Страница 8 из 13
Заглавие стихотворения – термин истории кино, у меня связанный с польским кино. Изображенный в стихотворении неопределенно-прибалтийский пейзаж похож не только на виденные мною Куршскую косу и Юрмалу, но и на кадры из невиденного к/ф «Последний день лета», попадавшиеся в книгах по истории кино и польских журналах начала 60-х.
«Вот в чем, а впрочем, и не в том вопрос…»
«Не в крыле самолета…»
«Печальное не более, чем прочие…»
«О ком ты вспомнила, о ком ты слезы льешь…»
…в бетонной скуке станции Ланская… ⇨ Ланская – под Ленинградом (ныне Санкт-Петербургом), первая от Финляндского вокзала, еще в черте города, остановка на пути в Комарово.
«В малиннике, в крапивнике, в огне…»
…забыть, что мир кончается Казанью / и грачьим криком в забранном окне. ⇨ За окнами корпусов Казанской психиатрической тюрьмы неумолчно кричали грачи (как в «Давиде Копперфильде» Диккенса, которого я перед тем читала в Бутырке).
«Фонарик мой, качайся в облаках…»
…и синий дым на снег у Черной Речки… ⇨ Черная Речка – место (зимней) дуэли Пушкина.
«Цвет вереска, чернильный блеск…»
Цвет вереска, чернильный блеск / мохнатых моховых снежинок, / букет, подброшенный под крест… ⇨ Крест на могиле Ахматовой, а два первых стиха – комаровский пейзаж по дороге к кладбищу (по той, которая «не скажу, куда» – Ахматова, «Приморский сонет»).
«Который час? (Какая, кстати, страсть…»
Кровит кирпичный Спас, / и чье же на моей крови спасенье? От санкт-⇨ петербургского собора Воскресения Христова, в обиходе Спаса-на-Крови.
«На пороге октября…»
Маше Слоним