Страница 3 из 4
Давайте уточним, что речь идет о близких отношениях или терапевтических. Итак, если в близких отношениях партнер предъявляет вам свои чувства, он хочет сохранить отношения.
Что нужно, чтобы встречаться с чувствами значимого Другого без страха? Нужно, чтобы вы поработали со своей виной. В противном случае вы будете избегать открытых разговоров и защищаться.
Что происходит, когда близкий вам человек сообщает о своей злости, к примеру? Скорее всего, вы чувствуете вину и плохость. Переживание вины столь неприятно, что хочется заткнуть уши и не слышать.
Так и происходит: переживая вину, мы начинаем защищаться. И отношения разрываются. Это узкое горлышко в отношениях… И нам просто необходимо научиться его проходить. Потому что в противном случае отношений просто нет.
В отношениях постоянно возникают ожидания. Ожидающему человеку необходимо знать границы того, на кого он рассчитывает. Следовательно, границы нужно обозначить – без вины и ответной ярости, но с осознанием своих ограничений.
Новая клиентка злится на меня: она ожидала большего содействия с моей стороны в решении одной организационной проблемы. Она еще не умеет осознавать свою злость и потому обвиняет меня. У меня возникает злость – как ответ на ожидания, значительно превышающие мою ответственность. Однако свою злость я вынуждена контейнировать, потому что клиентка пока не может признать свои процессы и, стало быть, контакт невозможен. Я могу только исследовать ее ожидания: «Почему тебе была так важна моя включенность? Ты была расстроена, не получив желаемого? Почему? Часто ли такое бывает?»…
Клиентка, которая у меня в терапии почти три года, злится на меня. Она хорошо осознает свое чувство – мы долго работали над его освобождением и правом его испытывать. Когда она мне говорит: «Я на тебя злилась, потому что надеялась, что ты окажешь большее содействие в решении моего организационного вопроса», я не чувствую обвинения. Более того, я чувствую безопасность. Потому что она, признавая свою реальность, готова встретиться и с моей реальностью.
Я не чувствую вины, потому что, во-первых, не знала об этом ожидании, во-вторых, опиралась на свои границы, то есть дала по максимуму. Другими словами, я не жду, что буду все знать о процессах Другого. И я знаю, что не смогу дать всего-всего, чего от меня ждут. Говоря иначе, я опираюсь на ответственность, не чувствуя вины.
Все эти условия с обеих сторон позволяют нам остаться в контакте. Четче и объемнее увидеть реальность и реальных друг друга. Я осознаю, что она все еще нуждается в моей поддержке. Это то, что я узнаю про нее. Она сейчас встретится с моими ограничениями. Это то, что она узнает про меня.
«В моем “недостаточном” содействии не было умысла тебе что-то недодать. Я действительно сделала максимум возможного, опираясь на то, что я могу. К слову, эти ограничения действуют не только в отношении тебя. Даже своим детям я дала бы столько же. Это в принципе мои ограничения. И ты можешь злиться на это».
Женщина услышала меня, так же как я услышала ее. Она довольна тем, что мне можно предъявить свою злость, которую она отчетливо осознает. Принимая мои ограничения, она решает, что включится в решение обсуждаемой проблемы более активно и сможет обеспечить себе недостающее сама.
Реабилитация
Иногда при работе с клиентом мне приходит на ум такая метафора: будто я работаю в больнице крутейшим реабилитологом. Ко мне попадают после аварий с такими переломами, что кажется, никогда не смогут больше ходить. Однако я плевать хотела на прогнозы и верю, что человек сможет подняться, если захочет. Вот если он отчаянно не верит сам – все, пиши пропало. Я ничего не сделаю. Но в остальных случаях я буду упорно ставить на ноги. Один шажок, еще один! Ты победил свой недуг, можешь гордиться собой. А если захочешь, будешь бегать. Хочешь? Я помогу.
Одна женщина привыкла жить с мамой в голове. А мама у нее, надо сказать, была чрезвычайно озабочена своим безупречным имиджем. И она всячески готовила свою дочку к тому, чтоб та поддерживала ее имидж хорошей матери и хорошего человека. Выражалось это в постоянном одергивании по поводу «что люди скажут» (подразумевалось – обо мне, матери), не говори так – тот обидится, не делай так – тот плохо подумает.
И дома покоя не было – вдруг люди придут, а у тебя полки не убраны!
Бедная женщина привыкла смотреть на себя глазами мифических идеальных людей, обидчивых, мстительных и беспощадных, привыкла одергивать себя по любому поводу. Увы, она не могла позволить себе иной позиции, кроме подчинения – уж очень ее мать была уверена в том, что «воспитывает» дочь правильно, и ничуть не сомневалась, что имеет право распоряжаться желаниями и правами дочери.
Однажды мой друг сказал классную фразу про свое взаимодействие с третьим человеком, которого мы оба знали. Я спросила, как проходит их диалог, и он ответил: «Диалога с ним никакого не получается. Так… Параллельные высказывания».
Вот ведь здоровское определение. Диалог – это про совместность, где участвуют оба. Параллельные высказывания – про отсутствие общности и совместности. Когда два одиночества рядом.
Как я чувствую совместность? Когда признают мою реальность. Не отрицают, не навязывают свою, а видят мою. При этом мне не нужно, чтоб ее приняли. Мне нужно, чтоб ее увидели. Точнее – почувствовали.
…Сегодня я была в школе на собрании. В классе, где учится дочка, сложилась катастрофическая ситуация. Не буду описывать подробности, скажу лишь, что углубленно изучала проблему. Все серьезно.
Несколько родителей пришли на встречу с директором, в том числе я. Я четко поймала себя на тягостном ожидании обесценивания директрисой проблемы, манипуляций и попыток сохранить лицо. Я очень волновалась. Поначалу казалось, что так все и было. Директор начала свою речь, в которой лейтмотивом было то, что все хорошо, все идет по плану. Я разволновалась еще сильнее. И, наконец, сказала: «Похоже, вы видите проблему совсем не так, как видим ее мы, родители».
Я начала речь, и она меня слушала. Давала такие отклики, которые однозначно означали – слышит. Я успокоилась. Потом она признала, что не думала, что проблема существует. Сказала, что ей нужно время все это «переварить». И пообещала подключиться к ее решению. После встречи осталось безоговорочное удовлетворение. Мои тягостные ожидания не оправдались, я записала это в новых нейронных связях.
Я подумала о том, сколько времени и сил у меня ушло, чтобы научиться «слышать» другую реальность. Я психолог, и у меня есть дети. Этот навык у меня натренирован.
И по-прежнему для меня, словно красной тряпкой для быка, являются ситуации, где мою реальность упорно отрицают, обесценивают, рационализируют. В таком случае я чувствую: контакта нет. Это злит, и перспективу таких отношений ставлю под большой вопрос.
Язык чувств
Мы беседуем с клиенткой, которая не так давно начала посещать терапию. Она только что рассказала мне эпизод отношений с мужчиной, который очень ее расстроил. Настолько, что она не смогла уснуть.
…Сюжет крутился в голове нон-стоп. Она пыталась понять, а что произошло-то? Что так растревожило? И не могла сформулировать. Были только пренеприятнейшие ощущения. Чувства есть, а слов, обозначающих эти чувства, нет. И потому нет возможности сообщить, что не так. И невозможно остановить неприятное, потому как неясно, что не так.
После того как мы смогли найти подходящие слова, описывающие внутренние процессы, она заметно повеселела и расслабилась.
– Представь, – прошу я ее, – заново эту сцену. Теперь ты знаешь, что ты чувствовала и что было не так. И можешь об этом сказать.
– После целого дня, который мы провели вместе… После дня разговоров на английском языке, когда я по-русски не хочу говорить… А хочу просто расслабиться, съесть свой ужин и выпить бокал вина. Я сообщаю об этом своему партнеру открытым текстом!