Страница 3 из 5
Дальше следовал адрес, который я теперь не помню.
Подпись отсутствовала, но было совершенно ясно, кто столь необычным образом ко мне обратился. Это мог быть только Берри Уинтерстайн. Игнорировать просьбу Берри о помощи у меня не было никаких оснований.
Полиция реагировала немедленно - и ликвидировала гнездо иностранных шпионов. Как в нем оказался Берри, осталось неясным. Похитили его? Или заманили соблазнительными предложениями и посулами?
По сей день я так и не знаю точно, что тогда с Берри произошло. Полиция тоже долго гадала о том, какие цели были у этой шпионской группы, и в конце концов пришла к выводу, что интересовала их лишь персона Берри Уинтерстайна. Но так как до конца разобраться в этом деле полицейским не удалось, за Берри отныне было установлено наблюдение.
Объяснения происшедшему, несколько туманные, я услышал от самого Берри; дело в том, что через несколько дней после своего освобождения он пришел ко мне домой - первый и последний раз. Но в рассказе его для меня оставалось много неясного, и свою скрытность Берри объяснил: он намекнул, что мне лучше ничего не знать, он участвует кое в чем крупном, я, наверно, догадываюсь, о чем идет речь, наконец-то на него обратили должное внимание, хотя и не так, как он надеялся. На недостаток предложений он пожаловаться не может, и теперь у него есть возможность самому решать, на кого ему работать. Он еще раньше обзавелся кое-какими связями, но они не оправдали его ожиданий, и потому он воспользовался находившимися в его распоряжении средствами, чтобы попросить помощи. За помощь, оказанную ему, он благодарен, однако больше не хочет меня ни во что втягивать и просит понять, что вынужден ограничиться намеками.
Как ни странно, в следующий раз о Берри я услышал от женщины. Мне бы никогда и в голову не пришло, что женщины могут играть в жизни Берри какую-нибудь роль, и, как оказалось, я был прав. Но это, естественно, не исключало возможности, что кто-то может ждать от Берри того, чего он не в состоянии дать. Короче говоря, однажды у нашей двери появилась приятная девушка, очень молодая и очень застенчивая. В руке у нее была записная книжка Берри, открытая на странице с моим адресом.
- Берри исчез, - с порога сказала она. - Я знаю, вы его единственный друг. Помогите мне, пожалуйста!
- Чем я могу быть вам полезен? - спросил я.
Я пригласил ее войти. И она рассказала то немногое, что ей было известно. Старая история, которая повторяется снова и снова: она познакомилась с Берри (где-то, когда-то), он ей понравился, она решила, что ей следует о нем заботиться, попыталась навести в его квартире порядок, стала для него готовить - а он, похоже, уделял ей не слишком много внимания. Как всегда, в голове у него роилось множество планов, он был целиком поглощен работой и, как всегда, совсем не думал о том, чтобы улучшить свое материальное положение, о регулярных доходах, о буржуазной благоустроенной жизни. А теперь и вовсе исчез... Полной неожиданностью это для нее не было, на что-то в этом роде он намекал, но уже четыре недели как его нет, а ему уже давно пора объявиться снова.
Извлечь из нее эту информацию, да еще в скольконибудь связной форме, было нелегко, и не легче оказалось установить, какие места могли стать для Берри убежищем. Наконец ей вспомнилось, что как-то она нашла в кармане у Берри проездной билет, где была пробита одна станция - какая-то удаленная, на окраине города, между новым заводским районом и аэропортом. Хотя я плохо представлял себе, как его там найду, я отправился туда и начал поиски. Дома там, все с плоскими крышами, были построены сравнительно недавно, однако район этот наводил тоску еще большую, чем предместье, где мы с Берри выросли, - возможно, потому, что тут не видно было ни одного деревца, ни единого кустика. При этом жизнь здесь протекала почти как в провинции: старики сидели на крылечках, повсюду сновали женщины с сумками, а по улицам носились, вопя истошно, оравы ребятишек. Я чуть было не прозевал, что дети запускают в воздух бумажные самолетики. Достигнув высшей точки стартовой кривой, самолетик некоторое время летел по инерции, потом слышался щелчок, самолет опять набирал высоту, и в течение нескольких минут это повторялось снова и снова.
Один самолетик упал передо мной на землю, я поднял его и обнаружил в нем настолько же хитроумный, насколько простой двигатель: в маленькой трубочке чуть толще вязальной спицы сгорал порциями реактивный заряд, каждый раз снова посылая самолетик вверх. У меня не оставалось сомнений, что это дело рук Берри и он где-то поблизости.
Отыскать его оказалось не так уж трудно. Дети рассказали мне, что иногда вечером в парке неподалеку появляется человек и раздает им новые реактивные заряды. Он же научил ребят мастерить такие самолетики.
В этом парке я и обнаружил Берри. Увидев меня, он страшно удивился, но он удивился еще больше, когда я рассказал ему о посетительнице и о том, как она о нем тревожится. По-моему, он о ее существовании совсем забыл. И похоже, у него не было ясного представления о том, сколько времени он уже здесь находится. Тогда-то и появилось у меня впервые подозрение, что Берри, при всей своей изобретательской незаурядности, возможно, не совсем здоров психически. Как бы то ни было, сейчас, оказывается, его пригласили работать в одной из лабораторий НАСА. Обстоятельство это переполняло его радостью, однако у меня сложилось впечатление, что его держат там в качестве своего рода технически одаренного шута, чьи занятные идеи другие без зазрения совести используют в собственных интересах.
Вскоре после этого в газетах появились снимки, которые вообще не должны были бы увидеть свет: политические деятели на тайной встрече, адмирал в рубке военного корабля новейшей конструкции, закрытое заседание суда... У меня не было никаких сомнений по поводу того, как были сделаны эти снимки. Однако этого Берри было мало, он шел вперед. Теперь он уже говорил о миниатюризации до размеров порядка атомных. Здесь необходим совершенно иной подход, ему придется серьезно заняться теорией относительности и квантовой механикой... Да, конечно, ему предстоит долгий путь, но только этот путь и ведет к успеху, и он готов пройти его до конца.