Отважные (Сборник)

Отец все еще крепко держал Костю за руку. И Костя вдруг вспомнил - вот так же сильно он сжимал его руку, когда на остров надвигалась волна. И позже, когда они долго искали вездеход, в котором ехала мать. Костя тогда еще не понимал, что никогда больше ее не увидит… Отец держал его за руку и вел по берегу, где громоздились обломки домов и рыбацких ботов…

Самвел что-то еще рассказывал о дяде и о дедушке Баграте. Но отец и сын думали о своем. Перед ними снова вставали видения того страшного дня на маленьком пограничном острове, который разбил их семью. И они думали сейчас друг о друге, о своем будущем…

- Тебе хорошо в интернате? - спросил вдруг отец.

И Самвел сразу замолчал, словно отодвинулся в

темноту.

- Не очень, - признался Костя.

- К этому, Костик, надо привыкнуть.

- Теперь мне всегда придется жить отдельно?

- Зачем же всегда? Никто не знает, как дальше все сложится. Но сейчас на границе тебе быть нельзя, - сказал отец. - Меня могут вызвать, и я уеду на несколько дней… - Рука отца до боли сжала Костину ладонь. - Ты же знаешь, дружище, что на границе как в бою… Если бы была мама…

Эти слова нечаянно сорвались с его губ, и он испуганно замолчал. Костя теснее прижался к нему.

Они не заметили, как Самвел отбежал в сторону. Вдруг до них донесся чей-то плач. Костя оглянулся. Самвела рядом не было.

- Самвел! - крикнул Костя. - Самвел!..

Самвел не отозвался. Капитан вгляделся в темноту, заметил тень внизу под скалой. Он быстро спустился с кручи, за ним, забыв о боли в ногах, устремился Костя.

Самвел, скорчившись, сидел на камне у самого берега. Плечи его вздрагивали. Он не поднялся и тогда, когда к нему подошли.

- Что с тобой, мальчик? - спросил капитан. - Тебя кто-нибудь обидел?

- Папа!.. - Костя дернул его за руку и, отозвав в сторонку, шепотом сказал: - Понимаешь, папа, у него нет ни отца, ни матери. Никого, кроме деда Баграта. Он услышал наш разговор и вспомнил об этом. Вот отчего он, наверно, плачет…

- Да, да, - сказал капитан и положил свою руку на плечо Самвелу. - Самвел, ты будешь всегда с Костей. Я сделаю для тебя все, что смогу…

Самвел не ответил. Он заплакал громко, в голос, больше не сдерживая себя.

- Не плачь, Самвел! - обнял его отец. - Нам всем троим не легко. Но мы как-никак мужчины!.. Мы должны все перенести!

Самвел кивнул головой. Он еще несколько раз всхлипнул и перестал плакать. Только часто и тяжело вздыхал.

Невдалеке темнела острая крыша старого монастыря.

- Вот что, ребята, - сказал капитан. - Идите-ка вы к монастырю и посидите там. Я немного еще пройду до арыка, а потом вернусь.

Отец и солдат ушли, а ребята некоторое время стояли на дороге, всматриваясь в темные очертания монастыря и прислушиваясь к их удаляющимся шагам.

Теперь, когда они остались совсем одни, им стало жутковато. Самвелу вдруг вспомнились легенды о монастыре, которые рассказывал ему дед Баграт. Монастырь был построен еще в незапамятные времена. Царь, который его построил, отличался большой жестокостью. По преданию, убив человека, он приходил сюда и клал на стену камень, замаливая грех. Рассказывали, что монастырь построен из трехсот шестидесяти пяти камней. Однако никто их не считал.

- Постоим лучше здесь, - предложил Самвел.

- Нет, надо делать так, как велел отец, - сказал Костя и сошел с дороги.

К монастырю нужно было добираться по камням. Ноги скользили, ребята спотыкались. Несколько раз Костя падал и больно ударялся. Даже более знакомый с этими местами Самвел двигался неуверенно. Ему не очень-то хотелось приближаться к монастырю. Там, где Костя видел просто развалины, воображение Самвела рисовало беспокойные картины: он слышал стоны замученных жертв, видел царя, шагающего к стене с камнем в руках, представлял себе, как по освещенной лунным светом дороге идут кочевники, ржут кони, позвякивают кольчуги…

- Вернемся назад, Костя, - попросил Самвел; чем ближе к монастырю, тем сильнее охватывал его страх.

Но Костя даже не ответил. Слова отца были для него приказом. Он продолжал прыгать с камня на камень. Самвел вдруг остановился и крикнул:

- Там живут кобры! Вернись!

Костя вздрогнул. Эта мысль не приходила ему раньше в голову. Некоторое время они стояли молча, каждый на своем камне, отделенные друг от друга добрым десятком метров. В душе их шла борьба. Каждый боролся со своим страхом.

Самвел, такой храбрый днем, ночью сделался боязливым. Он не знал, есть ли в развалинах кобры или нет, но ему надо было заставить Костю вернуться. Костя не двигался с места, прислушиваясь к ночным шорохам. Где-то опять залаяла гиена. На турецкой стороне мигнул огонек и пропал. Наверное, закурил аскер. Проверещала над головой какая-то ночная птица.

Костя, однако, решил не сдаваться. Он ведь и на Курилах привык к ночной темноте. Отец всегда говорил: «Для пограничника ночь - это солнечный день, пурга - светлое утро, ураган - безветренный штиль. Чем непрогляднее ночь, чем хуже погода - тем скорее надо ждать нарушителя границы». С детства Костя привык к тому, что ни днем, ни ночью вокруг не прекращается жизнь. И теперь, вглядываясь в темноту, он увидел то, что не смог увидеть Самвел.

Вдалеке, между камнями, на мгновение вспыхнул лунный отблеск на стволе автомата, чуткий слух уловил тихие шаги, затем Костя различил две движущиеся одна за другой тени. Со стороны заставы шел дозор.

- За мной, - шепнул он Самвелу.

Прыгая с камня на камень, Костя приближался к монастырю. Вот и тропинка, которая круто спускается к воде. Слева стена с черными провалами окон. За нею что-то зашелестело. Что это?!

С легким шорохом вдруг вылетели из окна летучие мыши. Они промелькнули и исчезли.

Позади загремели камни. По тропинке к нему ковылял Самвел.

- Знаешь, сюда кто-то идет, - прошептал он. - Не лучше ли нам вернуться на дорогу?

Костины сапоги жали ужасно, он тихо страдал и наконец опустился на камень.

- Помоги стащить, - с натугой произнес он. - У, проклятые!

Самвел обхватил руками один сапог. Костя уперся ему в грудь левой ногой, правый сапог хоть и подался, но пятку словно обожгло чем-то горячим. Самвел еще раз рванул сапог и отлетел с ним в сторону.

Со вторым сапогом оказалось еще труднее. Стаскивая его, Самвел светился и чуть не разбил голову о камни.

Теперь уже ясно были слышны приближающиеся шаги. На тропинку вышел пограничник.

- Это вы? - удивился он, осветив ребят фонарем.

Ребята узнали в нем Виктора. Виктор оглянулся и тихо сказал в темноту:

- Прошин!..

За стеной послышался шорох, посыпались камни, и перед ребятами очутилась коренастая фигура второго пограничника.

- Ну и нарушители! - проговорил он. - Я-то думал, что хоть под конец службы повезет, задержу какого-нибудь нарушителя и в газетах напишут: «Герой-пограничник Прошин задержал шпиона». А тут пацаны!..

Прошин говорил шутливо, но видно было, что он немножко разочарован.

- Вы зачем здесь? - спросил Виктор.

- Нам папа приказал ждать…

- Ясно! Проверяет…

- Кого? - спросил Костя.

- Кого?.. Нас, конечно. Знал, что мы должны скоро тут пройти… Если бы вас не заметили, досталось бы нам на орехи за то, что посторонних людей на границе не обнаружили.

- Мы не посторонние, - обиделся Костя.

- Все равно, придется вас обоих, как злостных нарушителей, доставить на заставу. Допросить по форме и выяснить, по чьему заданию вы сюда проникли.

- Я не пойду, - сказал Костя, - у меня ноги болят.

- А я локоть расшиб, - добавил Самвел.

- Тем лучше, - сказал Виктор, - значит, далеко не убежите. - Он присел рядом с Костей и лучом фонарика осветил сбитые ноги мальчика. - Н-да! Как это тебя угораздило?

В ослепительном кружке света Костя увидел на своих ногах пятна запекшейся крови. Он пошевелил ступнями - боли почти не было.

- Натер немного, - проговорил он.

- Плохой ты пограничник… За это наш старшина обязательно влепил бы тебе выговор!.. - Виктор взглянул на часы. - А далеко пошел капитан? - спросил он.