Страница 13 из 20
2. Воскресение и жизнь после смерти в античном язычестве и в иудаизме
Итак, начнем с вопроса: как Древний мир представлял себе загробную жизнь? Тут я кратко суммирую массу свидетельств, которые подробно описаны в другой работе.
Согласно представлениям древних язычников, по дороге в подземный мир можно было двигаться лишь в одном направлении. Смерть всесильна, от встречи с ней невозможно уйти, а попав в ее царство, оттуда не выбраться. Каждый понимал, что это – неразрешимая проблема. В общем можно сказать, что в античном язычестве было два направления: одни, подобно теням у Гомера, хотели бы получить новое тело, но знали, что это невозможно; другие же, например последователи Платона, не хотели снова жить в теле, потому что быть бесплотной душой намного лучше.
В этом мире слово «воскресение» – звучало ли оно на греческом, латинском или еще каком-то языке – никогда не обозначало «жизнь после смерти». «Воскресение» всегда указывало на новую жизнь в теле после «жизни после смерти» любого рода. Когда древние люди говорили о воскресении – неважно, отрицали они его (как все язычники) или утверждали (как многие иудеи), – они говорили о двухэтапном событии, где собственно воскресению, то есть новой телесной жизни, предшествовал промежуточный период, когда тело было мертво. Таким образом, «воскресение» для них не было красивым и полным драматизма выражением, каким можно было бы обозначить то, что происходит с человеком сразу после смерти. Оно описывало то, что может произойти (хотя большинство людей отрицало такую возможность) через какое-то время после этого. Именно такой смысл имело слово «воскресение» в античном мире, пока, уже после появления христианства, не было переиначено гностиками во II веке. Большинство древних людей верили в загробную жизнь; у многих существовали на этот счет сложные и четкие представления, о чем тут нет возможности говорить; однако за пределами иудаизма и христианства (возможно, также зороастризма, хотя датировка этого явления вызывает споры) никто из них не верил в воскресение.
По сути слово «воскресение» относилось именно к тому, что происходит с телом; отсюда позднейшие споры о том, как Бог совершит это: начнет ли Он с сохранившихся костей или создаст новые, и тому подобное. Такие разговоры могли вести только те, кто верил, что в итоге получится нечто, как бы мы сказали, осязаемое и физическое. Древние люди верили в существование призраков, духов, видений, галлюцинаций и тому подобного. Большинство древних в это верили. Но они ясно осознавали, что такие феномены не имеют отношения к «воскресению». Когда говорится, что Ирод думал, будто Иисус – Иоанн Креститель, восставший из мертвых, он не представлял его в виде призрака.4 Слова о воскресении – слова о теле. Это чрезвычайно важно понять, учитывая, что многие современные авторы продолжают ошибочно использовать слово «воскресение» как точный синоним для «жизни после смерти» в популярном значении данного выражения.
Древние слова о воскресении – слова о восстании тела из мертвых в буквальном смысле.
Из этого можно сделать один важный вывод. Когда первые христиане говорили, что Иисус воскрес из мертвых, они понимали, что говорят о событии, которое никогда ни с кем иным не происходило и которого никто не мог ожидать. Они вовсе не утверждали, что душа Иисуса отправилась вкушать блаженство на небесах. Они также не говорили, что Иисус стал божеством. Это просто не входит в значение слова «воскресение»: ни в иудейском, ни в языческом мире не существовало представлений о том, что воскресение как-либо связано с обожествлением. Когда древние римляне провозглашали, что недавно умерший император взошел на небеса и стал божеством, никому в голову не приходило, что кесарь восстал из мертвых. Исключение подтверждает правило: люди, которые верили, что Нерон вернулся к жизни (можно думать, что это в чем-то близко к вере в возвращение Элвиса к жизни, несмотря на то, что его могила всем известна и привлекает к себе почитателей), не думали, что он сейчас обитает на небесах.
Что же происходило в иудейском мире? Одни евреи думали так же, как те язычники, которые отрицали будущую жизнь вообще, особенно жизнь в теле. Всем известно, что такого убеждения придерживались саддукеи. Некоторые евреи соглашались с теми язычниками, которые говорили о прекрасном, хотя и бесплотном, состоянии душ после смерти. Ярким примером такого направления был философ Филон Александрийский. Но большинство иудеев того времени верили в будущее воскресение: Бог будет заботиться о душе умершего до Последнего дня, когда даст своему народу новые тела и когда Он будет судить и преобразовывать весь мир. Именно в этом смысле Марфа поняла слова Иисуса по поводу смерти Лазаря, потому что она отвечает: «Знаю, что [Лазарь] воскреснет в воскресение, в последний день».5 Вот что означало тогда слово «воскресение».6
В короткий период своего общественного служения Иисус просто подтверждал, что согласен с представлениями иудеев о воскресении. Он придал новый смысл многим понятиям того времени – не в последнюю очередь это касается идеи «царства Божьего». С помощью многочисленных загадочных притч и символических действий Иисус хотел сказать, что верховное правление Бога уже устанавливается в мире, хотя не так, как себе представляли или как того желали его современники. Но непохоже, чтобы он пытался придать новый смысл воскресению. А когда Иисус вскользь упоминал о воскресении, его ближайшие последователи, как мы вскоре увидим, не понимали, о чем он говорит.
В одном споре о воскресении, когда саддукеи задали ему хитроумный вопрос, который должен был выставить эту идею на посмешище, Иисус отвечает в самой традиционной манере. Возможно, он ответил более удачно, чем это сделали бы фарисеи, но в целом его слова не выходят за рамки обычных иудейских представлений.7 Иисус говорил о «воскресении» как об определенном событии в будущем, когда все праведники восстанут к жизни; он также дал понять, что после воскресения некоторые вещи изменятся, так что там не будет иметь никакого значения, кто с кем состоял в браке в земной жизни, – именно последним вопросом хотели поставить его в тупик саддукеи. [Замечу попутно, что, вопреки распространенному толкованию слов Иисуса, Он не говорил, что после воскресения праведники станут ангелами, но лишь то, что в некотором смысле они будут подобны ангелам (Матфей, Марк) или равны ангелам (Лука).] В евангелиях, если не считать этого спора, практически единственное указание на «воскресение» есть у Матфея (13:43), где Иисус утверждает, что в последний день праведные воссияют подобно солнцу в Царстве Отца. Это место перекликается с Книгой пророка Даниила (12:3), а потому можно предполагать, что речь тут идет о воскресении. Когда Иисус говорит о награде, ожидающей народ Божий, он просто упоминает «воскресение праведных» в обычном для иудеев смысле (Лк 14:14). Одно речение, приведенное в Евангелии от Иоанна (5:29), посвящено грядущему воскресению как праведных, так и нечестивых.
Это полностью соответствует представлениям иудеев I века. Иисус придал новый смысл представлениям о Царстве и мессианстве, но как будто ничего принципиально нового о воскресении не говорит.
Однако здесь есть одно исключение: когда Иисус говорит ученикам, что ему надлежит умереть, а через три дня воскреснуть. Конечно, многие ученые утверждают, что это «поддельное» пророчество, вложенное в уста Иисуса церковью позднее, задним числом. Я подробно разбирал этот вопрос и объяснял, почему придерживаюсь противоположного мнения: человек, который делал то, что делал Иисус, и мысливший так, как Он мыслил, вероятнее всего должен был предвидеть свою смерть, говорить о ней языком апокалиптических образов и метафор и придавать ей, как то раньше делали маккавейские мученики, какой-то важный с точки зрения спасения смысл. В том мире любой человек, размышляющий о подобных вещах, просто не мог не сказать в конце: «И Бог оправдает меня после смерти». И оправдание, на которое там надеялись, безусловно заключалось в воскресении – об этом опять же нам говорит Вторая книга Маккавейская.