Страница 21 из 24
Этот вопрос возник у моей подруги Мишель, когда мы шли по улице в направлении Юнион Парка в Нью-Йорке на встречу с её второй половиной.
– Я хочу сказать, – продолжает она, – мы оба много переписываемся, по работе и с друзьями, но мне кажется, как будто у него что-то с кем-то происходит.
– И что же? – спрашиваю я.
– Ну, например, – говорит она, – он уставится на свой телефон и жмёт кнопки изо всех сил с такой широкой глупой ухмылкой на лице.
– Ухмылки – это не страшно, – замечаю я.
– Да-а, но… мы говорим о глубине переживаний. Например, недавно мой шеф позвонил мне и сообщил, что подумывает о моём увольнении. Я заканчиваю разговор, у меня просто всё свело в животе от волнения. Я смотрю через стол, за которым мы завтракаем, на Джона. Он пишет, и опять с этой дурацкой улыбочкой.
Я ему говорю, мол, ты понимаешь, меня почти уволили, и нам нечем будет платить за квартиру, а он меня даже не слышит. Да, я понимаю, меня действительно раздражает, что он выглядит таким счастливым, и это не имеет ко мне отношения, поскольку в наших отношениях всё не так уж гладко. Но иметь партнёра, который сидит напротив меня и отсутствует как раз тогда, когда он мне действительно нужен… это меня убивает. Мне в самом деле сейчас нужны ответы.
– Хорошо, – я начинаю, как всегда, с первого из Четырёх Шагов «Старбакса». – Скажи мне простым предложением, чего ты хочешь. Вы бы удивились, узнав, сколько людей отвечает десятью предложениями.
– Я просто хочу, чтобы он сказал мне правду. Правду, с которой я могу как-то поступить: я могу привыкнуть к ней, могу найти кого-то другого. Но неопределённость убивает меня.
– Вот и отлично. Это легко.
– Как это?
– Хочешь арбуз – посади арбуз. Хочешь, чтоб тебе говорили правду – говори правду.
Мишель испытывает облегчение.
– Ладно, я просто начну говорить всем только правду.
Я качаю головой. Ах, если бы это было так легко!
– Подожди минутку, – говорю я. – Как ты думаешь, что это означает – говорить правду?
– Ну, понимаете, – говорит она, – это как бы… не врать.
– Этого недостаточно, – говорю я. – Вот как описывают старые тибетские книги, что значит говорить правду. Представь себе, что кто-то – к примеру, тот самый твой шеф – говорит тебе что-то на работе. Нечто грубоватое.
– Ну да, это не так уж трудно себе представить, – кривится она.
– И вот чуть позже тебе хочется рассказать кому-то ещё в офисе об этой небольшой перепалке между тобой и шефом. Ты ловишь подругу в углу, возле кофеварки, и начинаешь ей рассказывать, что случилось. А когда мы рассказываем кому-то о том, что с нами случилось, в нашем сознании всегда крутится картинка, или видео, изображающее то, что произошло – наше личное воспоминание об этом.
Мишель на минуту задумывается.
– Да, – говорит она, – так и есть.
– Хорошо, – говорю я. – И когда ты рассказываешь кому-то другому, что произошло, ты на самом деле описываешь сцену так, как ты видишь её в своём сознании.
– Правильно, – говорит она.
– Ну вот, – говорю я, – это одна часть того, что означает говорить правду. Когда ты рассказываешь своей подруге о поведении шефа, в её сознании тоже начинает разыгрываться эта сцена – маленькое видео о том, как всё происходило. Мишель немного задумалась.
– Верно, так и есть. Я никогда не думала об этом, но ведь точно – у нас крутятся два видео параллельно: у меня в голове и у неё.
– Правильно, – говорю я. – А теперь вопрос. Насколько это новое видео у неё в уме соответствует оригиналу в твоём сознании? Пока ты с ней разговариваешь, ты подбираешь слова, и эти слова помогают ей сформировать новое видео – её представление о том, что случилось. Говорить правду означает, что ты выбираешь слова так тщательно, чтобы у неё получилась точно такая же версия видео в сознании, как и у тебя.
– И нельзя отмахнуться, будто это не имеет значения, – продолжаю я. – Это имеет значение, потому что, когда ты говоришь с кем-то о чём-либо, особенно о том, что тебе глубоко небезразлично, что расстраивает тебя, ты сажаешь семена того, как люди будут разговаривать с тобой в последующие несколько недель. Ты сажаешь семена того, насколько они будут заботиться о том, чтобы ты знала то, что знают они: что ты знаешь правду в том виде, в котором они видят её сами.
– Включая твоего партнёра, – я подвожу итог. И умолкаю ненадолго… людям требуется время, чтобы усвоить такие вещи.
– А, – говорит она, и я понимаю, что она усвоила. – Говорить правду означает пытаться понять, как другой тебя слышит, и постараться убедиться, что, в конце концов, у него возникнет точно такой же образ услышанного, как и у тебя, – вот это будет трудновато.
– Но именно это и называется правдой, – киваю я. – И если ты будешь тщательно высаживать семена правды в течение нескольких недель, скажем, с кем-то на работе, то, когда ты вернёшься домой, он будет с тобой честен. Никакие разговоры, никакие споры, никакие расспросы не нужны.
Мишель кивает. И я чувствую её сомнения: может быть, она не очень-то и хочет знать правду.
– Между прочим, – добавляю я, когда мы доходим до «Серой собаки» и замечаем её партнёра за столом с двумя чашками кофе, ожидающими нас. Ты также можешь посадить семена для того, чтобы ты была рада слышать ту правду, которую он тебе расскажет: например, что он вообще не писал никому, а скачивал отовсюду песни для твоего дня рождения на следующей неделе. Но чтобы это произошло, тебе придётся узнать о семенах для его верности…
И я рассказал ей о том, что уже рассказывал вам в вопросе № 6: как иметь партнёра, который всегда остаётся рядом.
Внешность
Вопрос 22
Я люблю своего мужа, но, если честно, – и я понимаю, что это немного глупо, – мне всегда казалось, что у него слишком большие уши. Не думаю, что карма может что-то с этим поделать.
Лучшую (или худшую) версию этого вопроса я услышал однажды, когда мы с моим другом Джеффом плавали вдоль побережья океана в курортном городке, куда меня пригласили для выступления перед большой группой бизнесменов.
– Ну, так что, Джефф, – спрашиваю я, – когда же ты собираешься связать себя узами брака с Ритой? По-моему, вы вместе уже столько лет, и она уже вполне готова к этому.
– Ах, – говорит он, несколько робея, – она и правда великолепная девушка, но… э-э, я просто всегда думал, что буду с кем-то немного более…
И тут он затих.
– Более какой? – спрашиваю я. Насколько я знаю, он не из стыдливых.
– Ну, понимаешь… – говорит он, глядя на пляж, где она загорает. – Я всегда думал, что у меня будет кто-то, у кого… как бы, понимаешь… формы пышнее.
Я пристально присматриваюсь к Рите, как будто впервые её вижу.
– Джефф, я правильно понимаю… ты хочешь упустить эту восхитительную привлекательную женщину только из-за размера её груди?
– Э… – это всё, что он может сказать.
Я сильно разочарован в нём, но потом у меня возникает мысль, что подобное происходит со многими парами постоянно, просто они не говорят со мной об этом. После разговоров с сотнями пар я осознал, что либо мужчина, либо женщина часто желают, чтобы их партнёр выглядел в чем-то по-другому, даже если у них отличные отношения и они действительно любят друг друга.
И снова я догадываюсь, каких слов вы от меня ожидаете. В конце концов, я буддийский монах, и последнее, что мы должны делать, – это судить о человеке по его внешности.
Если только… вы могли бы менять эту внешность каждый раз, когда вы этого захотите.
Всё можно изменить
Могу догадаться, что вы думаете: ну теперь уж он слишком далеко зашёл. Вы думаете, я поверю в то, что могу сделать уши моего мужа чуть меньше, или грудь моей жены чуть больше?
Да ладно! Разве мы не проходили этого с ручкой? Вам надо понять одно. То, как выглядит всё вокруг, исходит из вас, а не из всего вокруг. Включая и то, как выглядит ваш партнёр. Если бы уши вашего мужа происходили из ушей вашего мужа, тогда нет… вы никогда бы не смогли изменить их. Но если уши вашего мужа происходят из семян в вашем сознании, то вы, конечно, можете их изменить. И это действительно так.