Страница 12 из 25
Теперь воистину тяжела будет моя ноша. Против меня - имя Платона, который, должен признаться, из всех философов кажется мне самым достойным почитания по той причине, что он среди них самый поэтичный. И если он замутил источник, из которого сам черпал, то нужно тщательно разобраться в причинах, побудивших его к этому. Во-первых, хотя это и будет злым наветом, можно припомнить, что, будучи философом, он по природе своей был врагом поэтов, ибо верно то, что философы, найдя в таинственных красотах Поэзии крупицы истинных знаний, тотчас же придали этим знаниям некий порядок и превратили в школьный курс то, чему поэты учили с помощью священного удовольствия; к тому же философы поступили подобно тем неблагодарным подмастерьям, которые, обзаведясь собственными мастерскими, начинают всячески бесчестить своих учителей; но поскольку поэты силой удовольствия всегда побеждали философов, то чем слабее была надежда погубить поэтов, тем сильнее они их ненавидели. Конечно же, они знали, что семь городов оспаривали право назвать своим гражданином Гомера {156}, тогда как из многих городов философы были изгнаны как недостойные {157}. Только повторявшие стихи Еврипида афиняне спасли свои жизни от сиракузцев {158}, и они же считали философов недостойными жизни. Поэты Симонид и Пиндар возымели столь большое влияние на Гиерона Первого {159}, что из тирана он сделался справедливым государем, тогда как Платон столь мало значил для Дионисия, что из философа сделался рабом {160}. Я думаю, что я должен отплатить за обвинения, которыми осыпают поэтов, подобными же обвинениями в адрес философов: прочитайте "Федра" или "Пир" Платона {161}, или рассуждение Плутарха о любви и скажите, способен ли поэт сочинить такую же мерзость. Притом спросите, из какой республики изгнал Платон поэта. Несомненно из той, в которой он допускал общность жен. Он изгнал его не за изнеживающее сладострастие, ибо едва ли опасны сонеты там, где мужчина может владеть любой женщиной. Однако я чту философские наставления и благословляю умы, их взрастившие; и пусть не будут они опорочены так, как это произошло с Поэзией.
Сам святой Павел (который, к славе поэтов, поминает дважды двух поэтов {162} и одного из них называет пророком) предостерегает от философии, а на самом деле от извращения. Так и Платон предостерегает от извращения Поэзии, а не от Поэзии. Платон осуждал поэтов своего времени за то, что они заполняли мир ложными суждениями о богах, сочиняли о них легкомысленные небылицы, и он не желал, чтобы подобные представления о богах развращали молодежь. Об этом можно было бы многое сказать, но достаточно и того, что родились они не в головах поэтов, поэты лишь воспроизводили те из них, которые уже существовали. Все написанное греками подтверждает, что тогдашняя религия основывалась на вере во множество самых разных богов, и не поэты учили этому, они только следовали этому согласно подражательной природе своего искусства. Можно прочитать рассуждения Плутарха об Изиде и Озирисе {163}, об исчезновении оракулов, о божественном провидении, чтобы убедиться, что богословие греков покоилось на этих сказках, которым поэты суеверно следовали, и, что говорить, они более преуспели (не познавшие еще Христова учения), чем философы, которые, стряхнув с себя суеверие, погрязли в безбожии. Следовательно, Платон (которого я склонен скорее заслуженно восславить, нежели незаслуженно отвергнуть) не имел в виду поэтов в тех словах, о которых Юлий Скалигер сказал: "Qua authoritate barbari quidam atque hispidi abuti velint ad poetas e republica exigendos" {Опираясь на сей авторитет, некоторые варвары и мужланы хотели бы изгнать из государства поэтов (лат.).}. Он стремился искоренить ложные представления о Боге (из которых нынешнее христианство без особого принуждения изгнало все гибельные заблуждения), взлелеянные (как он думал) почитаемыми в то время поэтами. Чтобы узнать, что думал Платон, нужно обратиться к нему самому: в диалоге "Ион" он воздает Поэзии высокую и поистине божественную хвалу. Таким образом, в Платоне, изгоняющем извращение явления, а не само явление, не только не изгоняющем его, но и воздающем ему должные почести, мы обретаем покровителя, а не врага. Воистину я гораздо более склонен (ибо действительно могу это сделать) показать ошибку якобы последователей Платона (одетые в его львиную шкуру, они при виде Поэзии ревут по-ослиному {164}), чем ниспровергать его самого, перед которым чем мудрее человек, тем ниже склонится; тем более что Платон наделяет Поэзию свойствами, которыми даже я ее не наделяю, как это явствует из вышеназванного диалога: он видит ее исполненной божественной силы, намного превосходящей человеческий разум.
С другой стороны, если бы кто захотел, он смог бы найти целое море имен тех, кому Поэзия воздавала почести: Александры, Цезари, Сципионы - любимцы поэтов; Леллий {165}, прозванный римским Сократом, тоже был поэтом, ибо говорят, что часть "Heautontimorumenos" {Самоистязатель (греч.).} Теренция {166} была написана им; и даже грек Сократ, которого Аполлон величал единственным мудрецом среди людей, в старости много времени отдал переложению стихами басен Эзопа. И посему непростительным грехом Платона, ученика его, было бы вложить в уста своего учителя хулительную речь против поэтов. Нужны ли еще примеры? Аристотель сочинил "Искусство поэзии". Зачем, если в ней не было надобности? Плутарх учит, что из нее можно извлечь много пользы; но если никто ее не читает, то зачем этому учить? Заглянувший в труды Плутарха по истории или философии увидит, что он украшает их одежду кружевами Поэзии. Однако я не склонен защищать Поэзию с помощью ниже ее стоящей Историографии, Удовлетворимся тем, что похвалы найдут тут добрую почву, ибо какое обвинение ни брось Поэзии, оно или быстро умирает, или превращается в справедливую хвалу.
Итак, поскольку совершенства ее столь быстро и столь обоснованно подтверждаются, а низменные обвинения против нее столь скоро отметаются, то, значит, она являет собой искусство правдивого, а не лживого учения, она не изнеживает, но, несомненно, побуждает к мужеству, не развращает разум человека, но укрепляет его, и не отвергнута она, а прославлена Платоном; и поэтому побольше сажайте лавров, дабы увенчивать лавровыми венками (кроме поэтов, чести быть увенчанными лавровыми венками удостаиваются лишь торжествующие победу полководцы; и одного этого достаточно, чтобы понять величие поэтов), вместо того чтобы слушать лжецов, которые своим зловонным дыханием оскверняют чистые родники Поэзии.