Страница 11 из 18
«Как реагировала Москва на аресты в Токио? – задает вопрос Михаил Иванов и сам же отвечает. – Реакция Центра была очень своеобразной. О провале резидентуры «Рамзай» в столице узнали 20 октября. Вместо четких и совершенно определенных указаний, к нам в легальную резидентуру в Токио пришли капризные, полные упреков вопросы: «Что там у вас происходит?» «Почему не сообщаете об аресте «Рамзая»?», «Что намерены делать в связи с провалом?»
Конечно, Центр можно понять, тогда были тяжелые дни, однако согласиться с его позицией трудно. Задавать вопросы, ничего не предпринимая, далеко не самая лучшая реакция на провал крупнейшей разведорганизации».
Что же касается легальной резидентуры, в состав которой входил и Михаил Иванов, то у нее было немного возможностей, чтобы хоть чем-то помочь Зорге. Узнав об арестах, офицеры попытались предупредить о нависшей опасности остальных, остававшихся на свободе членов резидентуры. Капитану Иванову было поручено разыскать Анну Клаузен. Однако получилось наоборот. Когда Михаил вечером, в сумерках вошел в дом, где жили Макс с женой, он увидел в комнате Анну и еще одну иностранку, сидевшую на тахте.
Иванов, руководствуясь легендой, спросил:
– Верно ли, что здесь освобождается дом для сдачи внаем?
Анна, поняв цель его прихода, взволнованно и быстро проговорила, путая немецкие и японские слова:
– Здесь ничего не сдается. Здесь большое несчастье. Прошу вас, уходите скорее…
Совет был дан своевременно. Едва Иванов вышел из дома и замер в темноте, как услышал скрип калитки, разглядел силуэты трех мужчин-полицейских, которые возвращались из ближайшего кафе. Они сокрушались, что вместо того, чтобы посетить район Асакуса, где были расположены публичные дома, им приходится охранять старых иностранок.
Когда они вошли в дом, Иванов незамеченным покинул двор и поспешил подальше от опасного места.
Весной 1942 года в японской печати появится скупое сообщение о раскрытии международной шпионской организации. Подчеркивалось, что кроме шести главных членов резидентуры по этому делу привлечено около 40 японских подданных.
Японцы явно преувеличивали число «шпионов», занося в списки совершенно случайных людей.
В сообщении для прессы было много неясного: состоялся ли суд над арестованными, определена ли мера наказания? Обо всем этом разведчики телеграфировали в Центр.
В 1943 году Токийский окружной суд приговорил Рихарда Зорге и Ходзуми Одзаки к смертной казни. Бранко Вукелича, Иотоку Мияги и Макса Клаузена – к пожизненному заключению. Анна Клаузен получила три года тюрьмы. Кассации адвокатов отклонили. Наступили долгие месяцы ожидания казни.
Через много лет корреспондент газеты «Правда» Владимир Чертков спросит генерал-майора Михаила Иванова: «А Зорге могли спасти?» «Могли», – ответит он.
«6 ноября 1944 года, – расскажет Иванов, – на торжественный прием в советском посольстве в Токио по случаю 27-й годовщины Октября впервые за всю войну приедет министр иностранных дел Японии Мамору Сигемицу. Он говорил о положении на фронтах, подчеркивал дружеские отношения между СССР и Японией, сохранивших нейтралитет на протяжении всех тяжелых лет войны. Даже распространялся о каких-то симпатиях к людям России, их стойкости и способности сопротивляться невзгодам.
Мы чувствовали, что он ждал инициативы с нашей стороны. Возможно, скажи посол Яков Малик или я какие-то фразы о судьбе Зорге и его друзей – появилась бы надежда спасти их жизнь…
Но на любую инициативу каждый из нас мог пойти только с письменного разрешения Центра. Ни я, ни посол таких указаний не имели.
Сигемицу озадаченно потоптался и раскланялся. На следующее утро – 7 ноября 1944 года Зорге и Одзаки были казнены в тюрьме Сугамо».
Слов из песни не выбросишь
2 сентября 1945 года на борту американского линкора «Миссури», который находился в водах Токийского залива, должно состояться подписание акта о капитуляции Японии.
В то утро члены советской делегации во главе с генерал-лейтенантом Кузьмой Деревянко поднялись на палубу корабля, чтобы принять участие в церемонии подписания. В их числе был и Михаил Иванов.
Американскую делегацию возглавляет генерал Дуглас Макартур.
На палубе устанавливается стол, покрытый зеленым сукном, два стула, один против другого.
По трапу поднимается японская делегация. Впереди, весь в черном министр иностранных дел Японии Мамору Сигемицу. За ним следует начальник Генерального штаба генерал Умэдзу и дальше дипломаты и военные.
Дуглас Макартур обращается с речью к присутствующим. Потом скупым жестом предлагает японским делегатам подойти к столу. Сигемицу, за ним генерал Умэдзу выполняют свою тяжелую обязанность.
К столу подходит Макартур. После него акт подписывают китайские представители, английский адмирал Фрэзер, советский генерал Деревянко.
Пока идет церемония подписания, Михаил Иванов внимательно наблюдает, как рядом с Макартуром, словно тень, перемещается начальник разведки генерал Чарльз Уиллоугби. Еще не высохли чернила на акте о капитуляции и подписи американского адмирала и советского генерала стоят рядом, а Уиллоугби уже начал свою тайную войну. Он успел захватить у японцев следственные дела раскрытой в 1941 году резидентуры «Рамзай» и спешно отправил их самолетом в США. Сейчас же генерал озабочен поиском оставшихся в живых соратников Зорге.
…Вслед за генералом Деревянко следует австралийский генерал Блэми, канадский генерал Грейв, представители Франции, Голландии, Новой Зеландии.
Акт подписан всеми. Макартур приглашает делегации проследовать в салон адмирала Уильяма Нимица. Здесь адмирал предлагает поднять бокалы с шампанским и произносит тост: «За вечный мир между союзниками!»
Однако, перефразируя слова известного поэта, можно сказать: «мир нам только снится». И это прекрасно знает разведчик Иванов и потому продолжает работу: ведь Центру и резидентуре совсем не хотелось, чтобы Макс и Анна Клаузены попали в руки Уиллоугби.
Вскоре деятельность советских разведчиков дала свои результаты. Удалось узнать, что американская полиция в тюрьме Сендае обнаружила радиста Зорге. Он был истощен и болен. Резидентура подготовила и провела спецоперацию по спасению Клаузенов. Разыскали сначала Макса, потом Анну, сделали несколько ложных перемещений по разным оперативным адресам и, наконец, вывезли на советском самолете во Владивосток.
После того как американцы обнаружили исчезнование Клаузенов, в японской прессе поднялась шумиха. Одни газеты писали о том, что «исчезли люди разведчика Зорге», другие предлагали вознаграждение за любую информацию, связанную с ними. Однако Макс и Анна были уже в Москве, где решалась их дальнейшая судьба.
В поисках советских разведчиков спецслужбы задействовали подругу Зорге Исии Ханако. Примерно через неделю после отправки Клаузенов в Советский Союз на пороге посольства появилась женщина-японка, которая представилась женой Зорге. Побеседовать с ней поручили теперь уже старожилу резидентуры Михаилу Иванову. Ее очень интересовал вопрос, где сейчас находятся Макс и Анна. Разумеется, Михаил Иванович ничего не мог рассказать женщине, которую видел впервые.
Несмотря на то что американцы полностью завладели следственными делами, документами и материалами о деятельности резидентуры «Рамзай», в их руках находились полицейские, работавшие с арестованными, они продолжали поиск выживших сотрудников Зорге.
Интерес разведчиков США был столь велик, что занимались этим не только подчиненные генерала Уиллоугби, но и он сам. Так Уиллоугби проявил интерес и большое внимание к адъютанту генерала Деревянко, молодому офицеру, старшему лейтенанту Николаю Тулинову.
Оказалось, что адъютант весьма талантливый теннисист. И этот талант, по счастливой случайности, раскрыл именно Уиллоугби. Он постоянно давал мастер-классы советскому офицеру, а в перерыве между партиями интересовался: остался ли кто в посольстве, знавший Зорге и его соратников? Куда исчез и где находится сегодня связник «Рамзая» консул Зайцев?