Де Бюсси

У горбоносого отвалилась челюсть.

– Я, сын простого шорника, и вдруг парижский магистр медицины? – Чеховский изменился в лице. – Вы шутите, сеньор… Даже представить не мог…

– Вот и договорились. Как только в Лодзь поспеет королевский поезд, представлю вас при дворе. Но учтите, мон ами, простой службы не ждите. Нас пытались одолеть в открытом бою – не вышло. Что будет дальше? Выстрел исподтишка из мушкета или арбалета? Удар кинжалом в темном коридоре?

– Скорее – яды, – поделился он соображением.

Нашему Генриху, славному сыну Екатерины Медичи, не привыкать к существованию в обстановке, когда отравлено может быть все что угодно, и не спасет даже проба еды: лакей укусит яблоко, останется жив, а монарх покроется синюшными пятнами, потому что яд находился на другой стороне яблока.

– Ты умеешь распознавать яды? И находить противоядие?

– Не вшистко… Но те, что в ходу у наших – знаю. Да, разбираюсь и в противоядиях, помогу… если не будет слишком поздно.

– Договорились. Принимайтесь за дело немедля, пан Чеховский. Тысяча двести персон – большая цифра, среди них будут и заболевшие в дороге. Готовьтесь к приему. Хотя, конечно, не всем нужно такое внимание, как королю, мне или Шико.

– Шико?

– Его на самом деле зовут Жан-Антуан д’Англере, прозвище Шико, что означает «обломок зуба», ему придумал наш славный Анжу. Шико – правая рука Генриха, придворный шут и мой друг. А еще – очень опасный человек. Врагов у него много, но долго они не живут.

– То есть при французском дворе те же нравы, что и у нас, – резюмировал мой новый наемник. – Интриги и внезапные смерти. Везде так?

– Не везде. В Антарктиде спокойнее, – рассеянно ответил ему и спохватился: – Это слишком далеко, не обращайте внимания и не стремитесь туда.

Оставив Чеховского, я снова отправился наверх, дабы принять участие в квартирьерских хлопотах. В голове переваривались впечатления от насыщенного дня.

Я прилично знал французскую историю, хуже, к стыду своему, русскую и совсем слабо польско-литвинскую. Вроде бы Генриху в Польше долго править не довелось, но почему именно – это уже за пределами обязательных знаний посольского атташе по культуре. Монарху предстоит вернуться в Париж и надеть на голову французскую корону под именем Генриха III, последнего в династии Валуа, а следующим на престоле будет восседать первый Бурбон, он пока еще только король Наварры.

В России, точнее – в Русском царстве, после смерти Ивана Грозного не останется престолонаследника, рулить державой примутся отец и сын Годуновы, за ними «царь Васька», то есть Василий Шуйский, чей талант государственного деятеля окажется на уровне Михаила Горбачева, то есть ниже плинтуса, что в обоих случаях неизбежно выливается в смуту. На волне преодоления смуты появляется первый Романов… Или Ельцин.

Ну а мне-то что было делать? История произошла, состоялась. Я как зритель на ретроспективном показе в кино, только фильм разворачивался куда реалистичнее, чем 5D, правдоподобный до удара копьем в брюхо. Осталось просто выживать, воевать, развлекаться, осеменять, напиваться? Во французском и русском много глаголов, ни один из них не дал мне смысла существования. Разве что удавиться, тем самым это бесполезное существование прекратить.

Каюсь – за время вынужденной командировки в прошлое так и не отыскал смысл этого чуда, все больше склоняясь к мысли, что перемещение произошло совершенно спонтанно, и мирозданию абсолютно безразлично, какие дела я здесь натворю, сражаясь за место под солнцем.

Стоит позавидовать Шико, всегда энергичному и не унывающему. Он намекнул бургомистру организовать для нас ужин и присутствовать на нем вместе с супругой и дочками. Дочери, кстати, вполне ничего, особенно старшая, созревшая, хоть и не ровня Чарторыйской. За столом мой друг отпускал шуточки, для польской знати довольно обидные – как паны мнят себя наследниками ягеллонской рыцарской славы, а сами отдали уже московитам восточные земли Великого княжества. Там, глядишь, и в коронных землях московские стрельцы объявятся.

Разговор окончательно вылился в опасное русло, и я поспешил перевести речь на Тартарию, как здесь принято называть Русское царство.

– Иван Четвертый дальновиден тем, что присоединяет земли, с центральными княжествами граничащие, позже и за каменный пояс – за Урал пойдет. У русских много земли, в том их сила. Европа же давно поделена вся, и новые владения за западным океаном трудно удержать. Испанцы, португальцы, голландцы начинают на этом зубы обламывать, потом придет и черед Франции.

Закончив глубокомысленную тираду, отрезал кусок восхитительного оленьего филе. Пища здесь натуральная, оттого вкусна до невозможности и на время отвлекала от раздумий о бессмысленности бытия.

Де Бреньи отрешенно обгладывал ребрышки, поляки смотрели на меня, как деревенщина на приезжего горожанина, вещающего о материях, ранее им недоступных, а Шико швырнул нож с куском мяса на конце и прогнусавил своим мерзким гасконским говорком:

– Дружище, тебе голову не надуло? Какие еще, к дьяволу, владения за западным океаном?! Кто пробовал плыть – ни один не вернулся. Там же провал в геенну огненную!

Прожаренная оленина застряла в горле. Ермак Тимофеевич в поход, наверно, еще не отправился, Сибирь пока не русская, даты плохо помню… Но Колумб достиг Америки в 1492 году, восемьдесят с лишним лет назад, это учил наизусть каждый советский школьник! А где-то лет пятьдесят назад состоялось путешествие Магеллана… Доказали уже – Земля круглая. Как же Шико не знает, уж он-то человек образованный по местным меркам?! Но несет чушь о каком-то провале…

Так, спокойно! С кем я обсуждал в Париже что-либо о Новом Свете? Черт, ни с кем! Слышал ли разговоры о мореплавателях? Конечно, тысячу раз слышал – о каботажном сообщении у берегов Европы и в Средиземноморье, о пути в Индию и Китай вокруг Африки. А о западных материках – ни слова.

Стыдно… Еще называется – разведчик. Я полтора года не замечал чрезвычайно важный факт! Сейчас, ударившись лбом в очевидность, не посмел в него поверить.

Почувствовал, что меня охватывает озноб, по телу струится холодный пот, разнервничался больше, чем в драке против отряда Чарторыйского. Чеховский, устроенный за столом сбоку, в стороне от наших высокопоставленных тел, тревожно присматривался – уж не отравлен ли я в первый же вечер, о чем судачили с ним буквально час назад.

Хуже, чем отравлен – я раздавлен! Опрокинул в себя залпом кислое вино и спешно уединился в отведенной мне комнате, отказавшись от помощи Жака в избавлении от одежды.

Итак, Америка не открыта. В общем-то, дьявол ее задери, эту Америку, да простят меня патриоты США из далекого теперь будущего. Нарисовалась проблема похлеще.

Выходит, вся мировая история – ошибочна, Великие географические открытия совершены позже? Нет, абсолютно невозможно, слишком много сохранилось свидетельств, это в античности или в Каролингах-Меровингах историки могли лет на сто промахнуться…

Есть еще отличия? Конечно! Вроде бы мелкие, малозаметные, их можно списать на мое недостаточно глубокое знание этой эпохи до провала в Варфоломеевскую ночь, или… Ну вот, например, Генрих Наваррский произвел сильное впечатление, но он совсем не похож ни внешне, ни манерой поведения на известного мне по книгам исторического деятеля, я уж молчу о персонаже из романов и кинофильмов.

Но это все не то, мелочи по сравнению с неоткрытием Америки…

Устало посмотрел на колеблющееся пламя единственной свечи. Надо быть честным с самим собой, глянуть правде в глаза, пусть главное событие этого вечера оказалось еще более ошеломляющим, чем осознание полтора года назад, что я заброшен в прошлое.

Здесь есть Франция, Англия, Речь Посполитая и Русское царство. Есть Генрих Валуа, герцог де Гиз, семейство Медичи и даже граф де Монсоро, чья миловидная жена мне обещана в возлюбленные фантазией Александра Дюма. Правда, граф еще не женат.

Но это не прошлое человечества, того человечества, оторванной частью которого я был, ввалившись в совершенно другой, пусть и во многих деталях чрезвычайно похожий мир.