Дикая кошка

— Это не мой клан, — холодно произнесла я, снова посмотрев в перекошенное от гнева лицо супруга, — и земли тоже не мои.

— Думаешь, это кого-то волнует? — он зло усмехнулся. — Дорогая, откуп отдан, и даже если я тебя сейчас прикопаю на месте, никто не вмешается.

— Почему, — вот честно, губы сами спросили. Это была не я. Мне вообще не интересны его мотивы, лишь бы дотерпеть пять дней.

— Ты никому не нужна, Александра, — он решил растоптать меня прилюдно, — и ты только что нанесла мне смертельное оскорбление, усомнившись во мне, как в мужчине.

Я с вызовом посмотрела на него.

— Но ведь это правда, — произнесла я и добавила более тише, — ты же не смог еще затащить меня в постель.

Нависший надо мной рентианец побагровел и с силой сжал спинку стула. Но ожидаемого треска не послышалось. Или не так сильно сжимает, или материал крепкий.

Почему-то в это мгновение, в голову лезли именно эти мысли. И это странно. Мне бы испугаться. А о его ручищи вздрагивают и могут вот-вот сомкнуться на моей шее. Но я почему-то уверена. Не сделает.

— Хорошо, — вдруг прорычал он мне в лицо, — сегодня ночью ты получишь то, чего так отчаянно добивалась вот этим представлением.

— Я скорее выброшусь из окна, нежели лягу под тебя, — пообещала я, без тени сомнения. А ведь сделаю, вот только друзей жалко и всего того, чего с таким трудом добилась.

И ко мне пришло осознание, что жизнь-то я, люблю.

— Молчать, — не выдержал военный, то есть командор. То есть, мой папочка.

Почему-то, мы синхронно повернулись к нему. А через секунду Сайфар сел на свое место, продолжая держать меня за локоть. И делал он это не слишком вежливо. Но боль терпеть я научилась еще в раннем детстве, так что особого дискомфорта это не доставляло.

Мужчины по очереди поставили свои размашистые подписи и бумаги протянули мне.

— Я не подпишу! — твердо сказала я, не обращая внимания на резкую боль в руке и не задумываясь, ударила по наглой конечности правой рукой.

И снова противный хруст, а затем пронзившая почти все тело, страшная боль. Любая друга закричала бы, а я лишь стиснула зубы и закрыла глаза, чтобы никто не видел моей слабости. Я не имела права ее показать. Не этим надутым богачам, которые ни во что не ставят других.

— Ты подпишешь это, — твердо произнес Сайфар, прямо у уха, — ты же хочешь, чтобы твои друзья долетели.

— У меня рука сломана, — я повернула голову и в упор посмотрела в его синие глаза с вертикальным зрачком, — я физически не смогу это сделать.

— У тебя нет выбора, — он мельком посмотрел в сторону посиневших пальцев, — не я их сломал.

Я зашипела, когда пришлось взять в руку ручку и поставить подпись. Не остановилась. Сделала это. А потом, превозмогая боль, стиснула ее и вонзила в ногу супруга. Послышался крик свекрови, звук отодвигаемых стульев. Кажется, она упала в обморок и братья тут же вышли вместе с ней. Надеюсь, больше не вернутся.

Может я и подписалась, но это не значит, что смирилась.

— Тварь, — он попытался ударить меня, но я поймала его руку и снова посмотрела в глаза.

— Ни ты, ни твоя семейка, не смогут меня подчинить, — прошипела я, отталкивая конечность.

— Александра! — прозвучало над ухом. — Садись.

Это был мой отец. Точнее только тот, кто породил меня.

И я села. Но посмотрела не на него, а на рану в ноге мужа. Почему-то он не вытащил ручку, а что-то написал в свайдере и тоже сел. Но, странным было не это, а то, что он молчал. И вот это меня откровенно пугало, так как я привыкла к бурной реакции со стороны пострадавших. Захотелось срочно отдалиться, но не смогла даже приподняться, ноги не держали. Впервые.

Снова стало тихо.

Я положила голову на сложенные на столе, руки и прикрыла глаза. Наступила апатия. Ничего не уже хотелось.

Но все же через минуту подняла голову.

— Это еще не все, — пообещала мужу.

— Знаю, — усмехнулся. Совсем недобро, так.

Открылась дверь. Вошел, уже знакомый доктор. Он подошел к нам и внимательно осмотрел.

— Смотрю семейный ужин в самом разгаре.

— Молчи и осмотри ее пальцы, — недовольно отозвался Сайфар.

Мужчина повернулся ко мне.

— Как вы это сделали? — он был явно удивлен. Я, межу прочим, тоже. Это же надо, он заботится обо мне.

— Защищала свою честь и достоинство, — искренне солгала я, хотя, доля правды тут все же присутствовала.

— И как успехи? — с руки сняли шину и снова посмотрели через экран на состояние костей. — М-да.

Я молча смотрела на эту мешанину, причиной которой стала я. В принципе, если не трогать, не больно, но это необходимо. И я приготовилась к боли, которая непременно будет, как только начнут вставлять кости на места.

— Вашу супругу необходимо госпитализировать, — вдруг выдал медработник, — перелом слишком сложный.

— Хорошо, — отозвался муж, и меня оставили в покое. Временно.

Доктор сначала вылил какую-то жидкость на ногу мужа и по мере ее высыхания, исчезало мученическое выражение на лице. А когда Дайсонил аккуратно вытащил ручку, тот даже не поморщился. Из раны тут же хлынула обильная струйка крови и закапала на паркетный пол. Док тут же посыпал туда порошка, который вдруг начал пениться и шипеть.

— Что это? — не выдержала я, в то время как мужчины собрались рядом и внимательно следили за неизвестным для меня процессом.

Но, услышав мой вопрос, синхронно повернули головы в мою сторону и посмотрели с явным неодобрением.

— Что? — спросила я, не чувствуя себя виноватой, — это вы меня довели.

Взгляды стали суровыми.

— А вот не надо меня обвинять, — я сложила руки на груди, и поморщилась когда задела поврежденную кисть, — вы уничтожили мою жизнь и все то, чего с таким трудом добилась и сейчас считаете, что какая-то бумажка меня остановит?

— Александра, — окликнул меня бледный супруг, — замолчи.

— Нет, — я вдернула подбородок.

— Никого не волнует твоя жизнь, — прошипел мужчина, — лучше помолчи.

И я замолчала. Не знаю, но почему-то аргументов не нашла и закрыла рот. Но при этом, взглядом пыталась их всех убить. Правда безрезультатно, но, надежда умирает последней. Вот я и дарила им взгляды полные ненависти.

Не знаю, сколько длилась бы эта игра в гляделки, но нарушил это уверенно поднявшийся на ноги сын главы клана. А я с удивлением посмотрела на его абсолютно здоровую кошу с небольшим розовым шрамом. И да, волосы на ногах у него, тоже были белыми.

— Пошли, — меня взяли за локоть и помогли подняться.

Доктор пошел впереди, а мы следом. И я бы снова выкинула что-то, но осознание того, что кроме друзей, никому не нужна. Даже мужчине, который сейчас вроде поддерживает, а сам совсем недавно пообещал лишить меня самых близких существ и унизить в постели.

Гнев с новой силой поднялся во мне. Не позволю. Я его лучше убью, нежели позволю ему дать приказ на уничтожение близких мне существ, которые действительно принимают меня такой, какая есть. Не стараются, как эти, изменить меня как им нравится.

Но несмотря на это, я позволила увести себя из этого ресторана. Теперь я понимала, почему они выбрали отдельный зал. Правда, жаль, что никто так и не узнает обо всем.

И в этот момент меня озарило. Я должна выбраться отсюда и рассказать об этом всем. О том, что они не чураются совращать молоденьких девушек, не достигших совершеннолетия. Причем особой вины за собой не ощущают. Значит это норма для них.

Меня усадили на сиденье рядом с водительским и пристегнули. Это я отметила лишь краем сознания, продолжая размышлять на тему, какое место имеют женщины в обществе планеты Рентиан.

Кэйсер плавно тронулся, а как только выехал из парковки, набрал высоту и полетел. Я осмотрелась, понимая, что мы не одни и летим не домой. Мелькнула мысль, сбежать из клиники, если появится возможность. Вот только делать этого я не стану. Нужно убедить муженька, что я смирилась, и чтобы он ослабил бдительность.

Я молчала.

Не проронила и слова, даже когда он остановился у незнакомого здания, ярко освещенного фонарями и светом изнутри. Я честно не знала, что меня там ждет, а потому, выйдя из кэйсера, остановилась. Но ждать долго не пришлось. Меня снова осторожно взяли за локоть и повели к стеклянной двери, которая в свою очередь сама распахнулась при нашем приближении.