Перстень отравителя

– Хм-м-м… – задумался Гера. – Никаких данных и контактов, значит, нет у вас. Может, в разговоре он упоминал что-то, за что можно зацепиться? Свою фамилию или где работал до выхода на пенсию?

Ольга Владимировна отрицательно качнула головой.

– Не так уж много мы и разговаривали, – в голосе ее прозвучало смущение, – да и ломбард – неподходящее место для душевных откровений. Думала, вот в театр сходим, в кафе где-то посидим, узнаем друг друга получше, а оно вот как произошло. Теперь не знаю, что и думать. Вторую ночь такие сны нехорошие снятся…

– Хорошо, – перебил Феликс, – давайте пройдемся в ломбард, посмотрим на кольцо, может, что-нибудь и прояснится. Гера, со мной пойдешь, остальные на связи.

– Спросить еще хочу, – женщина снова принялась взволнованно теребить ремешок сумки, – какие у вас расценки, во что мне обойдутся ваши услуги?

– Вам повезло. Сегодня первый рабочий день агентства, вы наш первый клиент. Вам полагается бонус от фирмы, – Феликс вынул из внутреннего кармана пиджака черные очки. – Поэтому мы найдем вашего Николая Игнатьевича совершенно бесплатно.

Глава 4

Оказавшись на улице, Герман полной грудью вдохнул свежий воздух, чувствуя, как немного кружится голова, видимо, все-таки давал о себе знать запах краски в офисе. Машину брать не стали, пошли пешком. Женщина уверяла, что вся дорога займет максимум пару минут.

Ломбард и впрямь оказался в двух шагах, вернее, в двух домах от агентства «ЭФ» и располагался на цокольном этаже жилого дома. Ольга Владимировна открыла железную дверь с глазком и табличкой с часами работы, вошла сама и впустила своих спутников. Обычное помещение ломбарда: застекленная конторка приемщицы, небольшая витрина с ювелирными украшениями, выставленными на продажу, на подоконнике – пара цветочных горшков. Феликс сразу пошел к витрине, а Гера поднял голову и посмотрел вверх.

– Камеры наблюдения где установлены?

– Одна у входа, другая у меня, за конторкой. Вот только с камер этих все стирается каждые десять дней, а Николай Игнатьевич гораздо раньше приходил в последний раз.

– Понятно, – Гера посмотрел на цветочные горшки, стоящие на подоконнике, и перевел взгляд на Феликса. Тот стоял у витрины. – Что там?

Мужчина подозвал его взмахом руки. Кольцо Николая Игнатьевича сразу бросалось в глаза, и вовсе даже не из-за красно-бурого пятна на светлой псевдобархатной подставке. Массивный золотой перстень с оправой в виде шести французских лилий, в которой сверкал и переливался лимонно-желтый прозрачный камень, выделялся, прямо-таки выпирал из рядов скромных тонких колечек и пары неказистых мужских печаток. Феликс попросил открыть витрину. Немного поколебавшись, женщина вынесла из конторки ключи, отперла замок и отворила стеклянную дверцу. Склонившись над полкой, Феликс снял черные очки, внимательно рассмотрел кольцо и пятно вокруг него, при этом тонкие ноздри мужчины пару раз едва заметно дрогнули.

– Хочу вас успокоить, это не кровь, – сказал Феликс, выпрямляясь. – Что именно за жидкость, пока затрудняюсь сказать, но гарантирую, что к крови она не имеет никакого отношения. Сам перстень весьма любопытный. Позволите взять его?

– Берите, раз надо, – кивнула Ольга Владимировна. Она заметно нервничала от того, что приходилось так грубо нарушать инструкции.

Мужчина взял перстень с подставки и, держа его за дужку, рассмотрел со всех сторон.

– Что ж, средненькое желтое золото, камень – искусственный цитрин…

– Искусственный? – прошептала женщина, меняясь в лице. – Почему? Как так?..

– А вы определили настоящий? Что ж, к сожалению, это ошибка, но имитация настолько хороша, что ввела бы в заблуждение и опытного ювелира. Нет, не подумайте, что это какое-нибудь стекло. Это низкокачественный природный аметист, прошедший термообработку – обжиг. После чего и получился такой яркий, красиво окрашенный фальшивый цитрин.

– Но как же вы это определили просто на глаз? – не хотела верить такому скверному сюрпризу Ольга Владимировна.

– Я увлекался одно время ювелиркой и антиквариатом, у меня большой опыт в этом деле. Разрешите спросить, в какую сумму вы его оценили и сколько выплатили?

– В двести девяносто пять тысяч, сто восемьдесят выплатила, – женщина привалилась к прилавку конторки, словно ее внезапно оставили силы.

– Надеюсь, рублей? – уточнил Гера.

– Конечно…

– Сто тысяч вы переплатили, – вынес вердикт Феликс. – Хотя и восемьдесят за него многовато.

– Николай Игнатьевич сказал, что это кольцо старинное, чуть ли не от его прабабки досталось…

– Тут я затрудняюсь сказать наверняка, ибо не знаю возраста Николая Игнатьевича и продолжительности жизни его предков. Камень не то чтобы новодел, но и не такой уж старинный – где-то ближе к середине девятнадцатого века, а сама оправа начала восемнадцатого. Можно только догадываться, что за камень тут стоял в оригинале, но либо он был утерян, либо намеренно заменен на более дешевый искусственный цитрин. Хотя перстень все-таки весьма и весьма любопытный, нечасто такие встречаются.

– И что же в нем любопытного? – Гера подошел ближе, Ольга Владимировна так и осталась стоять у конторки.

– Смотрите, – держа кольцо за дужку, Феликс коснулся камня, и тот подался в сторону, открывая небольшое полое углубление. – Это так называемый «перстень отравителя». В подобных кольцах хранился яд, носили их, как правило, на мизинце или безымянном пальце – так удобнее было движением большого пальца незаметно откинуть камень, подсыпать или подлить отраву в еду или питье. Видите красновато-бурые подтеки на золоте? – Он поднес кольцо к лицу Ольги Владимировны. – Это следы жидкости, которую вы приняли за кровь и зловещий таинственный знак. Жидкость просто вытекла из перстня.

От услышанного женщине сделалось совсем скверно, Гере даже пришлось завести ее за конторку, усадить на стул и налить воды. Выпив полстакана, Ольга Владимировна произнесла дрожащим голосом:

– Я за это кольцо не расплачусь, даже если все накопления сниму с книжки. И занять не у кого, все и так еле концы с концами сводят…

– Погодите паниковать, это всегда успеется, – сказал Феликс. – Вы уже сделали верный шаг – обратились в наше агентство, и мы вам постараемся помочь. У вас имеется запасная подставка под кольца?

– Да, их три, – Ольга Владимировна допила воду и глубоко подышала, стараясь успокоиться.

– В таком случае могли бы вы эту заменить? Мы заберем испачканную с собой.

– Конечно, сейчас.

Откуда-то из-под прилавка она извлекла такую же псевдобархатную подставку, тяжело поднялась со стула и вышла к витрине. Пока женщина переставляла кольца, Феликс попросил ее описать Николая Игнатьевича: как он выглядел, говорил, одевался, – вспомнить все, включая, казалось бы, незначительные мелочи.

– На вид ему под семьдесят, – с тяжелым вздохом проговорила Ольга Владимировна, – ростом с меня, приятное лицо, карие глаза, почти совсем седые волосы. Всегда хорошо, чистенько одет, одеколоном пахнет… представительный мужчина. Выправка у него еще такая… Николай Игнатьевич мне чем-то бывшего мужа напомнил, он у меня полковником был.

Феликс посмотрел на Геру, быстрым взглядом указал на цветочные горшки и сказал Ольге Владимировне:

– Очень хорошо. Может, были в его внешности, манере разговора или поведения какие-то особенности?

Женщина задумалась, даже кольца перестала перекладывать. А Гера в этот момент переместился к подоконнику и встал к приемщице спиной, загораживая собой растения: невысокое, коренастое, сочное алоэ и молодой, неуверенный спатифиллум. Опершись ладонями о край подоконника, словно ему внезапно потребовалось задумчиво посмотреть в окно, молодой человек слегка склонил голову и уставился на алоэ – эти растения, как и все суккуленты, сохраняли информацию дольше всех. В какой-то миг лицо Германа окаменело, четкие, правильные его черты заострились, а зеленые глаза посветлели, словно налились изнутри сиянием.