Рассвет (ЛП)

Элена хотела, чтобы отвалились ее уши. Аэрилин не прекращала болтать с рассвета: она начинала с красоты леса, описывала, как скучала по нему. Каждый раз, когда они натыкались на бутон, она охала, рассказывая, как он красив. Элена теперь уже кривилась при виде каждого цветка.

И ее болтовня не прекращалась.

— Ты точно заметила, — Аэрилин крепче сжала талию Элены. — Разве не странно, что деревни закрываются при виде нас? Или что конюшни пусты, хотя таверны набиты людьми? Ты чуть не вывихнула руку тому торговцу, чтобы он продал нам еды.

— Да… почти.

Она вздрогнула, когда Аэрилин охнула ей на ухо:

— Элена… нет!

— Если так ты будешь спать лучше.

— О, не верю, — прошипела Аэрилин. Она сжала талию Элены, словно с угрозой, но та едва ощутила это. — Если и дальше будешь ломать всем руки об колено, нас запрет страж деревни.

Кровь Элены закипела. Она бурлила под холодной оболочкой ее кожи, оживая.

— Пусть попробуют.

— Попробуют, — заявила Аэрилин, — а на это нет времени. Нам нужно добраться до графини, пока Лисандр не навлек на нас гибель…

Она бубнила, но Элена не слушала. Казалось, прошла вечность с тех пор, как Аэрилин ворвалась в ее комнату, вопя, что моря на грани войны.

По словам советников, канцлер пропал на встрече, и его больше не видели. Ходили слухи, что его убили, говорили о мешке отрубленных голов. Элена не слушала детали.

Но где-то среди болтовни Аэрилин упомянула, что это вина графини, и что она пошла бы к Д’Мер, чтобы с ней разобраться.

Она не могла сбежать от надзора дяди, не могла пройти по лесу одна. А Элена могла.

И она была рада помочь.

* * *

Ехать не по главным дорогам было непросто. Вскоре после того, как они свернули в лес, Элена начала видеть движущиеся тени в кустах, быстрые и тихие шаги. Люди леса могли быть почти невидимыми, если хотели, так что даже умелый взгляд их не заметил бы.

Элена знала, что искать взглядом.

Она ощущала, как усиливается хватка агентов. Их было больше. Они стали увереннее. Скоро они смогут напасть.

Шаги послышались слева, тихие, их можно было бы спутать с дуновением ветра. Они смело шли с ней рядом, Элена коснулась тонкого кинжала на руке.

Она сжала рукоять Хрупкого, повернула голову к Аэрилин. Дочь торговца болтала, не зная, что ее жизнь стала частью смертельной сделки.

Шаги замедлились. Элена начала вытаскивать Хрупкого, и они пропали, отступив.

Небольшая победа. Элена сражалась с графиней, и эта игра окончится смертью. Она старалась не выпускать Аэрилин, чтобы стрела, если что, задела обеих. Это был ее шанс добраться до замка живой.

И она доберется. Они могли обе погибнуть… но Элена поклялась, что тело графини падет первым.

И она терпела. Хоть Аэрилин действовала на нервы, она заставляла себя терпеть.

Дочь торговца болтала без умолку днем, рыдала ночью. Элена позволяла себе пару минут сна каждый час. И она спала так, то ее разбудил бы даже шорох перьев совы, и чем дальше они были от морей, тем меньше она спала.

Каждый раз, когда она дремала, ее будили всхлипы Аэрилин.

— Из-за чего скулишь в это раз? — прорычала Элена.

— Я не скулю, — выдавила Аэрилин рядом с ней. — Я скучаю по ним. Так сильно скучаю, что едва могу терпеть.

— Ты о ком?

— Лисандр и Данте. Я ужасно переживаю.

Если бы Элена не устала, она бы закатила глаза.

— Твой муж ушел спорить за деньги в Харборвилль. Он может умереть лишь от скуки. И ребенок в порядке.

— Откуда столько уверенности? — всхлипнула она. — А если он голоден?

— У него целая деревня нянек, и ты оставила его с великаншей. Надейся, что он будет влезать в колыбель после этого.

— А если он заболеет?

— То дядя отправит корабли во все стороны, чтобы получить нужное. Он потратит все, если нужно.

— А если он скучает по мне? — Аэрилин судорожно вдохнула. — А если он… забудет меня?

— Он младенец, — сухо сказала Элена. — Он не знает даже, в пеленке он или нет, тем более, не знает о матери. Важно, что ты жива. И вернешься. Вернешься раньше, чем он поймет.

Она отвернулась от Аэрилин, хмурясь из-за того, что было в ее груди. Дочь торговца не знала плохой жизни. Не у всех младенцев была опека. Не всех любили. Были те, кто рос без матерей.

И у некоторых бывают матери, что пытаются вонзить кинжал меж ребер.

Она спала мало той ночью. На рассвете они поехали дальше. Они были в паре дней от замка. Элена знала тропы, как свои пять пальцев. Смельчак шел все дальше, и он думала, что сделает с графиней — хотя бы попытается.

— Что там гремит? — рявкнула она, когда шум отвлек ее.

Почему-то у Аэрилин было два колчана: один висел на ее поясе с простыми стрелами, а другой — за спиной с красными перьями у стрел. И вместе с луком она постоянно гремела, но сегодня сильнее обычного.

— Мы едем вечность. У меня полтела онемело. Я просто поправляла колчаны, чтобы не все болело.

— Зачем тебе все это?

Аэрилин ответила не сразу.

— Один для охоты, но ты не даешь мне слезть с коня до ночи, так что я им еще не пользовалась.

Элена сомневалась, что она смогла бы.

— А другой?

— Другой… для беды, — сказала она, поправив лямку на груди.

— Какой беды?

— С которой нужно быстро покончить. Джейк зачаровал их для меня, если что.

Тело Элены странно онемело от его имени. Разум помутнел. Воспоминания всплыли, лишив ее сил.

— Элена?

Она сморгнула воспоминания, Аэрилин сжала ее плечи. Ее легкие сжались, словно от кошмара. Она все еще не была уверена, была ли в реальности, или в мире снов.

— Не трогай меня, — рявкнула она, стряхнув Аэрилин.

— Ты падала! Ты чуть не рухнула. Если бы я не схватила…

— Не трогай меня.

Элена процедила слова, стараясь, чтобы они ранили. И без того было страшно. Ей не нужно было, чтобы Аэрилин приставала к ней всю дорогу до замка. Ей нужно было отвлечься, и вкус крови вернет ей равновесие.

Их все еще было мало. Агенты графини справятся, если их станет еще меньше.

Смельчак фыркнул, когда она остановила его.

— Хорошо, думаю, мы далеко прошли сегодня.

Аэрилин вскинула брови.

— Да? Но лишь начался вечер.

— Ты жаловалась, что едешь в седле. Теперь не нужно жаловаться, — Элена слезла и протянула руки. — Двигайся, леди торговка.

Аэрилин нахмурилась.

— Ты не хотела, чтобы я тебя трогала.

Элена сжала поводья Смельчака.

— Можешь слезать сама или упасть с седла. Решать тебе.

Аэрилин свесила ноги и спрыгнула с другой стороны, но сперва пронзила Элену ледяным взглядом. Та едва замечала. Взгляд Аэрилин был не таким сильным, как у ее матери.

— Ладно, если мы остановились, я хочу поохотиться. Надоело грызть хлеб.

Элена пожала плечами, отводя взгляд.

— Все равно, леди торговка.

— Хватит меня так называть.

— Хватит вести себя так, словно мелкое неудобство разрушит твой идеальный мир.

Аэрилин развернулась и завопила:

— Ты мне никогда не нравилась, Элена…

— Я потрясена.

— …но я любила тебя за Джейка. Я была готова игнорировать, какая ты ужасная, потому что он был счастлив. Но ты разбила его сердце и прогнала, так что ты сама себя ужасно ведешь, — она схватила свой лук и погрозила им Элене. — Я ходила по этим дорогам с детства. Я знаю путь в замок. Мне не нужна твоя помощь, как и не нужны твои лезвия.

Элена бросила седло на землю — она так себе говорила. На самом деле, ее руки онемели, и она выронила его.

— Так зачем ты звала меня с собой, если я так ужасна?

— Я просила, потому что думала… надеялась, что заставлю тебя передумать насчет Джейка, — губы Аэрилин дрожали, но подбородок был упрямо выпячен. — Я знаю неуверенность любви. Я не была сначала уверена в Лисандре. Но дорогой друг открыл мне правду, показал мне хорошую сторону пирата, и я поняла, что глупо воротила от него нос. Теперь это очевидно, но тогда я не была уверена. Если бы друг не подтолкнул меня, не знаю, смогла бы я это увидеть когда-нибудь, — она опустила лук, но не голову. — Я надеялась быть тебе таким другом, Элена. Но теперь я передумала, и я не хочу, чтобы ты видела добро в Джейке. Я не хочу, чтобы ты считала себя достойной его.