Страница 5 из 34
И последний принцип – вúдение собственной природы и достижение буддовости. Обычно под буддовостью понимают состояние пробужденности. Однако вот как неожиданно комментирует Блайс: «Буддовость подразумевает пребывание в состоянии ребенка, животного, цветка, камня, даже слона и идеи, не говоря уже о пространстве и времени». И пример:
Особенно впечатляет Блайса у дзэнских поэтов Китая и Японии «абсолютная вера в глубокий смысл того, что кажется тривиальным.
Или:
Что такое Будда? Сковородка, брошенная среди петрушки. В чем смысл прихода Дарумы с Запада? Молодая зелень с прилипшей к ней грязью на веранде. Но все это существует не где-то за пределами сознания. Догэн (13 в.) говорит: “Если вы ищете Будду вне своего сознания, Будда превращается в дьявола”…»
Пытавшийся постичь суть дзэн-буддизма К.-Г. Юнг писал иронически-пессимистически: «На Западе отсутствуют духовные концепции, необходимые для дзэна. Кто из нас сможет столь стихийно верить в верховность учителя и в его столь экстравагантные методы? Такое почитание высших личностей существует только на Востоке. Кто может похвастать верой в возможность трансформационного опыта, парадоксального сверх всякой меры, более того – верой настолько сильной, чтобы пожертвовать долгие годы на утомительный поиск этого опыта? <…> И если гуру поставит трудную задачу, требующую несколько большего, нежели пустая болтовня, то европеец начнет сомневаться, ибо невероятная крутизна пути саморазвития так же для него мрачна, траурна и темна, как дорога в ад…»
И все же наш, российский, взгляд не столь пессимистичен. Может быть, потому, что мы по генотипу и по «положению в космосе» евразийцы и многое в дзэне нам стихийно более или менее внятно. Во всяком случае, для нас с рождения вполне очевидно, что интеллект не делится на бытие без остатка. Говорят, что, мол, русские предпочитают чувствовать, а не интеллектуализировать. Суждение довольно примитивное. Если же взглянуть глубже, то мы увидим, что русские (речь идет, конечно, не о современном субъекте американизированной толпы, а о более или менее «классическом русском сознании») с достаточной интуитивной уверенностью ощущают присутствие этого нерастворимого, нерастворяемого, иррационального остатка, того нечто, что остается после деления бытия на интеллект. На тот интеллект, которым и которому сегодня почти всё порабощено. Но в этом «остатке» – соль и суть бытия, его тайна, его аромат, в этом остатке – самая потаенная комната в «доме Бога», комната, которую Рильке нашел именно в России. И еще одно, самое поразительное: этот «остаток» на самом деле необъятно огромен, это вселенная без конца и края.
В своем знаменитом «Дзэнском манифесте» веселый мастер Шри Раджниш предлагал во имя спасения «свихнувшегося» человечества распространить дзэн по всей земле. Даже написал письма президентам, в том числе и Горбачеву. Раджниш назвал в письме все мировые религии уже мертвыми реликтами, и лишь дзэн, «воплощаемый в неведении», «говорящий языком деревьев, птиц и тишины», все еще умеет постигать вселенную и каждую малую ее частицу как священность. Конечно, президенты и ученые мужи едва ли обратили внимание на жужжанье комарика по имени Ошо. Однако деревья, камни и бабочки, несомненно, сочувствующе-приветственно улыбались ему.
Вкус абсурда
Является ли героем абсурда Будда, то есть пробужденный? А почему, собственно говоря, нет? По существу, буддой может стать лишь тот, кто сумеет пройти по воде, не замочив ног… Но, кстати, ведь именно это и делает в Новом Завете Иисус Христос, поведение и многие изречения которого действительно исполнены вполне чаньдзэнской парадоксальности, рассчитанной на то, чтобы взорвать сознание слушателей, сжечь в нем накопившиеся шлаки.
С одной стороны – «Почитай отца и матерь свою…», а с другой – «Враги человеку домашние его…» С одной стороны – «Собирайте себе сокровища на небе…» (то есть умножайте богатства духа), а с другой – «Блаженны нищие духом…» Плох тот христианин, который будет, как школяр, цепляться за буквальный смысл каждой фразы Учителя, не стремясь постичь всей парадоксалистской, поистине абсурдной для привычно-накатанной житейской логики, истины учения, с одной стороны призывающего «возлюбить ближнего как самого себя», а с другой возвещающего: «Царствие мое – не от мира сего!» или: «О род неверный и развращенный! доколе буду с вами и буду терпеть вас?» С одной стороны – «Кто не против вас, тот за вас», а с другой – «Кто не со Мною, тот против Меня». А как возможно буквальное понимание таких речений Иисуса, как «идущий за Мною стал впереди меня»? Или – «Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее»? Или – «Предоставьте мертвым погребать своих мертвецов»? Или – «Всякому имеющему дастся и приумножится; а у неимущего отнимется и то, что имеется»?..
Быть может, действительно путь к живой воде Нового Завета лежит через постижение раскрепощающей методологии чань? Не берусь говорить за других, но в случае со мной произошло именно так. Евангелия и Иисус ожили для меня после путешествия в мир даосской мистики и «Алмазной сутры».
«Истина не в словах…» Но не означает ли это необходимости совершенно нового прочтения Евангелий, где Иисус – гибкая, вечно юная лоза («Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой – виноградарь». От Иоанна, гл.15), текучая всеоживляющая вода, а не заматеревшее в навеки схватившихся и оцепенело засохших формах древо?
«И когда они ели, Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: примите, ядите; сие есть тело Мое…» Разве не было это приемом шоковой терапии для сознания бедных рыбарей и пастухов? Разве не разверзся перед ними в этот момент мировой простор?3 Разве их бренный рассудок не провис над бездной? Разве не почувствовали они в это мгновенье, как задрожало земное и как начало небесное растворять мировой опыт? Разве вместе с телом и кровью Иисуса в их жилы не хлынуло святое безумие? «Сумасшедший» – разве эта версия об Иисусе не схватила некую существенную грань его натуры, самой его природы?
Когда читаешь в Евангелии предостережение Учителя ученикам о втором Своем Пришествии: «Итак бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет» и далее: «Потому и вы будьте готовы; ибо в который час не думаете, приидет Сын Человеческий», – то вспоминаешь такие напоминания восточных учителей к ученикам: «Дзэн – это то, что подстерегает вас за каждым углом», «дзэн – это то, что готово в любой момент напасть на вас из засады» и т. п., где так же, как и в Евангелиях, речь идет о насущности тотального духовного бодрствования, о раскрытии в себе той высшей чуткости, которая делает человека предельно внимательным, то есть любящим и, значит, бесстрашным.
С одной стороны – «Мир вам!..» или «Ибо я кроток и смирен сердцем и найдете покой душам вашим», а с другой – «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю: не мир пришел Я принести, но меч, ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее…» (От Матфея). А в Евангелии от Луки еще жестче: «Огонь пришел я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» С одной стороны – «Не собирайте себе сокровищ на земле, собирайте себе сокровища на небе», а с другой – «Любящий душу свою – погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную». С одной стороны – «Что пользы человеку приобрести весь мир и повредить душе своей», а с ругой – «Сберегший душу свою потеряет ее»…
3
Как не вспомнить при этом историю с первым патриархом чань Бодхидхармой, которому китайский император задал вопрос: «В чем наивысший смысл святой истины?» И ответ Бодхидхармы: «Простор открыт – ничего святого!»