Страница 2 из 6
– Как же не дашь, он же начальство! – развёл руками Феденька и покосился взглядом на дверь с табличкой: «Начальник отделения полиции «Чуваки» подполковник полиции Лошак Е.П.».
– А ты в следующий раз, когда он возьмётся что-либо починить, не давай ему, – наставлял сержанта Лютиков, – объясни, что его обязанность руководить и думать, а руками и ногами работать будем мы, его подчинённые.
Пока этот интересный диалог происходил в коридоре, в кабинете главный полицейский Чуваков, разглядывал себя в зеркало встроенное в дверцу шкафа. Одет Лошак был в форменную полицейскую рубашку, в наплечной кобуре с пистолетом. Водрузив на нос солнцезащитные очки типа «коп», Лошак выхватил пистолет и, держа его двумя руками, целясь в своё отражение в зеркале, тихо произнёс:
– Стоять полиция! Руки в гору!
Затем сунул пистолет обратно в кобуру, надел фуражку и стал рассматривать себя в зеркале. По всей вероятности видом своим Лошак оказался крайне доволен, ибо гордо произнёс:
– Шериф, настоящий шериф!
Раздался стук в дверь и Лошак вынужден был прекратить собственное созерцание. Он отправился к рабочему столу, предварительно положив фуражку и очки в шкаф. Вошёл Лютиков и сказал:
– Евгений Павлович, мы с вами в два часа, договаривались зайти к главе поселковой администрации, – сказал он.
Пока полицейские направляются в поселковую администрацию, хочу сказать немного о главе нашей администрации, или по новому, мэре Чуваков Женьке Штерне. Он бывший мой одноклассник. Мы даже корешились с ним, но в десятом классе, стали ухаживать за одной девчонкой и дружбе нашей пришёл конец. Кстати девчонка эта после школы уехала в город и вышла там замуж за какого-то маляра. Женька, окончив школу, отправился в Казань и поступил в институт. Там он связался с братвой, лет десять бандитствовал в Казани и Москве, а потом сел в тюрьму. Отсидев срок, он вернулся к нам в Чуваки с деньгами. Выкупил местный консервный завод, и несколько лет назад стал мэром Чуваков.
Штерн сидел в своём кабинете с главным врачом нашей больницы Алиной Мингазовной Кац. Необходимо сказать, что Женька много сил и старания приложил, что бы наша поликлиника ни развалилась, и не разбежался бы оттуда медперсонал. Более того, даже пробил стационар для Чуваков. Облздрав делал неоднократные попытки урезать ставки врачей-специалистов, но Женька как-то ухитрялся отбивать все эти атаки.
– Ну что Алина Мингазовна, врачей мы и в этот раз отстояли,– радостно потирая руки, говорил Штерн,– не сократят ни одной ставки. Теперь дело за малым, загрузить их работой.
– Я, следуя нашему плану, переговорила со всеми стариками посёлка, – сказала Алина Кац, – они согласны осенью, после уборки картошки лечь в профилакторий при больнице.
– Долго стариков пришлось уговаривать? – спросил Женька, откинувшись на спинку кресла.
– Почти все согласились сразу, – ответила Алина, – прикинули, какая будет экономия в газе, свете и еде. Питание-то в нашем профилактории для стариков бесплатное. Однако две старушки не согласились.
– Кто?
– Бабка Лупаниха и бабка Степанида, – пояснила Алина.
– А почему они отказались?
– Лупаниха боится оставлять своих кошечек, а бабка Степанида не хочет бросать подругу, – объяснила Алина.
– Лупанихе от больницы до дома двести метров! – изумился Штерн. – Хоть каждые десять минут бегай к своим кошечкам.
– Упрямые старухи. Ни в какую не соглашаются, – развела руками Алина.
Дальнейшее обсуждение бабок Лупанихи и Степаниды пришлось прекратить из-за появления полицейских. Евгений Павлович Лошак у нас в Чуваках работал совсем недавно, и пришёл познакомиться с мэром. Первый разговор их был недолог, и полицейские отправились дальше по своим делам.
– Не пойму я Евгений Павлович, – говорил Лютиков, шагая со своим начальником по улице посёлка, – как вы такой образованный человек, согласились приехать к нам в глухомань?
– Я работаю над докторской диссертацией, – пояснил Лошак, – а здесь в Чуваках самые благоприятные условия для сбора материала по моей теме.
– А какая тема?
– «Характер преступности и её взаимосвязь от категории населения проживающего на данном участке местности», – ответил Лошак, и, взглянув на Лютикова, принялся объяснять, – понимаете Александр Александрович. В зависимости от рода занятия населения, формируется определённая категория преступлений. Вот на примере Чуваков я и собираюсь показать эту тенденцию.
– Какая тут у нас может быть тенденция?! – изумился Лютиков. – Ну, случиться раз в год поножовщина по пьяному делу или банку огурцов из сарая стащат, вот и всё, – рассмеявшись, Лютиков продолжил, – правда, есть одна тенденция. Солёные огурцы и квашеная капуста у нас в Чуваках особенные. Каждая семья делает соленья по особенному рецепту, который передаётся из поколения в поколение. Нигде вы больше таких солений не попробуете. А особой преступности у нас, Евгений Павлович нет.
– А латентная преступность? – спросил Лошак.
– Какая преступность? – не понял Лютиков.
– Латентная, то есть, скрытая, не выявленная преступность, – пояснил Лошак.
– Такого у нас в отделении отродясь не бывало! – рубанул рукой воздух Лютиков. – Все сообщения мы обязательно регистрируем в журнал.
– Не об этом, – поморщился Лошак, – я имею в виду те преступления, о которых ничего не известно правоохранительным органам. Моя кандидатская диссертация называлась: « Организованная преступность в США: проблемы и тенденции». Между прочим амареиканская мафия поднялась на бутлегерстве.
– А что это такое? – полюбопытствовал Лютиков.
– Контрабандная торговля спиртным.
– Так это во времена «сухого закона» было, – блеснул своей эрудицией Лютиков.– А у нас? Захотел выпить, пошёл в магазин и купил.
– Ты знаешь Александр Александрович, что наш мэр Штерн, в начале девяностых годов в Казани входил в преступную группировку, которая свой первоначальный капитал заработала на фальсифицированной водке? – спросил Лошак. Посмотрев на Лютикова, он продолжил: – Потом эта группировка уже в Москве доросла до целого преступного сообщества.
– Так это когда было?! – развёл руками Лютиков. – Женька Штерн уже отсидел за это. Вы знаете, когда он тринадцать лет назад приехал сюда, здесь такая разруха была! Работы нет, все мужики пьют беспробудно. Вот тогда Евгений Павлович, вы для своей диссертации богатый материал собрали бы.
– И что? – критически хмыкнул Лошак.
– Как что! – изумился Лютиков. – Женька выкупил наш консервный завод, который уже давно на боку валялся. Оборудование новое поставил. Майера Ласкова учиться на технолога в Москву отправил. Женька можно сказать из пепла завод возродил. А когда Майер Ласков, вернулся, они с Женькой такие дела закрутили! Сейчас продукция нашего завода по всей России нарасхват. Даже на импорт отправляем! У людей работа появилась, тут уж не до пьянки стало. Штерн школу отремонтировал, спортзал построил.
– А ты знаешь Александр Александрович, что сейчас появилось контрафактное элитное виски, которое не всякий специалист от настоящего отличит, – продолжал упорствовать Лошак.
– Ну, мы-то здесь причём?!
– Притом, что у нас в Чуваках консервный завод и мэр с криминальным прошлым, – пояснил Лошак.
– Между прочим, Женька как мэром Чуваков стал, консервный завод в управление Майеру Ласкову отдал, – парировал Лютиков.
За этой познавательной беседой они добрались до проходной консервного завода.
– Зайдём? – предложил Лютиков.
– Конечно, – кивнул Лошак, – я чувствую мафия здесь!
Начальник полиции оказался прав, в это самое время крёстный отец мафии, дон Карлеоне, говорил укоризненно:
– Мы знаем, друг друга много лет, но ты впервые обращаешься ко мне за советом и помощью. Я не помню, когда ты в последний раз приглашал меня к себе домой на чашечку кофе, – дон Карлеоне говорил хрипло и с укоризной.
– Я прошу прощения дон Карлеоне, у меня было много дел, – так же хрипло, отвечал ему, Майер Ласков. «Крёстный отец» был его любимым фильмом. Он смотрел его тысячи раз, беседуя с доном Карлеоне. Вот и сейчас, у себя в кабинете Майер Ласков разговаривал с крёстным отцом семьи Карлеоне.