День коронации (сборник)

– Хорошо. Мы вам все объясним, чуть позже, а сейчас…

– …сейчас нам нужны модуль связи и самые надежные информационные каналы, – перебила их женщина, прижимая к себе подростка. Мальчишка не встревал в разговор, хотя и прекрасно все понимал – это было видно по его напряженному взгляду, метавшемуся от одного космонавта к другому.

– Да, мы должны знать, что делается внизу, – добавил бородатый. – Давайте продолжим разговор в более удобном месте, например в кают-компании?..

Хейс и Малявин переглянулись, и австралиец нехотя освободил проход.

– Все-таки как вас зовут? – уже спокойнее спросил он.

– Передатчик выключен?..

– Выключен.

– Тогда – Джордж, Мэри и Майкл.

– О’кей… Я – Даррен, а он – Бейли.

Малявин хотел было возразить Хейсу, но хмурый взгляд из-под бровей заставил его замолчать. Все прошли по короткому коридору, перешагнули высокий комингс и оказались в просторном круглом помещении с четырьмя удобными креслами у стен. Сами же стены были буквально нашпигованы всевозможной аппаратурой с разноцветными панелями – россыпь клавиш, кнопок, тумблеров, индикаторов, небольших экранчиков. Большинство оборудования было выключено, но кое-где пляска огней, легкое гудение и попискивание свидетельствовали о том, что жизнь станции продолжается.

Мальчишка, увидев это техническое изобилие, мгновенно преобразился, посветлел лицом, вывернулся из объятий матери и в полном восхищении пошел вдоль стен, разглядывая приборы и читая надписи.

– Здесь у нас и кают-компания, и рабочие места, – сказал Хейс. – Мы займем теперь первый жилой модуль, – он указал на закрытый люк с красной единицей в желтом круге.

– Вы будете жить во втором модуле, – добавил Василий, тоже переходя на английский и указав на второй люк с соответствующей цифрой. – Втроем там будет тесновато, но ничего другого предложить не можем. Гигиенические удобства расположены в жилых модулях, там же есть микроволновые печки и кулеры с водой.

– А вон туда вам доступ запрещен, – продолжил австралиец и ткнул пальцем в большой люк в дальнем конце кают-компании. На его крышке светилась предупреждающая надпись на трех языках – русском, английском и китайском.

– А что там? – впервые заговорил мальчишка.

– Переход в техническую зону комплекса. Туда без защитного скафандра нельзя – радиация, холод, невесомость.

– Тогда почему здесь невесомости нет?

– Станция, Майкл, это огромное колесо со спицами, на концах которых расположены различные модули – жилые, как этот, и рабочие, типа лабораторий, обсерватории и прочего, – охотно пустился в объяснения Малявин. – Колесо вращается, поэтому на концах спиц, то есть на ободе, возникает центробежная сила, имитирующая силу тяжести. Сейчас здесь примерно три четверти от земного тяготения…

– Пойдем, дорогой, нам нужно отдохнуть немного, а потом вы снова пообщаетесь, – перебила его Мария Игнатьевна, беря сына за локоть.

Оказавшись в своем отсеке, все трое первым делом легли: Мария Игнатьевна и Миша – на откидные койки, отец Георгий – на пол. Свет притушили, и помещение погрузилось в полумрак и тишину.

Минут через сорок отец Георгий задумался о благодарственном молебне. И в самом деле – было за что благодарить. Они уцелели, они даже не ранены. Послал же Господь людей, которые спрятали беглецов на «Циолковском» – пошлет и возможность вернуться на Землю. Вопрос: когда?..

Если референдум не состоится, будут ли те, кто погубил Алексея Романова и князя Николая Голицына, искать смерти Михаила? Ведь они добились своего – остались у власти. И чем им может быть опасен пятнадцатилетний подросток?..

Возблагодарив Господа, отец Георгий занялся устройством быта. Нужно было чем-то отгородить хотя бы уголок для Марии Игнатьевны. А Мария Игнатьевна, отлежавшись с полчасика, вернулась в кают-компанию. Она хотела знать, что делается внизу, поэтому, воспользовавшись отсутствием австралийца, снова по-русски стала просить Василия Малявина включить новостной канал.

С огромным опозданием принялась она ругать про себя тех, кто додумался собрать всех молодых претендентов в одном кадетском корпусе. Их сперва было там двое – Михаил Гагарин и Николай Голицын. Нынче в сентябре, к началу учебного года, в корпус перевели самого младшего – Владимира Бахтеярова. Потом буквально за два дня до трагедии приехал самый старший, Алексей Романов – кто-то решил, что выпускной экзамен наследник непременно должен сдать в стенах именно Калужского корпуса. А может, это не злая судьба, а чей-то холодный расчет?..

Они погибли. Погибли талантливые, умные, сильные духом мальчики. Погибли те, на кого так надеялись. Остались двое Рюриковичей. Или один?.. Марья Игнатьевна не знала, что с Владимиром.

А Миша лежал на койке лицом к стене и думал: что он сделал не так?..

Когда началась стрельба, отец Георгий схватил за руку того из князей, кто оказался ближе. Он заставил Мишу лечь и притвориться мертвым. Сверху на них упали еще два тела, поэтому черные люди прошли мимо, посчитав всех убитыми. Лежать неподвижно на холодной земле было очень неприятно, но Миша терпел, даже когда совсем перестал чувствовать пальцы рук и ног. Стемнело… Потом они с отцом Георгием бесконечно долго ползли через плац к опушке парка, окружавшего здания корпуса…

Здания были захвачены черными людьми, два десятка оставшихся в живых кадетов заперты в котельной. А потом черные стали стаскивать трупы и раскладывать их лицами вверх ровными рядами. «Опознание будут проводить!» – с ужасом догадался Миша. Он рассказал об этом отцу Георгию, и тот лишь сокрушенно покачал головой: деваться им было некуда, оставалось ждать и надеяться на чудо.

Ночью отец Георгий ползал за водой к роднику. А потом они услышали знакомый шум – это на вертолетную площадку опускалась «стрекоза»…

В вертолете была еда, Миша накинулся на консервы первым, не сразу подумав про отца Георгия. Мария Игнатьевна тоже не сразу сообразила, что священник очень голоден…

И вот сейчас Мише было безумно стыдно: он, кадет, которому до выпуска оставалось два года, вел себя как ребенок!

Тогда мать, опомнившись, стала потчевать отца Георгия, но тот отшутился, мол, Бог послал возможность попоститься, за что грешнику следует быть благодарным…

– Батюшка, простите меня, – сказал Миша, садясь на койке.

– Бог простит, – рассеянно ответил отец Георгий, пытаясь приладить к стене большой кусок пластика. И тут оба услышали сначала женский крик, потом топот – как будто кто-то устремился к отсеку огромными прыжками.

Мария Игнатьевна ворвалась в отсек и схватила Мишу за плечи.

– Ты, ты… – задыхаясь от гнева и отчаянья, прошептала она.

– Что случилось, ваше сиятельство? – встревожился отец Георгий.

– Там в новостях… там выступил наш премьер!.. Он говорил про референдум!..

– И что же он говорил?

– Что этот проект не состоится, что его навязал нам Запад, что избирать некого – все кандидаты пали жертвами террористической атаки… И тут же – кадры: Алексей, Николай, Володенька… мертвые… и Миша! Лежит на полу в морге… вылитый Мишенька!..

– Тоже мертвый?!

– Да! Я чуть с ума не сошла! – Мария Игнатьевна глубоко вздохнула и сделала над собой усилие, успокаиваясь. – Нет предела цинизму этих… «хозяев жизни»!..

– Так. Значит, нашли похожего мальчика и произвели в покойники! – Отец Георгий сокрушенно покачал головой. – Чего же еще от них ждать?..

– Но я жив! – вдруг громко и спокойно сказал Миша. – Надо сообщить об этом людям. Они имеют право знать!..

– Нет, Михаил Аристархович… Для всей России ты теперь мертв! Референдум сорван – вот чего они добивались!.. И теперь даже непонятно, как и куда возвращаться… – Отец Георгий озадаченно дернул себя за бороду. – Я даже думаю, имеет смысл просить политического убежища в Техасе. Что скажете, ваше сиятельство?..

– Хоть в Антарктиде, батюшка!.. – устало отмахнулась Мария Игнатьевна.

– Нужно, пока есть возможность, затребовать генетическую карту князя. Пока эти звери не догадались ее уничтожить. Ваше сиятельство, я сейчас этим займусь, – предложил отец Георгий. – Им пока не до нас, им нужно захватить и разгромить все пункты для голосования. А времени у них только до завтрашнего утра. Да, да… Ведь могут найтись честные люди и прийти – хотя бы в знак протеста! Ведь всем же понятно, что не террористы князей убили.