Разлучающий поток

Здесь его песня прервалась, и наступило молчание. Они смотрели друг на друга через поток, и по щекам маленькой девочки текли слёзы. Она заговорила первой:

– Это самая красивая песня, и я вижу, что ты сочинил её, сидя здесь, а значит, вся она о тебе и обо мне, да о том, как ты любишь меня, а я тебя. Я знаю, однажды ты будешь великим и могучим мужем. И вот, что мне кажется странным в этой песне, почти глупым: ты говоришь так, будто я уже взрослая женщина, а ты взрослый муж, тогда как оба мы лишь дети. И послушай, ведь нас разлучает этот могучий поток, а он будет течь вечно.

Некоторое время юноша не отвечал ей, но, наконец, произнёс:

– Я ничего не могу поделать с этим. Слова сами сорвались с моих уст, и мне кажется, если бы я утаил их, было бы хуже. Смотри, как бы вскоре я не совершил чего-то такого, чего дети обычно не совершают.

– Похоже, это правда, – ответила девочка. – И всё же пройдёт ещё много времени, прежде чем нас назовут мужчиной и женщиной. Но теперь, милый мальчик, я должна вернуться домой, иначе не избежать мне расспросов.

– Конечно, – сказал Осберн, – но всё же я хотел бы подарить тебе что-нибудь, если бы мог, но не знаю, что, разве лишь этот кинжал, выкованный гномами.

Она засмеялась:

– Это дар для мужчины, но не для меня. Оставь его себе, милый и добрый мальчик. Ведь и я была бы рада дать тебе что-нибудь в подарок. Но что? Разве вот эту дудочку? Но, боюсь, я не перекину её через воду. Я могла бы бросить тебе своё золотое ожерелье с камнями, но как бы Разлучающий поток не поглотил его. Что же мне делать?

– Ничего не надо, милая девушка, – ответил юноша. – Я совсем не хочу брать дудочку, которая отводит от тебя окрики и побои. Что же до твоего ожерелья, то это женское украшение, так же, как кинжал – мужское. Держи его у себя, пока не станешь знатной дамой.

– Что ж, – вздохнула она. – Тогда позволь мне уйти. Кажется, я не смогу сдвинуться с места, пока ты не отпустишь меня.

– Хорошо, – согласился он, – только сперва скажи, когда мне вновь прийти сюда, чтобы увидеться с тобой, а тебе со мной? Может быть, завтра?

– О нет, – ответила девочка. – Так не пойдёт, иначе они заметят, что я хожу сюда слишком часто. Для начала мы переждём три дня, а в другой раз и того больше.

Осберн сказал:

– О встрече в другой раз мы подумаем после, я же приду сюда через три дня. А теперь отпущу тебя, да и сам пойду домой. Если бы не Разлучающий поток, я бы с радостью поцеловал тебя.

– Как это мило, – проговорила девушка. – Прощай, и не забудь меня за три дня, раз уж ты спел мне сегодня такую песню.

– Я не забуду тебя так скоро, – пообещал он. – Прощай!

Девочка развернулась и с дудочкой в руке побежала с мыса вниз, и вскоре Осберн услышал нежную мелодию, блеяние овец и топот копыт: овцы последовали за хозяйкой. Эти звуки стояли у него в ушах ещё долго, пока он шёл своей дорогой к дому. День удался. Осберн решил, что понял слова Железноголового. Думал он и о Стефане Едоке, и о той особой дружбе, не такой, как с остальными домашними, что связывала их. В Ведермель он возвратился в хорошем настроении.

Глава XI

Осберн кидает дар через поток

И вот спустя три дня юноша вновь направился к Излучине Расколотого холма. Когда он переступал через порог, Стефан кивнул ему, дружелюбно улыбаясь. В этот раз Осберн опять надел свою ярко-алую накидку. В руке он держал лук, но кроме трёх стрел, что дал ему человек с холмов, он взял ещё две из колчана своего деда. Кроме того, он уже время от времени думал, чем бы таким обрадовать девушку, и теперь в суме у него лежала прелестная золотая вещица, подаренная ему ещё в раннем детстве матерью. Юноша решил, что это хороший гостинец, и он сможет переправить его на другой берег Разлучающего потока.

Когда вдали показался мыс, Осберн, взглянув на его вершину, разглядел там маленькую фигурку: девушка уже пришла на место встречи и сейчас ожидала его, а потому он изо всех сил поспешил на возвышенность на своём берегу и, взобравшись туда, сразу же поприветствовал свою подругу, на что и она ответила нежным приветствием. Приглядевшись, он увидел, что она немного принарядилась к встрече: на её маленькой плоской детской груди сверкал и светился гномий дар, ожерелье, а ещё она сплела венки из весенних цветов и один возложила на голову, а другой обвила вокруг бёдер. Несколько минут она стояла на утёсе молча, и Осберну показалось, что она ждёт похвалы своему новому наряду, поэтому он произнёс:

– Ты ещё прекраснее, чем в тот раз, когда я впервые увидел тебя. В твоих краях готовятся к празднику?

– Нет, – ответила она. – Я принарядилась, потому что ждала тебя сегодня, тогда как в тот раз мы встретились неожиданно. Но скажи, какие великие деяния ты свершил на сей раз?

Осберн рассмеялся:

– Нет-нет, позволь мне для этого стать хотя бы на несколько дней старше. Впрочем, кое-какая весть для тебя найдётся: этим утром я принёс тебе гостинец, думаю, мне удастся переметнуть его через поток. Я подарю его тебе, только пообещай, что никогда с ним не расстанешься.

– От всего сердца обещаю тебе это, – кивнула она. – Но скажи мне, что это за вещица? Покажи мне её.

Осберн вынул гостинец и, держа его между указательным и большим пальцами, произнёс:

– Это золотая монетка, очень красивая, думаю, её сделали в какой-нибудь далёкой стране. Когда я был ещё очень маленьким, мне дала её мама, и, помню, она просила не расставаться с её подарком, разве только отдать тому, кому я желаю всяческой удачи, ибо эта удача и перейдёт с монеткой. И вот ты, такая красивая и милая, ты единственный мой друг из моих ровесников, и потому я желаю тебе столько удачи, сколько только может быть. А вот как я переброшу её тебе: заверну в тряпочку, привяжу к наконечнику этой стрелы (мне не жаль её) и пущу через реку.

С этими словами он опустился на колени и начал заворачивать амулет в тряпицу.

Девочке очень хотелось получить такой подарок, сердце её затрепетало от радости. И всё же она сказала:

– О, как ты добр, но, думаю, тебе не стоит отдавать мне дар своей матери. А кроме того, почему ты должен расставаться со своей удачей? Вдруг судьба не уготовила мне быть столь удачливой, как тебе, и может ведь так статься, что ты, передав мне свою удачу, сделаешь себя менее удачливым, но не добавишь её мне, если рок мой несчастлив.

Теперь, хотя юноша уже решился перекинуть золотую монетку чудной девочке, всё же слова её показались ему мудрыми, и он спросил:

– Что же нам делать?

Она ответила:

– Подожди немного, я подумаю.

И они оба ненадолго замолчали, пока девочка не подняла взгляд и не спросила:

– Эта вещица круглая?

– Да, – ответил юноша.

– Что на ней изображено? – вновь спросила она.

Осберн ответил:

– На одной из сторон два воина, а на другой Святой Крест и какие-то буквы.

Девочка вновь немного подумала и спросила:

– А она сильно испортится, если разломить её на две половины – чтобы было по одному воину и половине креста?

Он ответил:

– Это зависит от того, кому эти половинки достанутся.

Девочка сказала:

– Что же ещё нам остаётся делать, если я вижу, что ты хочешь, чтобы я разделила с тобой твой дар, а с ним, возможно, и твою удачу, кроме как разломить монету на две половины? Одна останется тебе, а вторую ты пустишь мне через поток.

Ещё во время её слов юноша вскочил и затанцевал. Он воскликнул:

– О, да ты мудра! Теперь я вижу, что именно этого и хотела от меня моя мать – разделить золото и удачу.

Сказав так, он достал монетку из тряпицы, вытащил свой кинжал, нашёл большой камень и, положив на лезвие золотую вещицу, ударил по ней – достаточно ловко, ведь он был неплохой для своих лет кузнец. Затем он встал и сказал:

– Вот, сделано! Ни один из воинов не повреждён, так как между ними было пустое место. Теперь дело за стрелой и луком!

Девушка нетерпеливо смотрела на него, сдвинув брови: Осберн взял стрелу и приставил её к тетиве.