Коллекция неловкостей

— Конечно! Только я пока не начала переводить, сегодня первый раз взяла текст. Решила сначала прочитать. Сроки сжатые, мне надо за месяц успеть.

— Ничего ж себе! Маловато для начинающего переводчика.

— Я справлюсь. А потом можно будет Вам показать мою работу? Ну, не слишком ли топорно получилось.

— Конечно. Вы приносите, как сделаете, вместе посмотрим.

— Спасибо.

Воцарилась неловкая пауза. Он посмотрел на часы и спросил:

— Пройдемся?

— Да, с удовольствием.

Рада убрала ноутбук в сумку, и они пошли вниз к реке.

Романов рассказывал о том, как был студентом, как они с однокурсниками увлекались рыцарскими романами и даже придумывали друг другу прозвища.

— А у Вас какое-нибудь было? — поинтересовалась она.

— Да, только не смейтесь. Тристан.

— Не вижу ничего смешного. Из-за Вашей влюбленности в какую-нибудь прекрасную Изольду?

— Да нет, все гораздо проще. Просто Тристан больше всего похоже на Саню, мое имя. А Изольды у меня не было, наоборот, друзья всегда поддевали меня: «Тристан, где твоя Изольда?» Надоели, один раз чуть не подрался. А потом, курсе на четвертом, когда мы эти увлечения забыли, была у нас одна профессорша по философии. Пожилая. И звали ее Изольда Генриховна. Вот тогда-то все вспомнили мое прозвище и ужасно развлекались, называя меня Тристаном при каждом удобном случае, а ее — моей вечной невестой. Хорошо хоть, бедная Изольда Генриховна об этом не подозревала, а то хватил бы старушку апоплексический удар.

Рада расхохоталась.

— Вы смеетесь, а у меня даже в Интернете ник до сих пор такой — Тристан.

Он улыбнулся и посмотрел на реку.

— Постоим у воды?

Рада кивнула, и они подошли к массивным железным перилам. По грязной, местами подернутой радужной пленкой воде плавали утки. Романов словно прочел ее мысли:

— Удивительно, как в такой грязи еще водится какая-то живность.

— А у меня была с собой булка… Сейчас… — она залезла в сумку. — Ага, вот она! Утки, lunchtime!

Он улыбнулся.

— Хотите тоже?

— Пожалуй. Сто лет уток не кормил. Как в детстве.

Она отломила половину булки и протянула ее Александру Николаевичу.

Один селезень оказался настойчивее других и пытался у всех отобрать хлебные крошки. Рада веселилась, стараясь отогнать его и покормить остальных. Романов тоже включился в игру, и Рада расслабилась. Она давно не чувствовала себя такой счастливой.

— Вы замерзли? — он взглядом показал на ее руки, покрытые гусиной кожей.

— Пустяки, — она улыбнулась. — Я только сейчас заметила.

— Нет, не пустяки. Нельзя, чтобы Вы заболели по моей вине. Пойдемте наверх, к смотровой площадке. Напою Вас горячим чаем.

— Александр Николаевич…

— Никаких возражений! К тому же, скоро занятия, надо двигаться ближе к университету. Погодите-ка… — он снял куртку. — Возьмите, хоть немного согреетесь.

— Не стоит, я….

— Отказ не принимается, — Романов накинул свою куртку ей на плечи. Она взялась за лацкан, чтобы поправить ее, и коснулась его пальцев. Отдернула руку и покраснела. Его тепло, запах, прикосновение… Слишком большое испытание для психики. Сердце колотилось так сильно, что было даже немного больно, и Рада почувствовала, что у нее горят щеки. Не хватало еще выдать себя со всеми потрохами. Она закусила губу, подняла глаза и встретила его серьезный пристальный взгляд. Он первым пришел в себя.

— Пойдемте наверх, — хрипло сказал он, развернулся и зашагал по набережной.

Она выдохнула. «Притормози!» — велела она себе. Не хватало еще кинуться ему на шею прямо здесь. Что с ней происходит? Она же знает его без году неделю. «Он твой преподаватель, и заруби себе это на носу, глупая девчонка!» — твердо сказала себе Рада. Сосредоточиться с его курткой на плечах было очень сложно. Девушка вдруг хмыкнула. «Дааа, — подумала она. — И с каких пор ботаники стали казаться мне сексуальными?»

Раздались громкие звуки циркового марша. Романов удивленно обернулся.

— Извините, это мой брат, — Рада достала из сумки телефон и отвернулась. — Что ты хотел?

— И тебе здравствуй, — отозвался Денис. — Ты где сейчас?

— На Воробьевых.

— Значит, так. Сегодня вечером прилетает Эндрю.

— Как сегодня? Мама же говорила, что он прилетит либо вместе с ними через две недели, либо даже еще позже.