Страница 3 из 6
«Здравствуй, отдых! За границу…»
Здравствуй, отдых! За границуДома, службы и плиты!Не в тюрягу, но в больницуЗаполняю я листы.Мне вопрос средь прочих склизкихШлет приемный их покой:– Телефоны ваших близкихДля летальности какой?Понимаю, погибаюИ границу не пройду:Я без близких прозябаю,Я вообще как тип – гряду.То есть не к кому из росовБудет срочно позвонить.Будет в смысле оргвопросовНекому похоронить…Интересно. Интересно.Ставьте прочерк. НикомуНе звоните, им полезно.Пусть не знают. Я пойму.Рай постельный ал и жарок,Пахнет серою бельё.От меня вам всем подарок —Одиночество моё.«Поздняя ночь. Пустой в ночи перекресток…»
Поздняя ночь. Пустой в ночи перекресток.Чего же мне не хватало? Любви с наперсток,Здоровья с гулькин нос – тащить холостую лямку.Понятливого бога (и лучше – самку),Всего понемногу, глядишь, и пришлось бы впору:Мужества – бросить златоглавую эту Гоморру,Взбитых сливок морской пучины,Старости без кручины.Так размышляет моя героиня, куря с балкона.И это скоро отнимут статьей закона.Будешь ходить курить на соседний атлас.Но, глядишь, перестанут пускать даже в ад нас.Колыбельная старости
Баю-баюшки-баю,Белу голову твоюЯ руками обовью,так.Не ложися на краю,Не ложися на краю,На краю – мрак.Баю-баю-баюшок,Напишу тебе стишок.Спи от смерти за вершок,жив.По земле идет слушок,Бог, как юный пастушок,лжив.Не ложися на бочок.Придет серенький волчок,Ангел смерти, червячок,Тлен.Я, молочная – молчок.Я – спасенье, маячок,Плен.Баю-баю, баю-бай.Никогда не засыпай,страшной лаской осыпай.Ох!А оступишься за край —Принимай тебя твой рай,А в раю Бог.Закрывай свои глаза,Образы и образаЗатуманятся и за-мрут.А что высохла лоза,Выгорела бирюза —Врут.Баю-баю, сладко спи.Белых ангелов лепи,Лепечи, не торопиКровь.Смерч промчится по степи,Ты его перетерпиВновь.«Чудес не будет в этот раз, не будет никогда…»
Чудес не будет в этот раз, не будет никогда.А если не родится Спас – не вспыхнет и звезда.Брат иорданскою водой чело не остудит.Но будет белый снег зимой, и мать дитя родит.Все чудеса прошли давно, не в наш случившись век.В вертепах пусто и темно, в пустынях – белый снег.Полно угрюмых женских тел в автобусных телах.Но мир устроен, как хотел Господь или Аллах.… В рассветной мгле фонарный свет, а в свете снег стеной.О Господи, тебя ведь нет, не говори со мной!Движеньем странным в снежном сне меня не настигай,Постой, не подходи ко мне, дыханьем не пугай.Мы так обвыклись без чудес, мы перестали ждать.У нас такой банкует бес, тебе не передать.Нас подготовили уже, к тому, что в этот раз —Мы на последнем рубеже. Не приходи сейчас.Не появляйся! Не смотри! Не надо, отвернись!Мы умираем изнутри, проваливаясь ввысь.Вон едут женщины гуртом без света и надежд.Но (показалось или нет?) из норковых одеждСлегка мерцает темнота усталого чела,Как будто при смерти мечта, но вся не умерла.Памяти собаки Челси
Ох, ты, горе-горькое – умора,Не с кем слова молвить, ё-моё.Я хочу собаку лабрадора,Чтоб на шее виснуть у нее.Чтобы говорить с ней без умолку,Целовать в лицо, чесать бока,Класть ладонь на бежевую холку,…Безмятежно глядя в облака.Я, во всем бы ей бы потакая,Не боялась тяжких лет и зим.У моих друзей была такая.Как же я завидовала им!Надо мною жизнь до слез смеется:Закруглился лабрадорский век.Впрочем, может быть, еще найдетсяМне другой хороший человек.«Женщины в доме одни…»
Женщины в доме одни.После вечерней грызниУгомонились они.Спи, моя радость, усни.Вот и пришла тишина.За занавеской ЛунаСветит на ту, что юна,Смотрит лежит из окна.…В этом рассказе простомРечь ведь идет не о том,Что в их семействе святомОбе – с обугленным ртом.Часто бывает: в ночиПьяные звякнут ключи.Гулко, молчи – не молчи.Страшно, кричи – не кричи.Лезет разбойник, причем,В дверь нажимает плечомИ потрясает ключом,Как крестоносец мечом.Но не о нем, не над ним…Тщетно его мы браним,Вам я толкую, родным:Женщинам страшно одним.В жизненности этих словГлавная разность полов.Где нам до умных голов!Выжить, всего и делов.