Страница 19 из 124
- Я так думаю, - продолжал Сергеев, - на выборах нужно выдвинуть альтернативную кандидатуру. И лучшим из лучших, безусловно, будет Вадим Генрихович Глущенков - наш собрат по оружию (и это главный козырь), проверенный партиец, специалист по хозяйственно-экономическим подвигам (руководить больничным столом - это вам не фунт изюма!), душевный и отзывчивый товарищ, кстати, - "в порочащих его связях не замечен". На нашем фоне - мерзком фоне бабников, лодырей и казнокрадов, - он будет смотреться просто неотразимо.
Глущенков потупил взор. Но, даже если воспринимать эти слова, как шутку, а в них таки была доля истины и кособокой правды, - приятное тепло разлилось по душевным камерам врача-диетолога. Он посчитал момент весьма ответственным, даже внушительным, многообещающим. Известно, что все это было его давнишней, тайной мечтой, - чего уж греха таить и скромничать. Чай не дети, выросли из ползунков и пеленок, - пора браться за серьезное дело!
- Я поддержу такое светлое и многообещающее начинание, - революции всегда происходят неожиданно и исподволь. Будем бороться всеми дозволенными Законом методами за претворение наших стратегических планов в жизнь! веско резюмировал Чистяков. Но, по правде говоря, в наших начинаниях рождается банальная интрига.
- А что есть интрига? - словно из подмышки вякнул Вадя. - Объясните мне, господа заговорщики.
В разговор вмешался признанный подвальным сообществом философ-практик, не реалист, а скорее мистик, - Сергеев Александр Георгиевич:
- Вадик вы делаете немыслимые успехи. Ваш вопрос соседствует с евангелистским - "Что есть истина"? Мы вас с удовольствием поздравляем с приближением к сакраментальному.
- Давайте разбираться вместе, - продолжил Сергеев. - Интрига, насколько мне помнится, звучит на французском - intrigue, а латинском intricare, что означает в дотошном переводе - "запутывать". Вас устраивает такой подтекст?
- Меня любой язык устраивает, особенно, когда его не знаешь. - отвечал возбуждаясь Глущенков. - Но я не вижу оснований бояться такого термина.
- Вы, Вадик, бьете своей логикой не в бровь и даже не в глаз, а прямо в печень, словно сивушные масла в самодельном алкоголе! - продолжил Сергеев. Все остальные внимательно слушали "высокую беседу", не перебивая оппонентов.
- Продолжим наши рассуждения: любая интрига - это, прежде всего, движение, динамика; затем, это, безусловно, тайна, скрытность замысла и исполнителя, маскировка конечной цели. Согласны, Вадя?
Глущенков подтвердил согласие кивком и Сергеев продолжал:
- Интрига может быть индивидуальная, групповая, наконец, в масштабах классовых, государственных. Но наша больничка до последних высот не доросла, не так ли? Следовательно, в нашем муравейнике будут решаться задачи клановые, групповые, исходящие из интересов тех, кто проводит определенную кадровую политику. Но интрига может вести к прогрессу или регрессу.
- Попробуем, Вадим, ответить на вопрос: кому выгодно закрывать глаза на неблагодатные дела? Скорее всего, действуют здесь люди недостойные и ведут они больницу к краху, а не к победе.
- Теперь попробуем рассмотреть данный вопрос шире и на некоторых примерах: большевики мошеннически захватили власть в семнадцатом году, путем интриги! Затем, чтобы удержать ее, применили страшнейших масштабов террор, - здесь уже интрига переросла в безумие. Крах все равно наступил, но очень поздно, к сожалению. Но всевышняя логика проявилась по строгой формуле: "интрига-безумие-смерть".
- В масштабах нашей больницы все выглядит скромнее: Наговская и ее сподвижники стараются раскрутить интригу, дабы обмануть коллектив и втянуть достойных людей, несчастных пациентов в бестолковость, в безумие. Но необходимо помнить, что за этим следует крах, гибель, смерть светлой идеи, правды, а может быть, и людей.
- Вот и решайте, Вадим, кто прав, а кто виноват. А, заодно, решите по какую сторону баррикад вам следует быть. - подытожил Сергеев.
Вадим поморщился. Было понятно, что он не готов к категоричным выводам и принятию экстраординарных решений:
- В любой ситуации играет роль такое множество составляющих, что выбор, как правило не бывает простым. Вы, Александр Георгиевич, не указали ориентиры: мораль, заинтересованные отношения, экономика и прочее.
Сергеев, без всяких долгих размышлений предложил:
- Возьмите на вооружение десять Христовых заповедей, это же так просто. Давайте вместе вспомним: первые три заповеди посвящены настойчивому требованию придерживаться единоверия и не создавать себе кумира; четвертая заповедь требует блюсти субботы, дабы посвящать их размышлениям о Боге; пятая - "чти отца и матерь твою"; шестая - "не убий"; седьмая - "не прелюбы сотвори"; восьмая - "не укради"; девятая - не лжесвидетельствуй; десятая не протягивай руки к чужой жене и чужому добру, не завидуй. Вот в общих чертах и все премудрость, - здесь только философия добропорядочности. Теперь профильтруйте через заповеди поведение, интригу Наговской, ее адептов, тогда все встанет на свои места, не так ли?
Глущенков от дальнейших комментариев отказался, у него, скорее всего, помутился рассудок от угрызений совести. Да и вся остальная компания явно приуныла, глубоко задумался и Сергеев. Почти что сообща выдавили спасительное: "утро вечера мудренее"!
На том и порешили. Закрыли и опечатали помещение морга. Пожали друг другу руки и разошлись.
1.2
Прошла ночь - утро распахнуло жадные до новостей глаза. Оно вытащило из вчерашнего туманного вчера новый день - время продолжения поиска, неожиданных открытий, рутинной работы, жизненных драм, смешных историй, вечного и всегда неудовлетворенного любопытства. Вновь принялась за работу универсальная сеялка событий. Она продолжала забрасывать унавоженную отбросами поведения людей жизнь семенами счастья и порока, доброты и агрессии по универсальной формуле - "интрига-безумие-смерть".
Михаил Романович явился на работу за полчаса до официального начала рабочего дня. Он знал, что перед особо ответственным вскрытием у главного врача всегда появлялось страстное желание побеседовать с патологоанатомом по душам, разведать степень его профессиональной агрессивности, качество установки на то, чтобы "говорить правду, правду и только правду".