Источник

Солнце закатывалось за иссиня-зеленый горизонт, зловеще краснея, словно требуя крови, испуская слепящие лучи света, предвещая беду. С далекого запада приближалась буря. Но несла она не дождь и молнии, а смерть и разруху. Облака те были – облаками пыли, и гром тот был – неистовый топот копыт и звон железного оружия, жаждущего крови и плоти. Надвигалось полчище. Были в ее рядах меднокожие дикари-наемники с каменными топорами, разрисованные кровью своих жертв, с ожерельями и поясами из черепов и зубов, одетые в шкуры волков. Были там и закованные в железо и камень горцы, с длинными копьями и тяжелыми мечами-тесаками. А впереди того полчища шло Черное войско: жестокие и бесстрашные воины в черных, как смерть, доспехах и рясах. Кто восседал на черных конях, закованных в черные пластины мателла, яро рвавших под своими копытами стонущую землю, похожих на химер, изрыгающих пламя. Кто бежал своими ногами, таща на себе гремящие доспехи, скрывающие их тела и лица, оставляя лишь щель для глаз.

Полчище надвигалось на город-крепость, королевство Бессар. Впереди этой бури шел младший брат покойного короля Бессара – Осгальда Бессарского, Тельбот Проклятый. Прозвище свое получил он за то, что, по словам старых сказочников, за ним всюду и всегда следовала смерть, но никогда ее рука не касалась самого Тельбота.

Тяжелые черные доспехи, добротно покрытые железом и красным золотом, скрывали его испещренное шрамами, оставшимися от чудовищных костров, тяжелых мечей и острых метких стрел, тело. От каждого движения доспехи скрежетали и гремели, и тот скрежет был подобен крику Банши. Лицо его закрывала маска, искаженная ликом ярости и ненависти. Через единственные отверстия для глаз глядели холод и пустота, словно там не было глаз человека, а сама лишь смерть. Те, кто осмеливался взглянуть в них, впадали в мертвенное оцепенение. Голову Тельбота венчала корона с шестью острыми лучами, похожими на обломки темной звезды. На поясе Тельбота в ножнах из кожи дракона лежал двуручный меч Каратель, на рукояти которого стояло клеймо древних, утерянных еще в эпоху Древних королей, гномьих кузниц. Клеймо это означало, что Каратель был выкован в самом сердце планеты, и рукоять его высечена из павшей звезды. Сломать тот меч было по силам только богам.

Мрак приближался быстро и неудержимо, но еще быстрее надвигалось Черное войско. Все замирало, парализованное ужасом. Земля выла в муках, испуская языки пламени из самых далеких глубин, и в небеса, смыкающиеся черным сводом над Бессаром, поднимались столбы серого густого едкого дыма и пепла, заслоняя собой последние блики кровавого солнца.

В Бессаре загорались огни. Сурмы затрубили тревогу. По длинному каменному коридору, обильно освещенному масляными лампами в неглубоких нишах в горе с одной стороны, и открытой галереей по другую сторону, открывавшей вид на пустошь, по которой надвигалось войско, бежал молодой герцог. Он нервно поглядывал в сторону черной бури, надвигавшейся на Бессар. С каждым ударом его сердца его шаги ускорялись. Он был в добротных доспехах из черного металла бессарских рудников, защищавшие его крепкое тело и руки. Они были украшенны позолотой с узорами солнца, огненных стрел и медвежьих голов – гербом королевства. На поясе герцога можно было увидеть два меча с драгоценными камнями на эфесе каждого, лежавших в ножнах. На его ногах были тяжелые кожаные сапоги, оббитые железом, с острыми шипами и деревянной подошвой, потому каждый шаг герцога раздавался многократным эхом по длинному коридору. В руке герцог держал железный шлем.

Лицо его, смуглое от солнца, с горящими ясными глазами и чувственными губами, поросшее негустой черной щетиной, хранило спокойствие. И лишь глаза выдавали его тревогу. Его черные волосы, взъерошенные ветром и небрежно приглаженные, словно смола поблескивали в свете лампад.

Наконец, он дошел к широким деревянным дверям, висящим на медных петлях, увитых железными узорами, шипами и гвоздями. Без стука он отворил их и вошел в Тронный зал. Там, на троне из амаранта, находившемся в стороне от входа, оббитом бархатом и шелком, с золотыми украшениями, в окружении советников и супруги, сидел молодой король Бессара – Стэфан. На груди короля сверкал герб Бессара. На короле были позолоченные доспехи. Его руки обвивали перчатки с железными шипами, покрытые золотом и ядом. Его лицо было смуглым, волосы – темно-русыми, словно лучи осеннего солнца. Глубокие синие глаза взволнованно глядели на вошедшего герцога. За поясом короля сверкал кинжал с рубином в навершии в виде лапы орла. Было нечто общее в короле и герцоге – одинаковые чувственные губы, манившие всех женщин королевства, пронзительный взгляд, и небрежно приглаженные густые волосы.

– Ну, наконец! – воскликнул король, увидев герцога – Таурум, где тебя носит?

Без поклона, герцог подошел к нему и ответил:

– Я получал сведенья от разведчиков. Нам нужно спешить!

– Что ты предлагаешь? – спросила супруга короля – королева Мэрэдит, облаченная в сияющее белоснежное платье с хрустальной короной на золотых волосах, бурными волнами, спадавшими на ее белоснежные плечи и пышную грудь. Ее ярко-зеленые глаза впились в самое сердце Таурума, и ее губы застыли в страхе произнести вопрос, означавший, что ее кошмары превратятся в реальность.

– Я предлагаю… – ответил Таурум, собираясь с силами – я предлагаю вывести через тайные тоннели всех жителей Бессара, а воинам и мужчинам, мальчикам и старикам, способным сражаться, взять в руки оружие, и выступить на защиту королевства.

– Вы предлагаете, – внезапно выступил один из советников, стоявших по правую руку от короля Стэфана, и отличавшийся от остальных советников своим пышным нарядом из лучших видов желтого бархата и жаккарда, с черными узорами и шелковыми лентами – славным жителям этого великого и бесстрашного королевства бежать? Бежать, словно гнусные трусливые овцы? Так? Не слишком ли вы молоды, герцог Таурум, для того, чтобы давать королю – слава его имени – столь дерзкие и слабо обдуманные советы?

– Отнюдь. Это здравые мысли, советник Тавини! – пожал плечами герцог.

Советник Тавини хотел вновь ввязаться в пылкий спор, но король вмешался раньше.

– Тавини, – сказал король Стэфан – Я согласен с Таурумом, он мыслит разумно. Это самая первая мысль, которая посетила меня. – король взглянул на Таурума, затем вновь на советника – Вели страже выводить всех женщин и детей, стариков и немощных из города. Снабди их едой и водой. Остальным – выдать оружие из кузниц Бессара и пускай обороняют свое королевство.

– Да, ваша светлость. – недовольно ответил Тавини. Он шепнул другим советникам, и те быстро покинули Тронный зал, шелестя светло-желтыми рясами, подпоясанными черными кожаными поясами с мешочками и карманами на них.

– Стэфан, – обратился герцог к королю – прошу, скажи мне, что ты тоже покинешь город вместе с Мэрэдит

Король женился, как только взошел на трон, поскольку это было последним желанием покойного короля Осгальда, и из-за того, что произошло это совсем недавно, детей король не имел.

– Что ты говоришь? – возмутился и оскорбился король.

– С вашей стороны оскорблением является такое заявление по отношению к его величеству – слава его имени – вашему королю! Вам, как никому другому, известно, насколько его величество хорош в бою. Доблестнее воина не сыщешь нигде! – возмущенно прошипел Тавини.

– Да опомнитесь же! – воскликнул Таурум, взывая к их разуму и вздымая к небу крепкие руки в сверкающих перчатках. Его выклик пробежался по круглому каменному залу без окон, рассыпаясь эхом от люстр из хрусталя и мраморных лав для советников.

– С Загорья надвигаются варвары, которые, убивая своих жертв, выпивают их кровь. С гор идет войско мотугов, способных разрубить ствол древа на две части одним ударом. А ведет их Тельбот Проклятый собственной персоной. Как твой военный министр, и в первую очередь, как твой друг детства, молю и заклинаю тебя, Стэфан, спасайся вместе с Мэрэдит от этой чумы.