Страница 3 из 11
— Богиня моя, просто — умолкни! — вдруг прорычал кесарь.
Странное дело — пару минут назад рычал Тэхарс, да так что дым, огонь, сотрясающиеся стены, падающие камни, но в тот момент страшно не было, страшно стало сейчас. Я умолкла, кутаясь в одеяло и глядя на мускулистую кесаревскую спину с бессильной яростью, но старалась об этом не думать. Вообще ни о чем, связанном с императором, не думать.
Мысленно вернулась к разговору с Тэхарсом, ныне старательно прикидывающемся не драконом, а так, частью обстановки, и поняла, что кажется, не дала ему развить мысль на счет меня и бревен.
— Тэхарс, любезный, так, а что вы там говорили про леса нарийских дриад и невозможность вашего захоронения в указанном месте, по причине, цитирую «я бы на твоем месте не стал туда соваться»?
И едва вопрос отзвучал, поняла, что дракон не дышит. Вот до этого момента он хоть и прикидывался каменной обивкой, но дышал. А теперь из черных ноздрей не вырывалось ни облачка пара. И Тэхарс косил взглядом… не на меня. На кесаря. Кесаря, который медленно, угрожающе медленно повернул голову и посмотрел на заметно сереющего дракона. Кажется, про нарийские леса мне знать не полагалось…
— Тэхарса не убивать! — решительно потребовала я.
Дракон метнул на меня испуганный взгляд, кесарь даже не пошевелился, продолжая убийственно взирать на несчастного главу крылатого племени. И я откровенно занервничала.
— Мой кесарь, Тэхарс мой телохранитель, соответственно работает на меня, вы обещали интересоваться моим мнением в случае возникновения у вас очередного ближнеубийственного желания моих сотрудников. Доношу до вашего сведения свое категоричное «нет»!
Меня игнорировали. Дракон серел, практически сливаясь с камнем, кесарь, кажется, вымещал на нем всю свою ярость от провала, что вообще было зверской несправедливостью!
— Справедливость и животные — несовместимые понятия, нежная моя, — вдруг произнес кесарь.
И резко повернулся ко мне.
Сереющий дракон начал стремительно возвращать темно-коричневый окрас чешуи, что откровенно порадовало.
И тут пресветлый великий Араэден взбешенно прошипел:
— Потрясающее непостоянство, нежная моя!
— Это вы сейчас о чем? — невозмутимо поинтересовалась, старательно посылая Тэхарсу мысленные предложения свалить отсюда, пока у некоторых не пройдет очередной приступ убийственных намерений. Просто мне не хотелось, совершенно не хотелось лицезреть сгорание дракона заживо, хватало всех тех айсиров, которых кесарь уже сжег на моих глазах.
Замерла, заметив взгляд, которым в данный момент его бессмертие испепелял меня, нервно улыбнулась и вернувшись к его словам, заметила:
— Да я вообще в целом весьма потрясающая личность, мой кесарь. — и не выдержав, сорвалась: — Тэхарс, вы неимоверно невосприимчивы к моим мыслеобразам, так что скажу прямо — вон отсюда!
Дракон темной опрометью бросился к выходу и спустя краткий миг его стремительного полета к горизонту, мы с кесарем остались одни. А впрочем о чем это я — не одни, нет. Остались я, кесарь и его ярость по поводу временного поражения.
Неожиданно губы кесаря дрогнули, и Араэден совершенно спокойным тоном поинтересовался:
— Временного?
— А вы в себе сомневаетесь? — удивленно спросила я.
И удивление было совершенно искренним.
— Нет, — холодно ответил император.
— Вот и я в вас совершенно не сомневаюсь, — печально сообщила ему.
Печаль была тоже совершенно искренней. Говоря откровенно — хотелось бы усомниться, да не приходится. В смысле поводов не было, нет, и, боюсь, не предвидится.
— Какая вера в меня, нежная моя, я поражен, — саркастично произнес император.
После чего вновь, развернувшись к уже использованной вдоль и поперек чаше, начал было умываться… ровно вот до того момента, как я про чашу подумала.
— Я не использовал ее вдоль и поперек! — с яростью прорычал кесарь.
И я начала старательно думать о красоте этих крайне странных на всю вершину и снег, ее покрывающий гор, о зеленоватом оттенке неба, о… звездах. А почему я вдруг подумала о звездах?
— Кари, — позвал вдруг кесарь, отвлекая от мыслей о звездах, чтобы сообщить вконец печальные известия: — Я расширил границы моего восприятия твоего сознания на весь Эррадарас.
Едва не сверзлась с кровати. Видимо от радости.
— Ты так забавно злишься, нежная моя, — продолжил император.
И что бы это значило?!
— То, что ты злишься? — насмешливо переспросил кесарь.
— Расширение границ вашего контроля надо мной! — не поддалась я на подначку.
Меня… в очередной раз проигнорировали. Кесарь вновь принялся плескаться во вдоль и поперек пользованной воде… В ожидании посмотрела на императора, но мне ответили насмешливым:
— Я тоже поддаваться не намерен.
«А жаль», — раздраженно подумала я.
Продолжая издевательски молчать, властитель Эррадараса доплескался, после создал полотенце, тщательно его использовал, насмешливо поглядывая на меня при этом.
— Слово «использовать» звучит пугающе часто, — пояснил он мне причину своей насмешки.
— Оно вообще не звучит! — раздраженно ответила я.
— Логично, — проявил неожиданное согласие кесарь.
После чего прошел к постели, и я уже почти смирилась с тем, что нашей общей, по причине чего была несколько недовольна тем, что мою собственность таскают по всяческим пещерам совершенно без объяснения причин!
— Недовольная моя, причина слишком очевидна, чтобы я брал на себя труд ее озвучивать.
Всегда в глубине души знала, что он ленивый, но, чтобы настолько?! Хотя, чему удивляться после всего, что я видела в Праере.
— Ты невыносима, — от чего-то заметно сдерживая улыбку, произнес кесарь.
После чего лег в изножье кровати, повернувшись на бок и продолжая вытирать руки, выразительно посмотрел на меня. Я на него, обратив внимание на то, что на полотенце появляются, а затем практически сразу исчезают кровавые отпечатки. Присмотрелась к ладони кесаря и поняла откуда кровь.
— Это не стоит твоего внимания, кровотечение сейчас остановится, — учтиво сообщили мне. После чего император поинтересовался: — О причине догадалась?
Откинувшись на подушки, поправила одеяло, максимально укутываясь, и проанализировала события вчерашнего дня. Итак, что у нас вчера было:
1. Обозвала этот мир — плюс во всем, включая последствия.
2. Испытывала на себе одновременно два весьма сомнительных удовольствия: поцелуи кесаря и атаку темных — минус, но без последствий.
3. В моей команде появился Адрас — несомненный плюс.
4. Начала разбирательства с лордом Ларвейном, конкретно с ним мы и разобрались, с самим Лунным дворцом разбираться еще предстоит — плюс.
5. Основала первый из свободных человеческих городов — плюс, жду последствий.
6. Удалось провести успешные переговоры с гномами — плюс, так же в ожидании внушительных перспектив.
7. Не удалось договориться с Акьяром — минус, но без последствий.
— Нежная моя, а ты в этом уверена? — снисходительно поинтересовался властитель Эррадараса.
— Не сомневаюсь даже, вы сами сказали, что все последствия возьмете на себя, соответственно лично для меня да, без последствий, — гордо ответила я.
А вот мысли в отличие от произнесенных слов были иными. Совершенно иными. Акьяр принц Ночного Ужаса грозный противник, слишком грозный, чтобы оставлять его в живых теперь, когда стало ясно, что союзником он не станет. Впрочем, вспомнив его вчерашнее послание, поняла, что… точно не станет. Я так поняла из темных самые нормальные это Адрас и Юранкар, остальные на всю голову странные, безмерно жестокие и да — имеют виды на гномских женщин.
— Извращенцы, — посмеиваясь, произнес кесарь.
— И не говорите, — вставила я.
— Я и не говорил, лишь резюмировал твои выводы, но…
Взгляд его серо-призрачных глаз заметно стал темнее, и кесарь произнес:
— Нежная моя, из всех моих… «братьев», — он выделил это слово интонацией, — Акьяр единственный кто, поставив цель, начинает фанатично ее добиваться. Не видя преград, не учитывая последствий, не замечая никого и ничего вокруг.