Страница 40 из 40
Голос ее звучал растерянно и смиренно, чуть ли не жалобно.
— Что случилось? — отозвался я, стараясь придать своему тону хоть толику мягкости и приветливости.
— Мне нужна помощь, — отвечала девочка, — пожалуйста. И… вы меня не пустите?
«Ну почему бы не пустить, — про себя ответил я на последний вопрос, — это ж всего лишь девочка… не съест же она меня». Наверняка у бедняжки какие-то неприятности, какое-то несчастье стряслось, раз такая милая, чистенькая — и оказалась столь далеко от города.
— Ну что тебе? — как можно мягче спрашивал я, открывая калитку и пропуская девочку во двор, — поесть? Попить? Позвонить… вот это, прости, не могу. Не ловит здесь телефон. Могу отвезти… куда-нибудь.
Спрашивая, я направился к дому. Робко переступая, девочка прошла следом… не спеша отвечать на мои вопросы. Разве что кивнула разок — сам не понял, по какому поводу.
— Ну, так что же? — вопрошал я, когда мы оба уже оказались на кухне.
Одновременно повернулся… и мне чуть плохо не стало. В руках девочка держала целый ворох рекламных листовок.
— Ювелирная сеть, — методично перечисляла она, перебирая листовки, и голосом напоминая уже не живого ребенка, а какой-то автомат, — порадуйте своих близких. Магазин модной одежды — мы открылись. Приглашаем вас в наше кафе. Блюда восточной кухни…
— Вот что! — рявкнул я, перебивая девочку и еле удерживая на языке непечатные словечки, — иди-ка ты отсюда. Только тебя… таких как ты здесь не хватало! И заруби на носу… все зарубите… там… у себя: ничего из этого мне не нужно.
С этими словами я довольно грубо схватил ее за плечо, развернул спиной к себе и потащил перед собой к двери, на выход.
Точнее, попытался потащить. Я успел сделать всего один шаг, прежде чем голова девочки развернулась вокруг оси… я и не знал, что голова способна так поворачиваться! По крайней мере, человеческая голова.
Затем ее рот широко раскрылся — неестественно широко, точно разорванный взрывом; превратился в дыру неправильной формы. И зубы: множество мелких и острых зубов показались внутри.
Голова потянулась ко мне, и все эти зубы-гвоздики впились в кисть моей руки. Заорав от боли, я рефлекторно потянул руку на себя, потряс, силясь отцепить эту жуткую зубастую пасть от себя.
Но зубы впились крепко. А главное — глубоко. И на руке уже выступили первые капли крови.
Только пинком по ногам я смог заставить это существо, притворявшееся девочкой, разжать чудовищные челюсти.
Существо шлепнулось на пол, но уже мгновение спустя снова подскочило на ноги и развернулось. Ее голова встала на место — повернувшись правильной стороной, как у людей. Но вот в лице, обращенном ко мне, не осталось ничего человеческого. Глаза пылали ненавистью, черты неузнаваемо исказились, а чудовищная пасть раскрылась настолько, что в ней бы, наверное, шар для боулинга поместился.
Но я уже пятился в комнату, где я спал… а еще оставил ружье.
Несмотря на несколько секунд форы, в комнате мы оказались почти одновременно — тварь, бывшая девочкой, преодолела разделявшее нас расстояние одним молниеносным рывком.
— Сеть салонов бытовой техники, — не то проскрипела, не то прохрипела она, — объявляет скидку на новые телевизоры.
— Иди нах! — огрызнулся я, хватая ружье.
Первый выстрел — в упор, в грудь — отбросил тварь на несколько шагов, выкинув из комнаты. Но едва я успел перевести дух, как существо, бывшее девочкой, поднялось с пола кухни и снова двинулось в мою сторону. Даром, что уже без прежней прыти.
— Магазин кожи и меха, — скрипела на ходу тварь, обнажая множество мелких зубов.
Но я не дал ей закончить даже эту фразу.
Новый выстрел пришелся аккурат в голову — и буквально смел ее с тела. Налету голова врезалась в кухонный буфет, разбивая стеклянную дверцу и опрокидывая посуду.
А тело твари, обезглавленное, окровавленное и повергнутое на пол, еще немного пошевелило конечностями, словно пыталось ухватить пальцами воздух, и только через минуту затихло.
Отложив ружье, я, ошеломленный, присел на кровать, баюкая прокушенную руку.
Никакой заразы или яда мне этим укусом тварь не занесла, но утешение было слабое. Меня взяли на месте преступления, быстро взяли… подозрительно быстро. Возможно, тому поспособствовали звуки выстрелов. В деревенской тишине они звучали поистине громоподобно — даром, что дом стоял на отшибе. Небось, полдеревни внимание обратило. И кто-то решился вызвать полицию… но как бы это ему удалось, если нет связи?!
Не иначе, люди в погонах заблаговременно прибыли в деревню. И просто ждали подходящего момента. Другого объяснения найти не могу… лично я. А вы?..
Как бы то ни было, я не успел ни от тела избавиться, ни от оружия. Ни, тем более, куда-то сбежать. Да и куда бежать-то — мой последний оплот пал.
Отпираться было бессмысленно. Я, впрочем, и не пытался. Обезглавленное тело… ребенка десяти лет… девочки в платьице говорило само за себя. Как и ружье. Как и пули, извлеченные из тела. На руку же прокушенную и вроде как способную послужить смягчающим обстоятельством, полицейские едва взглянули. Оно и понятно: какое уж тут «смягчающее обстоятельство». Какая самооборона — здоровенного мужика против девочки, не достающей ему до плеча.
И вот я здесь. В камере; добро, хоть в одиночной. Конец света, о скором приходе которого твердили сетевые кликуши, еще не наступил, но мой личный финал близок.
И я пишу эти строки — историю своего падения. Единственное занятие, доступное мне, пока идет следствие. Вообще единственное занятие, в котором я вижу сейчас хоть малейший смысл.
Но вот слышен лязг отворяющегося запора на тяжелой железной двери в камеру. Кто это? Надзиратель? Или опять на допрос повели? А может, кормить пора? Вопросы, угадать ответ на которые не в моих силах. Я ведь даже не знаю, который час. В этой полутемной камере с тусклой лампочкой под потолком и крохотным оконцем, выходящим на серую стену, трудно следить за временем — даже за сменой дня и ночи.
Дверь со скрипом открывается. Порог камеры переступают пять девочек… лет примерно десяти… и почти одинаковые. Косички, платьица, белые носочки. Выстроившись передо мной в ряд, они терпеливо ждут, пока я закончу последнюю строчку.
А потом одна выступает вперед, держа перед собой ворох рекламных листовок на манер веера. Ее рот раскрывается, превращаясь в неправильной формы дыру с рваными краями, полную мелких острых зубов.
11–14 августа 2018 г.