Жизнь наоборот

– Да уж, – вздохнула Алина, – много. От нас результатов ждут. Батанов ждёт. Александр Николаевич. Ребята.

Они завернули за угол. Небольшое одноэтажное строение со светящимися цифрами «24» вынырнуло из темноты, яркое освещение почти ослепило их, оба разом запнулись, потеряв равновесие, налегли друг на друга, и опять Николай достойно вышел из неловкой ситуации. Он слегка отстранился, подставив локоть, и Алина всей тяжестью налегла на него, чувствуя, как опора уходит вниз, но она сконцентрировалась, встряхнулась и вскочила на ноги. Земля стала твёрдой, улица ровной, а дома не кренились набок.

– Ребятам на нас наплевать, – сплюнул Меркушев, – а вот Костя переживает. Он три раза мне звонил, чтобы я тебе подсобил.

– Как это?

Алина помотала головой, боясь, что земля снова уплывёт из-под ног.

– Так это, переживает за тебя, просил, чтобы я тебе объяснил, как надо работать, – смущённо признался Николай.

– Да я умею! Я только что из университета!

Меркушев хмыкнул и подтянул к себе Алину, чтобы пропустить её вперёд. Дверь магазина болталась туда-сюда, ничем не придерживаемая.

– Забудь про университет. Забудь. И не вспоминай больше. Он тебе больше не понадобится.

Последние слова Николай произнёс вполголоса. Они уже зашли в магазин. За прилавком торчала молоденькая женщина с мелированными волосами. Из-за странной окраски волос издали она казалась пожилой, видавшей виды бабёнкой, а вблизи поражала своей юностью и наивностью.

– А что это у вас двери настежь? – прикрикнул Меркушев, присматриваясь к продавщице.

– Так это, душно, дышать нечем, – похлопала круглыми глазками продавщица.

– У вас же грабёж был! Где техника безопасности?

– Моя техника безопасности в подсобке, – засмеялась девушка и крикнула, обращаясь к закрытой двери во внутреннее помещение: – Вань, выйди на минутку!

Из подсобки вышел хмурый парень, исподлобья взглянул на пришедших, а на девушку за прилавком с неприкрытой ненавистью:

– Чего надо?

Девушка вздрогнула, Алина опешила, а Николай выступил вперёд, словно собрался драться.

– Мы из полиции! – сказал Меркушев сдавленным голосом.

Алина поняла, что он борется с желанием набить парню физиономию. В эту минуту она уже не сомневалась, что Николай победит в поединке, хоть он и меньше ростом и выглядит тщедушным. Она почувствовала его силу. Если будет нужно, он и её взвалит на спину и понесёт. Жилистый, вены узлами завязаны, вся мощь сконцентрирована в кулаках, ноги упругие. Николай устоит при всех раскладах. С таким не страшно ходить в разведку. Его враг не заметит, а если бой завяжется, то всем несдобровать.

– А-а, надоели уже, всё ходите и ходите, а толку никакого, – продолжал хамить Иван, облокотившись на прилавок; копаясь в бумагах, он исподтишка наблюдал за гостями.

– Ещё долго ходить будем, – примирительным тоном бросил Меркушев, – ты вот что, Иван, скажи мне, а кто из вас собственник магазина?

– Ну, я, а чего? – нехотя выдавил из себя Иван.

– И как торговля? Кризис же, – поспешила задать вопрос Алина.

Она не хотела стоять без дела. Надо чем-то проявить себя. Меркушев нервно оглянулся на неё, даже затрясся от злости, но быстро справился с раздражением и растянул и без того узкие губы в полоску, что, видимо, означало у него улыбку и хорошее настроение.

– Да какая там торговля, так, канитель одна, – отмахнулся Иван, изучая какой-то журнал.

Алина видела, что он краем глаза следит за ними, а погружение в бумаги – это игра на публику. Иван не хочет с ними разговаривать. Он устал. Сначала отвезли в больницу, но покоя не дали. Пока обследовали врачи, Иван давал объяснения полицейским, писал заявление, разговаривал с обширной группой лиц, представляющих властные и не очень структуры. Ему надоело изображать из себя вежливого человека.

– Расскажите, как всё произошло?

Вопрос повис в воздухе. Алина прикусила кончик языка. Зачем полезла в разведопрос Меркушева: он хоть и стажёр, но сегодня ночью за старшего. Его Батанов попросил быть заботливым. Вот он и старается.

– Всё есть в отделе полиции. Я написал заявление, меня допросили, я объяснял куче народа, что и как. Хватит с меня!

– Я расскажу! Я!

Продавщица расторопно выскочила из-за прилавка и подбежала к Алине, минуя Николая. Женское чутьё не подвело. Оно выбрало, кому можно довериться, и Алина оказалась главнее Меркушева. Николая передёрнуло от явной несправедливости, но девушка его не видела, таращась на Алину, изо всех сил стараясь показаться самой вежливой из всех ограбленных продавщиц на свете.

– Так что случилось?

Алина поняла, что перетянула инициативу на себя. Николай ушёл на задний план. Лидером становится тот, кто сумеет вызвать доверие.

– Понимаете, стою я за прилавком, никого нет, поздний вечер, касса подготовлена к инкассации, и вдруг залетают двое в масках, наводят пистолеты и щёлкают затворами; один из них кричит: мол, руки вверх, а второй забирает кассу! Побросали бабки в сумки и ушли, – сверхчастотно выпалила девушка и умолкла.

Наступила тишина.

– Больше ничего?

– Ничего.

Повисшая пауза угрожала забрать лидерство, а у Алины закончились вопросы. Она не знала, как продолжить беседу.

– Ваше имя? – спохватилась она, ведь с этого нужно было начинать.

– Моё имя? – растерялась девушка. – Так я уже говорила. И заявление подписала. Ещё в больнице.

– И всё же?

Алина освоилась в незнакомой обстановке. Спокойная, деловая, хваткая. Такой она видела себя со стороны. Разумеется, нарисованный портрет вполне соответствовал амбициям. Кузина горделиво вздёрнула голову и слегка подбоченилась. Николай стушевался, став ещё меньше размерами, превратился в тень Алины.

– Да Лариса она, Лариса! – вмешался Иван в нескладный разговор, злобно поглядывая на незваных посетителей и откровенно ухмыляясь.

– Да, я Лариса, но я больше ничего не помню. Маски, пистолеты, крики – и всё! Они быстро ушли.

– Две маски, два пистолета, две сумки? Так?

Лариса округлила глаза. Она напряглась, видимо, заново пересчитывая количество сумок и пистолетов. Затем с трудом выдавила из себя:

– Да. Два пистолета. Две сумки. Две маски.

Продавщица замолчала. В наступившей тишине явственно слышалось натужное дыхание Ивана. Остальные дышали сдержанно, пытаясь понять, что происходит. Ощутимое напряжение давило на виски, лоб и шею. Алина оглянулась. Николай стоял в стороне, растянув губы в узкую щель.

«Николай, как почтовый ящик, – подумала Алина. – Да, он похож на почтовый ящик. Такой же непроницаемый, с раздвинутой щелью, таящий в себе загадку. Неизвестно, что в нём находится. То ли печальное известие, то ли радостное».

– Николай, у вас есть вопросы?

Меркушев дёрнулся, ещё больше растянул рот, но промолчал.

– Я приглашу вас в отдел, обоих. Вас, Иван, и вас, Лариса, – сказала Алина. – Завтра. Там и побеседуем.

– Никуда я не пойду! – заявил Иван, но после короткой паузы добавил, смягчая резкость предыдущих слов: – Лариса придёт. Во сколько нужно?

– Я позвоню.

Алина сделала вид, что не заметила хамства Ивана. Завтра будет видно. Ночью все чувства обострены, любое слово, сказанное невпопад, кажется издевательством. Все устали. Ночью положено спать, а не бродить по ограбленным магазинам.

Они вышли. Холодная морось легла на лица влажной плёнкой. Только что был мороз – и уже оттепель. Часа не прошло. Погода на планете совсем испортилась. Не понять, то ли зима на исходе, то ли весна на подходе. Алина бодро рванула с места в карьер. Николай едва успевал за ней.

– Разносила, что ли, эти свои… как их… – крикнул он, забегая сбоку.

– Ботильоны, – подсказала Алина. – Да, больше не жмут.

И хотя ботильоны по-прежнему жали, а пятки кровоточили, откуда-то появилось ощущение невесомости; хотелось бежать и лететь, лишь бы избавиться от неприятного Николая.

– Коль, ты чего отстаёшь?

Алина застыдилась собственного легкомыслия. Нехорошо так поступать с человеком, ведь они на задании. И хотя работа превратилась в пытку, так как оба сотрудника нескладные, без опыта, но хоть чему-то они научились за эти несколько часов.