Змей Горыныч

- Этот рыжий скот будет повелевать нами? – возмутился вдруг Ратмир и сам удивился ноткам ненависти, прозвучавшим в его голосе.

- Он – хороший воин, - спокойно отвечал Олег, - но это всё временно. Вольга найдёт нового сотника, как только вы вернётесь в Новгород. Послушай, Ратмир. Мы все думали, что ты слабак, избалованный неженка, а ты оказался совсем не то. Ты убил двоих, мы думали, что и сам ты погиб. Но Филипп был прав, не нужно было нам брать тебя с собой в тот бой. Мы чуть не потеряли тебя.

- Мы победили? – спросил Ратмир, словно и не слышал его слов.

- Да, мы заставили их отступить, - отвечал сотник, - но сил преследовать их больше не было. Возможно, они ещё вернуться, но стены Змеиной Заставы крепки и смогут защитить вас.

- А что Змей Горыныч? Он так и не появился? Вообще, сколько времени я пробыл в беспамятстве?

- Ты спал недолго, битва была вчера. Мы не видели никакого Змея Горыныча. Более того, мы взяли в плен троих колдунов. Двое умерли от ран, но один по имени Захар, жив. Все они сказали, что ничего не слышали ни про какого Горыныча. Но мы узнали много другого. Оказывается, вождь Усыня недавно умер. Не погиб в бою, а просто упокоился, как самый обычный смертный старик. Мстислав объявил себя новым вождём, но за ним пошли не многие. Появились и другие вожди, за ними тоже пошли колдуны. Клан Змея распался, его больше нет. Конечно, Мстислав считает своих колдунов кланом Змея, они даже оставили себе старое знамя, но они уже совсем не то, что раньше. Чтобы подтвердить своё право называться кланом Змея, они и решили вернуться на землю, которая когда-то была их родиной. Они и не рассчитывали встретить здесь такое сопротивление. Думаю, Мстислава теперь свергнут, если он не согласиться уйти обратно за Волгу. Им конец. Но есть и другие вожди, которые сейчас далеко, но которые что-то замышляют, и, вероятно, один из них и есть тот самый Змей Горыныч, не дающий тебе покоя. Но они уже на страшны, нашей земле, клана Змея окончательно уничтожен, он больше не возглавит восстание, он больше не побеспокоит нас, с ним покончено, и можно жить спокойно. Вернуться в Новгород, завести семью, растить детей и забыть весь этот ужас. Теперь нам ничто не угрожает, теперь нам не нужно быть жестокими и видеть в каждом врага. Теперь война окончательно завершилась, мы победили. Нужно как можно скорее сообщить об этом в Новгород.

- Закончилась? - не своим, полным злобы голосом произнёс Ратмир, - Ну уж нет, ничего не закончилась. Вы вытащили меня из храма, дали оружие, заставили убивать. «Ангел упавший в грязь». Да я теперь настоящий убийца, такой как же, как и все вы. Ненавижу, поскорее бы ты уже сдох.

Под конец он почувствовал, что на глазах у него наворачиваются горькие слёзы отчаяния и отвернулся. Ратмир не видел выражения лица Олега, но чувствовал странную злобу, поднимающуюся у него в груди. От собственной дерзости у него закружилась голова, но юному богатырю нравилось это ощущение, он чувствовал в себе силу и радовался немощи сотника. Ратмир вышел на улицу, щурясь на солнце и увидел вдали толпу богатырей. Все выжившие и не тяжело раненные из сотни Олега собрались теперь здесь.

- Монашек, чтоб я сдох, сукин ты сын, живой! – послышался задорный бас Гарольда.

- Неужто, Варяг, ты думал, что я сдохну раньше тебя? – бросил ему Ратмир, - да я ещё помочусь на твоей могиле.

И снова голова словно опьянела от неслыханной дерзости, которую он себе позволил. Ратмир знал, что скандинавы обижаются, когда их называют варягами, ведь у них там так много племён, у каждого своё название, своя история, а на Руси у всех у них была одна кличка, данная при этом чужеземцами. Гарольд вытаращил на него удивлённые глаза, но в следующий момент громко расхохотался, засмеялись и другие.

- Ратмир, - подбежал Айрат и крепко обнял его, причинив боль. Глаз богатыря был перевязан повязкой через голову, лицо было бледно, как мел.

- Этого не может быть, - разглядывал его Филипп, - твоя рана закрылась, за одну ночь. Это просто невозможно.

- Истинно, ибо невозможно, так говорил Тертуллиан, - усмехался Ратмир, цитируя отца церкви, - Мне бы сейчас вина.

- Бабу тебе нужно, - снова заговорил Гарольд, - найди себе вдову какого-нибудь многожёнца, подари что-нибудь, по Турлиана своего расскажи, и она твоя.

Ратмир застенчиво опустил взгляд, и скандинав тут же это заметил.

- А, смотри-ка, прикончил двоих, а всё строит из себя святошу. Неужто тебе бабу не хочется? Только не ври, после боя всем хочется, больше, чем вина.

- Посмотрим, - лишь отвечал Ратмир, глядя ему в глаза.

-Ладно, пойдём, - уводил его Филипп.

- А Филипп, кстати, тоже разделался с двумя, - рассказывал Айрат, когда они ушли уже достаточно далеко, - а всё скромничал. Я-то ни одного не убил, да ещё и глаз потерял.

- Мне просто повезло, - отвечал Филипп, - но здесь нечем хвалиться. Я молился, и Бог помог мне.

- Бог лишь в одном мог помочь тебе, - заговорил вдруг Ратмир, - если бы позволил умереть. Но он хочет, чтобы мы убивали, чтобы губили свои души. А может, Бога и вовсе нет? Мы просто копошимся здесь, как черви, истребляем друг друга, а потом сдохнем, и ничего от нас не останется. И был ли смысл убивать друг друга? Хотя, только это нам и остаётся в этой грязи.

- Эх, Ратмир, вижу ты очень расстроен, - с пониманием говорил Филипп, - мы все расстроены. Пойми, этот мир ужасен, он действительно грязный и мерзкий, как ты говоришь. Но это лишь испытание. Нужно прожить в этой грязи и не смешаться с ней, и тогда в конце времён мы воскреснем и будем с Богом. А те, кто смешаются с грязью, так в ней и останутся.

- И ты действительно веришь в это?

- Да, и ты должен верить, потому как ты – богатырь.

- Я должен верить только потому, что должен? А если я не могу? А если я не хочу? Что будет? Бог накажет меня? Что же он не наказывает, что же не даёт мне умереть, а всё мучает. Хочет посильнее извалять меня в грязи? Думает, что это смешно?

- Да уж, смешно, - усмехнулся Айрат.

- И что же он не наказывает меня? – продолжал Ратмир, - вот он я, в его руках целая Вселенная. Что же он не разделается со мной?

- Ратмир, я не узнаю тебя, - поднимал голос Филипп.

Ратмир и сам не узнавал себя, чувствовал, будто говорит не он, а кто-то чужой говорит его голосом. Каждое слово причиняло ему боль, но он всё равно говорил. Теперь же он вдруг замолчал и оглядел своих собеседников. Один с перевязанным глазом, лицо наполовину опухшее, может, и не выживет, а всё смеётся чем-то, радуется. Другое с полным сочувствия лицом излагает какие-то богословские истины. Потерял семью, потерял себя и уже давно должен был умереть, но всё боится, и оправдывает свой страх смерти религией. Обоих здесь не должно было быть, оба были словно живые мертвецы. Ратмир вдруг почувствовал невероятное отчуждение. Они никогда не поймут его, они даже говорят на разных языках, он не знает их, а они не знают его.

- Ты и не знал меня, - бросил Ратмир Филиппу и, повернувшись к нему спиной, пошёл прочь. Наконец-то он остался один, но какая-то чужеродная, неистовая ярость кипела внутри него, затуманивала разум. Он не понимал, что с ним происходит, и никто не мог объяснить ему, в чём дело, никто, кроме волхвов. Если они ещё на заставе, нужно было непременно их разыскать. Они должны Ратмиру, в своё время он хорошо выручил их, хоть и не все воспользовались его помощью. Но сейчас богатырь даже радовался тому, что не все чародеи покинули заставу. Ноги словно сами принесли его к знакомой избе. Почему-то Ратмир был уверен, что здесь кто-то есть, но сколько он ни стучал, ему не открывали. Он уже собирался уходить, но тут за спиной услышал деревянный скрип.

- Тебе чего? – спросил незнакомый голос.

- Мне нужны волхвы, - обернулся Ратмир, - нужно поговорить с ними.

- Волхвы уже давно все заставу покинули, ещё во время второго крещения, - отвечал полуслепой горбатый старик, - нешто ты не знаешь?

Ярость клокотала внутри Ратмира. Он достал из ножен свой меч, тот самый, которым зарезал двух чародеев и ткнул им в грудь старика. Тот в ужасе попятился, и богатырь вошёл в дом.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.