Страница 18 из 49
Но теперь, достигнув определенных личных высот, надо было двигаться дальше.
Выходить на новый уровень. Понятно, что ее дражайший шеф именно к этому ее и готовил, но Маше почему-то стало тревожно, когда Отто Маркович заговорил о том, что она вместе с ним будет представлять фирму на Инвестиционном форуме.
- Я? - еле смогла выговорить Маша. - Но я же даже руководитель отдела, не ваш заместитель. Есть более опытные сотрудники...
Отто Маркович скривил физиономию и надменно выгнул бровь. Слов не потребовалось.
- Я поняла, - проговорила она, силясь улыбнуться.
А в глубине души почему-то тонко звенела струна, как будто какое-то предчувствие бередило душу. Шеф, видя, что ее нерешительность, все-таки высказался:
- Мария Вайс, давайте без этого бабства. Я на вас рассчитываю, и знаю, что вы меня не подведете. Если бы мне нужно было присутствие рядом кого-то из наших многоопытных зубров, я бы так прямо и сказал.
Ох, как мотивирует начальственное доверие, как оно поднимает самооценку...
- Не подведу, Отто Маркович, - уже увереннее улыбнулась Маша.
И тут на каменной арийской физиономии шефа возникло совершенно неподобающее выражение. Он вытянул губы трубочкой, придирчиво оглядел ее и выдал:
- Да, вот еще что. Форма одежды на ваше усмотрение, Мария Владимировна. Но... Я хочу вас кое с кем познакомить. Люди все нужные. И помните, пленных брать не будем.
Маша закрыла лицо ладонью и рассмеялась. Вот ведь... Монстр! И не поймешь, сватать он ей кого-то собрался или дела фирмы продвигать.
Тревога немного отпустила, но... Но.
Предчувствие осталось.
глава 27
Маше и раньше приходилось принимать участие в сделках зарубежных инвесторов, вести переговоры. Но тут был совсем другой уровень. На Инвестиционном форуме банкиры и миллиардеры, что уж говорить, президенты(!), присутствовали в таком количестве... Жутковато становилось видеть столько денег и власти в одном месте. Если бы не Отто Маркович, невозмутимо шествовавший рядом, у нее бы ноги подкосились.
Таких людей она только по телевизору видела. Она невольно покосилась на шефа, высматривавшего кого-то среди ужасно высокопоставленных граждан. Видимо нашел, кого искал, потому что сразу двинулся вправо.
Закралось у Маши подозрение, что дорогой шеф непрост, ох. как непрост, если среди таких особ как рыба в воде, но ни времени, ни сил анализировать не осталось. Шла рядом, стараясь не пялиться на окружающих и изображала уверенность, которой и в помине не было.
А в голове все вертелось, это он здесь, из этих, что ли, собирается ее кое с кем знакомить? Люди все нужные??? Может, все же из персонала или организационной команды? Те да, нужные...
- Мария Владимировна, не тряситесь так, - услышала невозмутимый арийский голос у самого уха. - Не на заклание идете. Выше подбородок, белый костюм вам очень к лицу. И помните...
Паническая мысль метнулась в мозгу, отдалась внутренним холодком:
«Пленных не брать!»
Мама дорогая... Но Маша рефлекторно подобралась, выпрямляя спину, и сдержанно улыбнулась.
- Так-то лучше, - снова послышался голос шефа.
Он скосился на нее, покровительственно кивнул, и выдал:
- Расслабьтесь уже, мы пришли. Сейчас знакомиться будем.
***
Последние полгода дались Андрею особенно тяжело. Не физически, эмоционально. Эмоционально и раньше-то было неуютно, а после того выкидыша все делалось только хуже. Особенно после того, как сорвалось ЭКО.
Депрессия жены, это существование, как на заряженных напряжением полюсах.
Ему было жаль ее. По-человечески жаль. Но нельзя же...
Черт побери! Нельзя же постоянно насиловать всех кругом! Достало! Дай, бл***, передышку! Тошно же!
На работу бы, что ли пошла, чем дом лизать! Хоть отвлеклась немного. Потрепалась бы там своими тряпками. Так нет же...
А жить с Анной становилось невозможно. Теперь она его постоянно контролировала, звонки чуть не по десять раз в день, куда пошел, зачем, с кем. И попробуй не ответить! Тут же начиналось!
Он чувствовал себя загнанным в клетку, обездвиженным, связанным, кастрированным морально. Один раз заикнулся о том, чтобы развестись по-хорошему, у нее началась истерика.
А после этого он имел нелицеприятный разговор с ее дядькой, Борисом Николаевичем. Андрей тогда чуть не сорвался. Потому что на человека можно давить только до определенного предела, дальше пойдет обратная реакция.
Еще тогда он почувствовал, что подошел к этому пределу слишком близко, и все-таки, это невозможное. мучительное для обоих состояние продолжалось.
***
Очередной угрюмый вечер. Не глядя проглотил ужин, вкуса которого не почувствовал. Потом сидел в гостиной, мрачно уткнувшись в телевизор. Отгородиться, иначе нечем дышать. Дистанцироваться, закрыться в себе, так было легче.
А по новостям показывали репортаж с Московского Инвестиционного форума. Смотрел, потягивал пиво. И вдруг дернулся, словно его раскаленным штырем проткнули. Машка! Машка была на экране... Его Машка!
Подскочил, выронив бутылку, пиво разлилось на дорогущий диван, потекло на ковер.
- Андрей! Ну ты что?! - вскрикнула Аня, увидев это безобразие.
Но он не слышал, он не отрываясь смотрел экран. Там... молодая женщина в строгом белом костюме стояла в окружении каких-то солидных дядек и пожимала руку ЕГО отцу.
И улыбалась!
ЕГО отцу, бл***, улыбалась!!!
Он просто отодвинул отодвинул жену в сторону и вышел.
Через четыре часа он уже летел в Москву.
глава 28
В ночном самолете тишина и пустота. Обычно. Люди сидят рядом на соседних креслах, спят или читают, касаясь друг друга коленями и локтями, но каждый из них безумно далеко, в своей галактике. Если ничего не привлечет их внимания.
Это было странно, почему один пассажиров, молодой мужчина, все ходит и ходит по салону туда и обратно с самого момента, когда разрешили отстегнуть ремни. Раздражало, вызывало интерес.
Наверное, потому что за ним осязаемым шлейфом тянулась какая-то темная энергетика, напряжение, словно он внутри весь как пружина сжат. Молчаливый, мрачный, замкнутый, холодный. Лишь иногда во взгляде мелькнет, странное выражение, как кипящая лава, запертая внутри - вулкан.
Красивый мужчина, жгучий. Какая-то звериная самцовая сила, властная, злая, агрессивная. Кажется, чуть тронь его, и зверь сорвется. Для женщин такой типаж невероятно притягателен, потому что он обещает страсть. Хочется прибрать к рукам, окольцевать зверя, сделать податливым, заставить урчать. Никто не думает, что зверя не удержать.
На самом деле неприятный тип, на общение с таким лучше не нарываться. Пройдется танком и не заметит. И все же разные женщины нет-нет, да и провожали липучим взглядом его движущуюся по салону фигуру, пытались заглянуть в глаза.
***
Андрей ничего вокруг не видел. Не интересно, плевать. В душе кипело совсем другое. Выжигало изнутри, жрало. Она улыбалась его отцу. ЕГО отцу, бл***. Улыбалась! Диким хохотом отдавалось в душе.
Все эти годы он жил, закрывая глаза на очевидное, лелея дурацкую надежду. Потому что Машка до мозга костей ЕГО, где бы она ни была. Он же видел это в ее глазах, когда та пришла на его свадьбу.
Она же для него надела это проклятое красное платье!
Он же в глубине души как идиот надеялся, что она будет хранить ему верность. Хотел верить в это. Хотел!
Хоть и не мог не понимать умом, что она далеко и теперь может раздвигать ноги перед кем угодно. Но не перед его отцом, БЛ***! Они не смели этого с ним делать.
Она не смела!
Что творилось в его сердце сейчас... Оно словно спало черным сном много лет, а теперь проснулось и гоняло по венам страшный яд, разъедавший его изнутри. А в мозгу пело на разные голоса:
Как ты могла?