Страница 35 из 37
Думаю, Джордж представлял себе Большие Сахарные горы, покрытые высокими прямыми соснами… когда-нибудь.
Мы перекопали овраг, проложили дренаж и засыпали яму, потратив немало нашего зимнего компоста и часть драгоценного верхнего слоя почвы. Когда мы закончили, места хватало для двадцати деревьев, и мы высадили шесть наших саженцев. Пришел папа Шульц и произнес над ними благословляющую молитву.
Потом он направился в дом, чтобы поздороваться с Пегги, почти целиком заполнив ее комнатку. Как говорил Джордж, стоит папе Шульцу вдохнуть, и в комнате тут же падает давление.
Чуть позже папа Шульц и отец сели о чем-то поговорить в гостиной. Когда я проходил мимо, отец меня остановил.
– Билл, – спросил он, – как ты насчет того, чтобы сделать здесь окно?
Он показал на пустую стену.
– И как же мы будем сохранять тепло? – удивился я.
– Я имею в виду – настоящее окно, со стеклом.
Я задумался. Мне никогда не доводилось жить в помещениях с окнами – мы всегда обитали в квартирах. Конечно, я видел окна в загородных домах на Земле, но на Ганимеде не было ни одного окна, и мне даже не приходило в голову, что они вообще могут тут быть.
– Папа Шульц собирается сделать окно у себя в доме. Я подумал, что не так уж плохо сидеть в тепле и смотреть на озеро вечерами в светлую фазу, – продолжал отец.
– Какой дом без окон и камина? – безмятежно проговорил папа Шульц. – Теперь, когда у нас стали делать стекло, – почему бы и нет?
Отец кивнул:
– Три сотни лет человечество имело застекленные окна в домах. А потом все заперлись в крошечных клетках с кондиционерами и уткнулись в дурацкие телеэкраны. С тем же успехом можно было бы находиться и на Луне.
Сама подобная мысль могла потрясти, но выглядела она не столь уж плохо. Я знал, что в городе делают стекло. Джордж говорит, что стекольное производство – одно из древнейших, если не самое древнее, и притом одно из самых простых. Но я воспринимал стекло как материал для бутылок и тарелок, а не для окон. На Бирже уже продавались стеклянные ведра, примерно вдесятеро дешевле тех, что привозились с Земли.
Видовые окна – отличная идея! Можно было прорубить окно в южной стене и видеть озеро, а другое – в северную, чтобы видеть горы. Да и вообще, почему бы не сделать окно в потолке, чтобы смотреть на старый добрый Юпитер, лежа в постели?
«Успокойся, Вильям, – подумал я, – а то еще немного, и ты построишь целый дом из стекла».
После того как папа Шульц ушел, я поговорил на эту тему с отцом.
– Слушай, – сказал я, – идея насчет окон, конечно, хорошая, особенно для комнаты Пегги, но вопрос в том, сможем ли мы себе это позволить?
– Думаю, сможем, – ответил он.
– Я имею в виду – без того, чтобы тебе пришлось возвращаться на работу в городе? Ты же вкалывал как лошадь, а теперь это ни к чему. Ферма сможет нас прокормить.
– Как раз хотел об этом поговорить, – кивнул отец. – Билл, я уже почти решил отказаться от работы в городе, за исключением занятий, которые веду по субботам.
– А это тебе действительно нужно?
– Так уж вышло, что мне нравится учить инженерному делу. И не беспокойся насчет стоимости стекла – мы получим его бесплатно. Твоему старику причитается кое-какая благодарность за то, что он проектировал стекольное производство. «Не заграждай рта волу, когда он молотит»[17], – процитировал он. – А теперь займемся лучше делом – на пятнадцать часов намечается дождь.
Недели через три случился парад спутников – почти невероятное событие, когда Ганимед, Каллисто, Ио и Европа выстраиваются точно в одну линию и находятся по одну сторону от Юпитера. К подобному расположению они близки каждые семьсот два дня, но обычно не в полной мере. Все дело в том, что у них разные периоды обращения по орбите – от менее двух суток у Ио до более двух недель у Каллисто, и дробные части в точности не совпадают. К тому же их орбиты имеют разный эксцентриситет, а сами орбиты не лежат в одной плоскости. В общем, вполне логично, что настоящий парад спутников случается крайне редко.
Кроме того, в этот раз они выстраивались в одну линию также и с Солнцем – событие должно было произойти во время полной фазы Юпитера. Главный метеоролог мистер Хукер объявил, что, по имеющимся расчетам, столь идеальное расположение планет больше не повторится в ближайшие двести тысяч лет. Так что вряд ли стоит удивляться, что все с нетерпением ждали, когда это произойдет. Ученые из проекта «Юпитер» не находили себе места от волнения, заранее готовясь к наблюдениям.
Пребывание Юпитера в полной фазе означало не только то, что к выстроившимся в ряд пяти небесным телам добавится шестое – Солнце, но и то, что мы сможем увидеть тени Ганимеда и Каллисто, которые окажутся в центре Юпитера, как только Ио и Европа достигнут середины пути.
Полная фаза наступает в шесть утра в субботу, и мы все встали около половины пятого, а к пяти уже были на улице. Мы с Джорджем вынесли Пегги в ее надувных носилках и успели как раз вовремя.
Была прекрасная ясная летняя ночь, освещенная сиянием похожего на объятый пламенем воздушный шар Юпитера. Ио едва коснулась его восточного края – подобное событие называют «первым контактом». Европа уже слегка наползла на восточный край, и мне пришлось вглядеться, чтобы ее увидеть. Когда спутник не в полной фазе, его можно без труда различить на фоне планеты, но в полной фазе он стремится с ней слиться. Однако как Ио, так и Европа чуть ярче Юпитера, к тому же они нарушают узор его полос, что также позволяет их разглядеть.
Примерно на полпути к центру Юпитера в его восточной половине виднелись тени Ганимеда и Каллисто. Я бы не сумел их отличить, если бы не знал, что тень Ганимеда находится дальше к востоку. Они напоминали маленькие круглые черные пятнышки – три с небольшим тысячи миль мало что значат по сравнению с восьмьюдесятью девятью тысячами миль поперечника Юпитера.
Ио выглядела чуть крупнее теней, а Европа раза в полтора больше, примерно как Луна с Земли.
Мы ощутили легкий толчок под ногами, но он никого не обеспокоил – к землетрясениям мы привыкли, к тому же именно в этот момент Ио «поцеловалась» с Европой, а затем начала постепенно заходить под нее – или за нее.
Спутники довольно быстро двигались на фоне диска Юпитера, а за ними медленно ползли тени. По прошествии примерно получаса две тени соприкоснулись и начали сливаться. Ио наполовину заползла под Европу, напоминая большую опухоль на ее боку. Оба спутника преодолели около половины пути до центра, а тени были к нему еще ближе.
Около шести часов Ио полностью скрылась под Европой, и Европа «поцеловалась» с тенью, которая теперь была одна и имела круглую форму.
Еще через четыре или пять минут тень наползла сверху на Европу, и я понял, что вижу самое выдающееся зрелище в своей жизни – Солнце, Юпитер и четыре самых больших его спутника выстроились в одну линию.
Я шумно выдохнул, только сейчас сообразив, что затаил дыхание.
– Ничего себе! – только и сумел выговорить я.
– Согласен с тобой, Билл, – кивнул отец. – Молли, может, лучше отнесем Пегги в дом? Боюсь, она может простудиться.
– Да, – согласилась Молли. – Я тоже замерзла.
– Пойду схожу к озеру, – сказал я.
Естественно, ожидался самый крупный из всех известных приливов. Хотя озеро было не слишком большим, чтобы в нем существенно поднялась вода, я сделал накануне отметку, надеясь, что сумею измерить уровень прилива.
– Не заблудись в потемках, – крикнул мне вслед отец.
Я промолчал – дурацкое замечание в ответе не нуждается.
Я прошел около четверти мили после конца дороги, когда последовал удар стихии.
Страшный толчок швырнул меня лицом вниз. Я знал, что такое сильные землетрясения в Калифорнии, но с этим они не могли сравниться ни в коей мере. Какое-то время я лежал ничком, вцепившись ногтями в камни и пытаясь удержаться.
Тошнотворные толчки следовали один за другим, и на их фоне раздавался низкий грохот, куда более ужасающий, чем удары грома.
17
Втор. 25: 4.