Страница 57 из 75
…Пробыв неделю в Кабаре, ученые спустились вниз, в гостиницу, где они остановились. А оттуда отправились в длительное путешествие по тропическому лесу. Теперь им предстояло наблюдать жизнь береговых горилл. Этих обезьян можно было встретить на покинутых расчистках, где много свежей, подрастающей зелени. Ведь гориллы — вегетарианцы. Они питаются только растениями. По остаткам их обедов, завтраков и ужинов ученые выяснили меню горилл. Они ели молодые побеги бамбуков, дикий сельдерей, корни огуречника, разные овощи, сахарный тростник, фрукты. Для них еды кругом было много. Оба вида горилл — береговые и горные — так между собой похожи, что даже специалисты с трудом их различают. И те и другие ловко сооружают себе гнезда, главным образом на деревьях, а иногда и прямо на земле. Они пригибают ветки бамбука, скрепляют их, и получается нечто вроде удобного пружинного матраца.
Шаллер признавался, что ему не раз хотелось полежать, покачаться в этих пружинистых гнездах.
Как-то раз молодой ученый подсмотрел забавную сценку. Гориллы шли гуськом и вдруг остановились: путь преграждала речка. Тогда они стали дружно валить древовидные папоротники и устроили из них нечто вроде моста. По этому мосту они и переправились на другой берег. Видели ученые и другую картину. Река была слишком широкая, и мост построить через нее гориллам оказалось не под силу. Они спокойно свернули и пошли дальше по другой дороге.
Через полгода, когда Док, как было условлено заранее, уехал, Шаллер решил вновь поселиться в Кабаре.
И вот ученый снова на зеленой лужайке. Здесь ему с женой Кей предстоит пробыть долго. Они поселились в домике из тёса, длинном и неуютном. Пока Кой вместе со слугой-африканцем — устраивалась в жилище, Шаллер отправился в лес. Там, к великому удовольствию, он сразу же встретил своих старых знакомцев. Он их тотчас узнал. И животные, по-видимому, тоже, судя по тому, как они спокойно отнеслись к его появлению.
Теперь Шаллер каждый день уходил в лес. Иногда вместе с Кей, только она пряталась: гориллы тревожились при посторонних. Сторожа Национального парка тоже всегда держались поодаль, не теряя Шаллера из виду — на всякий случай, а вдруг что-нибудь произойдет непредвиденное.
Шаллер все больше привыкал к гориллам. Они уже не были для него все на одно лицо. Он их различал и каждому дал имя. Вожак, самец с серебристой спиной, его первый знакомый, назывался Большой Папаша. Другой, помоложе, в этой же группе — Ди Джи, третий — Чужак, четвертый — Рваная Ноздря, нос у него был действительно разорван в одном месте. У самок свои имена: миссис Нат, миссис такая-то и миссис такая-то… Он был знаком с ними лично.
И для обезьян Джордж Шаллер тоже стал «своим человеком». Как-то раз, однако, произошла история, которая доставила молодому ученому немало тревожных минут. Только выдержка спасла его от беды. Зачинщиком оказался Ди Джи. Шаллер заметил, что Ди Джи осторожно крадется к нему; впрочем, эта осторожность у него плохо получалась. Горилла — хозяин леса, самый сильный зверь, с ним предпочитает не связываться даже лев — привык ходить открыто, смело, ветки под его массивным телом громко трещат. Это не бесшумный хищник леопард. Потому Шаллеру и нетрудно было заметить неумелые маневры Ди Джи, и он не удивился, увидев его совсем близко. Ди Джи стал во весь рост и начал реветь, ударяя себя руками по груди. Шаллер признался, что он так и не привык к реву гориллы, всегда вздрагивал. Его утешало, что и сами гориллы тоже вздрагивали от неожиданности, когда их вожак начинал реветь.
Между тем Ди Джи, совершив гориллий ритуал, спрятался в кустах и оттуда потихоньку поглядывал — какое, мол, впечатление производит весь этот шум. Потом он снова заревел и подошел еще на несколько шагов. Шаллеру очень захотелось удрать: ведь «лучший друг горилл» Карл Экли настоятельно рекомендовал не дожидаться, пока обезьяна подойдет слишком близко. И Джордж начал осторожно пятиться к ближайшему дереву, не спуская глаз с Ди Джи. В это время одна из самок мелкими шажками двинулась к ученому. Подошла, уселась на пенек, уперлась локтями в колени, опустила подбородок на сложенные руки и задумчиво стала рассматривать человека. Следом за ней направилась к нему почти вся группа. «Что с ними? Такого ни разу не бывало», — мелькнуло у Шаллера в голове. Между тем три самки с детенышами залезли на соседнее дерево, чтобы лучше рассмотреть человека, и наконец из зарослей появился молодой самец по имени Младший; он тоже подошел к ученому. Шаллера охватила паника, но он старался сдерживаться и не выказывать своего страха.
«Младший стоял на четвереньках, — вспоминал Шаллер, — и глядел на меня, слегка приоткрыв рот… На его лице было выражение безрассудства и проказливости, которое не могла скрыть даже присущая ему сдержанность».
Но вот гориллы понемногу стали расходиться по своим делам. Игра, затеянная Ди Джи, кончилась…
И с этого дня Джордж Шаллер совершенно перестал бояться этих огромных, сильных обезьян… Он понял, что они спокойны, замкнуты, сдержанны. У каждой гориллы свой характер, свои отличительные черты. И все переживания выражаются у них в темно-карих умных глазах: колебание, беспокойство, любопытство, отвага, раздражение… Были гориллы честолюбивые, хотя бы тот же Ди Джи. Этот «молодой парень» хотел бы стать вожаком, но — увы! — слишком большим уважением пользовался Большой Папаша, и все попытки Ди Джи «захватить власть» ни к чему не приводили. Были и любители одиночества, например Чужак. Он часто держался в стороне от своих, бродил поодаль.
В каждой группе был один вожак, самец с серебристой спиной; он пользовался неограниченным влиянием, и на нем лежала забота о безопасности всей своей семьи. Жили гориллы мирно, без ссор и неприятностей. Просто удивительно, как они ладили друг с другом; все взрослые животные любили детишек, никогда их не наказывали, позволяли шалить, озорничать.
Шаллер так долго бывал вместе с гориллами, что и сам перенял у них кое-какие повадки: неторопливость, спокойствие движений. У него сложились добрые отношения с обезьянами; особенно он подружился с Младшим. Тот часто подходил к странному существу, и похожему и не похожему на него самого и его родичей. Они подолгу сидели довольно близко друг к другу, молчаливо беседуя глазами. Иногда Младший ложился на бок, подкладывал руку под щеку и мирно засыпал.
Обычно Шаллер любил сидеть на приземистом дереве с пористой корой. Это хагения. Космы лишайников делают ее похожей на добродушного неопрятного старика. Среди перистых листьев свисали гроздья мелких цветов, на каждой ветке был как будто садик с мхом, лишайником и папоротником, и среди темной зелени горели красные фонарики орхидей. Сколько забавных картинок из жизни горилл подсмотрел ученый, сидя на уютных ветках хагении! Особенно он забавлялся играми маленьких горилл. Как все дети на свете, они гонялись друг за другом, озорничали, боролись, плясали на своих матерях, даже забирались к ним на голову. Они нисколько не боялись вожаков, Большой Папаша всегда смотрел на малышей снисходительно, но, если они чересчур расшалятся, матери достаточно пристально посмотреть на озорника, и тот мигом притихает.
Особенно проказничали два горилленка — Макс и Мориц, как называл их Шаллер. Наверное, эта пара напоминала ему героев известной детской книжки, шалунов, неистощимых на выдумку. Не знаю, читали вы про них или нет, но я эту книгу отлично знаю. Гориллята Макс и Мориц ни минуты не могли посидеть спокойно. Занятно, как они пытались сами строить себе гнездо. Смешили их неловкие движения, их усердие, которое, однако, кончалось тем, что они забирались к матери и спали вместе с ней.
Шаллер настолько освоился со своими лесными приятелями, что иной раз тоже «строил себе гнездо» на своей любимой хагении. Ученый хотел проследить жизнь горилл шаг за шагом, круглые сутки. Он захватывал из дому спальный мешок, уютно устраивался на ночь и спал неподалеку от «свирепых чудовищ», о которых рассказывали столько всяких небылиц.