Страница 39 из 49
Но об Андрее она запрещала себе думать.
Тогда ему не была нужна, теперь тем более, к чему обманывать себя?
И все же воспоминания, которые так хотел сокрушить и уничтожить Отто...
Это ведь была ее жизнь, ее чувства. И пусть выгорит все, эти воспоминания о ее самом большом и светлом счастье будут с ней всегда. Как неприкосновенный запас. Потому что время над памятью сердца не властно.
Потерла переносицу и насупилась, что-то ее не к месту понесло в патетику...
В это время разделся стук в дверь ванной и голос Отто:
- Выходи, иначе у тебя кожа сморщится.
Маша закатила глаза, стукнула кулаком в стеклянную стенку душевой кабины и выругалась.
Этот человек невозможен и несносен! Орднунг, блин!
***
А Отто смотрел на дверь ванной и думал, что ему во что бы то ни стало нужно успеть добиться от Марии безоговорочного доверия, потому что завтра утром приезжает этот ее Андрей.
Перед этим даже мысли о возможной опасности меркли и отходили на второй план.
глава 59
Закутанная в большой банный халат и с полотенцем на голове Маша вылезла из ванной. Настроение такое, что вот чуть-чуть и просто порвала бы дражайшего шефа на части.
- Еще слово, еще хоть одно слово про мою кожу или что-то в этом роде, и я за себя не ручаюсь! - звенело в мозгах.
Однако, когда он повернулся к ней лицом, это был уже прежний Отто Маркович, которого она всегда знала. Тот непонятный тип, пугавший ее своей внезапной страстью куда исчез, как будто спрятался.
- Согрелась? - спросил нейтральным тоном, прозрачные светлые глаза скользнули по ней быстрым взглядом. - Хорошо. Теперь иди сюда.
И показал ей на кресло перед журнальным столиком. На столике стоял бокал, густой янтарной жидкости в нем было на донышке, глотка, наверное, два.
- Выпей и успокойся. Поговорить надо.
Таким он не внушал страха или каких-то еще крамольных мыслей. Они были наедине в ее номере ночью, но Маша разом успокоилась. Привычная офисная атмосфера, разбор полетов, все как надо.
Он прошелся по комнате до балконной двери и обратно, подождал, пока она забралась в кресло, подогнув под себя босые ноги, взяла в руки пузатый бокал и сделала глоток. Потом не спеша подошел и уселся напротив.
Подался вперед. Вид суровый, пальцы сведены вместе. Сейчас начнет ругать.
- Почему вы сказали, что я не вернусь в Москву? - первой спросила Маша.
***
Началось. Мужчина незаметно выдохнул, выравнивания дыхание.
Он хотел поговорить с ней, нормально объяснить, чтобы поняла, успокоить. Вернуть доверие. Он не приняла его страсть, значит, придется аргументировать. И тут уж неприятных моментов не избежать.
- Потому что здесь ты в безопасности, - проговорил он, глядя ей в глаза.
Спокойная, но злая. Злая, это хорошо, она всегда лучше соображала, когда злая.
- Но я же не могу сидеть здесь вечно, - поставила на столик бокал. - У меня работа, отпуск заканчивается.
Он кивнул, глядя на свои пальцы.
- Вечно и не надо, но пока существует угроза твоей жизни и здоровью, придется. Ты же разумная девушка, должна понимать сама.
Она нервно шевельнулась в кресле, схватила бокал, снова поставила. Потом впилась в него взглядом.
- Послушайте, Отто Маркович, если вы упекли меня сюда... - и отвернулась, нахмурившись. - Это как-то связано с тем, что произошло в вашем кабинете в день моего отъезда сюда?
Тот разговор помнили оба, в воздухе повисло звенящее молчание.
- О чем конкретно вы говорили, когда я вошла? Ведь речь действительно шла обо мне, я правильно понимаю?
- Правильно. Если коротко, то план совместных мероприятий разрабатывали. А если подробно, то... договаривались о невмешательстве в дела друг друга.
- Как это понимать?
- Что тут понимать? Я обозначил свою позицию относительно вас, Саша Вольский был против. Считает, что я не имею права пользоваться положением и оказывать на вас давление. Оно и понятно, видит в вас будущую сноху.
...
- Саша хотел забрать вас под свое крылышко, а я сказал, что своими силами справлюсь.
Опять, как и тогда, ее мнения не спрашивают. Он что тут ее, насильно удерживать собирается?
- Вы понимаете, что в настоящий момент оказываете на меня давление? Это...
Ей достался начальственный арийский взгляд, а голос стал такой, что в комнате, казалось, похолодало на несколько градусов.
- Нет, это вы послушайте, Мария Владимировна. Пока вы были здесь, там происходили разные неприятные вещи. И информационная война, разразившаяся в связи с началом бракоразводного процесса Андрея Вольского только малая часть из всего этого дерьма.
В его словах, во взгляде было слишком много скрытого смысла, Маше стало стыдно.
- Отто Маркович, как обстоят дела в фирме, - спросила она. - Это сильно повлияло...
- Нормально обстоят, - ответил он, глядя в угол. - Утечку обнаружили, последствия удалось быстро локализовать. Но появляться там тебе незачем.
У Маши болезненно кольнуло в груди. А как же ее работа? Ведь только-только почувствовала уверенность, вышла на более высокий профессиональный уровень. Карьера...
Она, конечно же, понимала, что всеми успехами, карьерой, ростом - всем обязана ему. Но тем страшнее прозвучали эти холодно выверенные слова.
Он просто разом обрубил все ее надежды и планы на будущее.
Ощущение, как после ампутации.
Наркоз не отошел, разум принял информацию, но не осознал. Еще пытается бороться. Бедный разум.
- Но... - выдохнула она, цепляясь за призрачные возможности, как утопающий за соломинку. - Я могла бы выполнять какую-то менее значимую работу. В конце концов, в офисе всегда найдется такая. Не в приоритетном направлении, а... И на выезде в глубинку могла бы консультировать. Я...
- В настоящий момент это даже не обсуждается, - негромко проговорил он. - И пока все не уляжется, для пользы дела тебе лучше оставаться здесь.
Это был приговор. Она мучительно пыталась осмыслить и собраться, а он все втолковывал:
- Маша, посмотри на меня. Никакой трагедии нет. Я понимаю, неожиданно, внезапно. Тебе трудно сейчас принять все как есть, но сконцентрируйся на главном. И помни, что я тебя не тороплю. Просто поверь мне, и мы вместе пройдем через это.
Негромкий голос успокаивающе звучал в ушах, а Маше казалось, что холодные воды топят ее, накрывают ее с головой. Наконец она спросила:
- Скажите, Отто Маркович, это все из-за Андрея Вольского, да?
Он замолчал, несколько секунд стояло звенящее молчание. Потом проговорил, жестко, с неприязнью:
- Да. Информационную войну, задевшую тебя, спровоцировал он.
Еще один ушат ледяной воды.
- Но это еще не все, Маша. Насколько мне известно, он на достигнутом не успокоился. Теперь Андрей Вольский едет сюда.
Маше показалось, что ее кипятком опшарили.
- Едет сюда?! Зачем, с какой целью?! Когда?! - спросила она физически ощущая, что кресло под ней проваливается куда-то.
Как сквозь вату услышала голос Отто:
- Его цели мне неизвестны, но не надо бояться. Просто помни, что я смогу защитить тебя от любых его посягательств.
Чувствуя, что ее снова заливает холодом от осознания бессилия перед ситуацией, закрыла глаза и сжала лоб рукой. Опять повисло густое тягостное молчание. Видя, что она не реагирует, Отто спросил:
- Маша, ты мне веришь?
- Да, - ответила на автопилоте. - Конечно... Да.
Потом вскинула голову и попросила:
- Давайте отложим этот разговор на завтра, сейчас я очень хочу спать.
Мужчина помедлил секунду, потом нехотя кивнул и ушел.
***
Маша осела в кресле.
Как в руинах. Опять.
В жизни ничего не меняется. Разум наконец-то переварил, и стало так смешно, до истерики. Она смеялась и смеялась до тех пор, пока не потекли слезы.
А потом навалилось все сразу. Стыд за свое прошлое, аукнувшееся ей так некстати. Впрочем, когда это скелеты из прошлого всплывали кстати? Безумная, давящая усталость.