Страница 61 из 192
До обеда была в основном теория. Вэйланд тоже рассказывал мне о потоках энергии, которые нужно ощутить, о правильном дыхании, о медитации, чтобы сосредоточиться. Я старалась всё запомнить, старательно дышала, пыталась уловить в себе эти потоки – но не чувствовала абсолютно ничего. Совсем. Это походило на некую игру в ученика и учителя, не более. Радовало лишь то, что объяснял Вэйланд намного интереснее и живее, чем книга, к тому же, я всегда могла переспросить непонятное, и он объяснял, как мог, доступно.
После обеда к нашей компании присоединился старый король и предложил попробовать то, что я уже умею. А именно – выдыхать огонь. Расспросил, что я при этом чувствую, как сосредотачиваюсь, как управляю потоками энергии.
Объяснила, что я ничем не управляю, а вся подготовка – это вдохнуть поглубже и захотеть выдохнуть огонь. Что я и продемонстрировала, выдохнув его через парапет – мы занимались во дворе, и там, снаружи, где была лишь отвесная скала, мой огонь никому и ничему повредить не смог бы.
Переглянувшись, мужчины пришли к выводу, что я – самородок. И то, что я делаю, сродни дару певца, которому от природы дан удивительный слух и голос, и, не зная ни единой ноты, ни дня не занимаясь с учителем, он поёт, как соловей, тогда как другим приходится годами брать уроки, и они всё равно никогда не дотянут до его уровня. То же бывает с музыкантом или художником. Дар свыше.
После этого, Реарден попросил меня всё же попробовать прочувствовать, что происходит внутри меня в момент выдыхания огня. И я честно выдыхала и выдыхала огонь, пытаясь понять, ощутить, прочувствовать… И – ничего. Оно само – вот всё, чем я могла порадовать своих учителей. Или не порадовать…
В какой-то момент я поняла, что устала, очень устала. Вроде бы ничего тяжёлого не делала, но было чувство, что этот выдыхаемый огонь каждый раз забирал с собой частичку моей силы. Совсем капельку, едва заметно. Точнее – поначалу вообще незаметно, но с каждым выдохом я уставала всё больше, словно поднималась по лестнице всё выше и выше, и каждая ступенька давалась всё тяжелее.
Но гордость не позволяла мне признаться в своей слабости, и я старалась, изо всех сил старалась, и едва не рухнула от облегчения, когда огромная лапа подхватила меня, а сверху раздался возмущённый голос королевы.
– Вы что творите? Это же малышка, кроха совсем, а вы её муштруете, как десятилетнюю. Смотрите, она же едва дышит! Довели ребёнка!
Обессиленно прислонившись к чешуйчатой щеке, к которой меня прижали, я увидела, как мои учителя переглянулись, взглянули на моё обмякшее тельце и покаянно повесили головы. В этот момент они были удивительно похожи, любой сразу сказал бы, что перед ним родственники, хотя такого потрясающего сходства, как у Вэйланда с отцом, между ними не было.
А драконица демонстративно отвернулась от этой парочки и заворковала надо мной.
– Ты ж моя маленькая. Измучили тебя эти тираны. Тоже мне, нашли игрушку. Ну ничего, бабушка тебя в обиду не даст, бабушка свою внученьку спасёт от этих злодеюк. Что старый, что малый – ума ни у одного нет. Мужчины, что тут скажешь.
Я мысленно захихикала. Королева так вжилась в роль бабушки маленькой внучки, что на полном серьёзе позабыла о том, что и я вроде как тоже отношусь к мужчинам, которых она ругала. Но вообще-то, мне нравилось сидеть у неё на ручках, когда меня ласкали, баюкали и защищали. Так приятно, просто не передать.
– Прости, Элай, я совсем забыл, что ты ребёнок, – послышался покаянный голос старого короля.
– Я не ребёнок! – да, во мне ещё осталось немного гордости.
– Разумом – нет, это-то и сбивает с толку. Я обращался с тобой, как со взрослым, но тело у тебя ещё младенческое, и сил, соответственно, совсем немного.
– И я как-то об этом не подумал, – вздохнул рядом с ним Вэйланд. – Тоже разогнался, а куда спешу – непонятно.
– Слушать и дышать было несложно, – поспешила их успокоить. Зачем внушать лишнее чувство вины? – А вот с огнём… Что-то я выдохся.
– Надо думать! Заставили ребёнка упражнения для взрослых делать! Хорошо, что бабушка в окно выглянула. Бабушка свою внученьку в обиду не даст.
И меня снова начали баюкать.
– Нерисса, ты ещё помнишь, что Элай – парень, – хмыкнул Реарден, хитро глядя на меня.
– Не мешай мне получать удовольствие! – драконица снова повернулась к мужу спиной, пряча меня, словно боясь, что отберут. – Всё я помню. Но когда Элай встанет на две ноги – тогда и будет парнем. А сейчас – это моя внученька.
И меня до самого ужина нянчили, словно я и правда была ребёнком. Мне не жалко, вреда никакого, кроме удовольствия, а королеве радость.
Перед тем, как одеться к ужину, я какое-то время рассматривала своего дракончика в зеркало, пытаясь понять, отчего у старой королевы так резко включился матерински – слово «бабушкинский», наверное, не существует, – инстинкт? Сейчас, когда уже внимательно и детально рассмотрела драконов обоего пола, я могла видеть, чем отличаюсь не только от самцов, но и от самки.
Моя дракошка, и правда, была ребёнком, это было видно в пропорциях тела – оно было заметно короче, но шире, чем у взрослых, то же и с крыльями, да и лапки, можно сказать, пухленькие. Ещё больше отличий было на голове и мордочке. Глаза больше, лоб выпуклее, мордочка, наоборот, короче. Зубки мелкие, щёчки округлые, гребень и шипы коротенькие. Да и сама голова была гораздо крупнее по отношению к телу, чем у взрослых драконов.