Страница 11 из 12
После взаимного приветствия все кое-как разместились за небольшим столом.
Полковник Веденко взглянул на Иволгина и спросил:
– У вас в группе, капитан, все здоровы?
– Так точно!
– Готовы к решению поставленных задач?
– Странный вопрос, товарищ полковник. Конечно готовы.
– Хорошо, тогда слушай приказ. – Веденко разрешил участникам совещания сидеть.
Они просто не смогли бы встать, не опрокинув стулья.
Сам полковник поднялся и проговорил:
– Танковой группе в составе двух экипажей на вертолете капитана Егорова убыть в расположение отдельного сирийского танкового батальона, который дислоцируется у поселка Мустан. Это в двадцати километрах западнее города Хомс. Расстояние от базы до места дислокации батальона составляет сто сорок километров. «Ми-8» за час доставит туда вас, капитана Хамида Кальма и майора Петренского. Далее выполнение задач, которые будут определены командиром батальона майором Ахмадом Маси совместно с советником майором Петренским. Скажу сразу, легкой прогулкой данная командировка не будет. Придется вам, товарищи танкисты, повоевать, поддержать наших сирийских друзей. – Полковник взглянул на начальника штаба танкового батальона и спросил: – У вас, капитан, есть что сказать экипажам?
– Так точно, товарищ полковник! – Сирийский капитан попытался встать, но был остановлен жестом Веденко. – Однако считаю, что это целесообразней сделать в батальоне.
– Хорошо. Прикрытие вам обеспечит «Ми-24». Вылет в десять ноль-ноль. Прошу не забывать, что вы здесь представляете не только российские танковые войска, но и все наше государство. Надеюсь, вы успешно решите все поставленные задачи. Вопросы ко мне есть?
Иволгин поднял руку.
– Да, капитан?
– Экипировка, оружие?.. – осведомился Станислав.
– Все на месте, в батальоне.
Майор Петренский добавил:
– Это на мне, капитан.
– Вопросов больше нет.
– Майору Петренскому остаться, остальных не смею задерживать. Удачи!
Выйдя из здания, Иволгин обратился к начальнику штаба сирийского танкового батальона, который неплохо говорил по-русски:
– Капитан, у меня вопрос.
– Да, конечно. Можете обращаться ко мне по имени, Хамид. Не имею ничего против и общения на «ты».
– Хорошо. Давай так, Хамид. Вы получили четыре «Т-90»?
– Да.
– Экипажи?..
– Два наших, которые готовились в подмосковном учебном центре.
– Где конкретно?
– Насколько помню, у поселка то ли Гуново, то ли Гупово.
Иволгин кивнул и уточнил:
– Груново. Полигон Груны. Мы его так называли. Как оцениваешь уровень подготовки своих экипажей?
Сирийский капитан улыбнулся и ответил:
– Конечно, они далеко не такие профессионалы, как вы, но подготовлены неплохо. Насколько я могу судить, лучше других экипажей. У нас ведь, как у вас говорят, с техникой сборная солянка. Есть «Т-72» и «Т-62». Вот сейчас получили взвод «Т-90». На него у нас особые надежды и планы.
– Ваш батальон уже решал сложные боевые задачи?
– В основном мы поддерживаем пехоту, выделяем на это от одного танка до роты. Сейчас наша дивизия ведет наступление на Байар. Когда-то это был цветущий город. Теперь боевики превратили его в самую настоящую крепость. Вторую неделю не можем не только взять, но и даже вплотную подойти к реке, на берегу которой он стоит. Поэтому крупное бандформирование полевого командира Ибрагима аль-Зара и сегодня имеет возможность получать боеприпасы, продукты.
– А что, так сложно ликвидировать переправу? – спросил Иволгин.
– Да, очень сложно, капитан. Мы не смогли подойти к ней ближе десяти километров с обеих сторон реки. Боевики организовали там эшелонированную оборону, подходы густо заминировали. Несколько попыток прорваться закончились большими потерями. Поэтому нам пришлось оставить эту затею.
– А наши ВКС что делали?
– Применение авиации исключено.
– Это почему?
– Аль-Зар в Байаре держит в заложниках до пятисот человек гражданского населения. Это официальные цифры. На самом деле сугубо мирных граждан в городе гораздо больше. По нашим данным, полученным от нескольких человек, сумевших сбежать из города, там у боевиков до тысячи заложников.
– Но переправа-то не в самом городе.
– Верно, однако аль-Зар хитер и коварен. Когда к противоположному берегу подходят колонны с боеприпасами и продуктами, в которых тоже есть заложники, этот пес на каждый понтон, плот, в любую лодку сажает женщин и детей.
– Понятно.
– Вот так. Подходили штурмовики «Су-25» и вертолеты «Ми-24», кружили и не атаковали ни разу. Ваши летчики, в отличие от американцев, не бомбят и не обстреливают такие цели, где есть заложники. Наши пилоты поступают точно так же.
Иволгин закурил, угостил и капитана. Тот с удовольствием принял сигарету.
– Значит, мы будем пробивать оборону противника у этого самого Байара? – спросил Станислав.
– Конкретную задачу мы обсудим в штабе батальона. Сегодня командир в дивизии согласовывает план предстоящих действий. Вечером узнаем, что будем делать. Возможно, попытаемся выйти на тот берег и заблокировать город. Слишком дорого даются дивизии попытки овладеть им.
– Ясно.
– Кстати, у нас в батальоне медицинской частью руководит ваша землячка.
Иволгин посмотрел на сирийского капитана и спросил:
– В каком смысле?
– В прямом. Это Ольга Русанова, по образованию хирург. Ее очень ценят у нас. Врач, как говорится, от бога, многих наших раненых подняла на ноги.
– А как она оказалась у вас? Прикомандирована?
– Нет. Байар игиловцы взяли в прошлом году, когда ваша авиация больше была занята в районе Алеппо. Ольга Владимировна тогда работала в больнице города.
– Замужем за сирийцем?
– Нет. Точнее, там было так. Ее родная сестра, старшая, была замужем за сирийцем. Ольга Владимировна прилетела из России проведать ее. Это еще до большой войны произошло. Она задержалась. В больнице в то время оставался один хирург, он не справлялся. Ну а потом, когда игиловцы как саранча стали захватывать территории, улететь уже не смогла. Она выехала из Байара вместе с семьей сестры. Колонна беженцев попала под обстрел боевиков. Сестра, муж и двое их детей погибли. Ольга Владимировна чудом выжила, как-то сумела пробраться к позициям правительственной армии. Она могла через Дамаск вернуться в Россию, но решила остаться. Так сказать, продолжить дело сестры. Ее сначала направили в госпиталь, затем – в дивизионный медсанбат. Ну а потом, когда был сформирован наш батальон, она попала к нам.
– Да уж, – проговорил Иволгин. – Не самая веселая история.
– Конечно, – согласился Кальма. – Печальная и в то же время поучительная. Показывающая дух русских людей.
– Ну да. А сколько танков в батальоне?
– «Т-62» – двадцать шесть, десять – «Т-72». А теперь еще и четыре «Т-90».
– Сорок танков, полноценный батальон. Часть в поле стоит?
– Нет, на окраине поселка Мустан. Раньше там дислоцировался инженерно-саперный батальон, теперь наш, танковый.
– Значит, есть и казармы, и дома офицерского состава.
Капитан вновь улыбнулся и заявил:
– У нас есть все, что должно быть в настоящей части. И штаб, и казармы, и военный городок. Столовая, склады, парк боевых машин.
– В общем, все так, как и положено, да?
– Да, но это у нас. Три механизированных полка нашей дивизии рассредоточены непосредственно у Байара. Там же стоят артиллерийский дивизион и реактивная батарея. Роты тылового обеспечения находятся при штабе дивизии. У нас в полках по шестьсот-восемьсот человек. В батальонах по десять-двенадцать боевых машин пехоты. Только мы укомплектованы по полному штату. Еще вопросы ко мне есть, капитан?
– Пока нет. Что хотел на данный момент, то я уже узнал.
– Тогда пойдем к вертолетной площадке.
Иволгин посмотрел на часы. Было 9:40.
– Да, пора уже, – сказал он.
Танкисты, отдыхавшие в тени густых деревьев, двинулись следом за сирийским капитаном и Иволгиным к вертолетной площадке. На ней стоял «Ми-8». Двигатель уже был запущен. Несущий винт медленно вращался.