Страница 12 из 17
— Униженным? — проявила Даша инициативу, но Неверов отрицательно покачал головой.
— Может, обделённым? — высказала свою версию Лера.
— Пожалуй, — кивнул он и прищурился. — Как будто мне чего-то недодали. Эх, надо искоренять в себе это тщеславие. И зависть. Зависть особенно. И… это… ну, вы помните… — обернулся он к Лере, — невежество.
— Кирилл Александрович, — отвлекла его девушка, имени которой Лера не знала.
Он перешёл к другой группке своих сотрудниц и тоже стал подробно отвечать на их вопросы. Лера видела, как он поддёрнул рукава свитера, как незаметно глянул на часы. А потом потеряла его из вида.
В следующем зале она так заинтересовалась какой-то жуткой картиной с подвешенными на дереве животными, что и совсем забыла про него.
— Вот что мне здесь нравится больше всего, — напомнил он о себе и неожиданно подмигнул Лере, пока она в лёгком смятении наблюдала, как непринуждённо он встал за спиной у Дарьи, положив руки на плечи и пододвинув её к той же страшной картине.
— Эта картина? — обернулась Дарья.
Лере нестерпимо захотелось прикрыть глаза рукой. Похоже, её подруга вообще не слушала, что он говорил.
— Наклонитесь поближе к полотну, — прошептал Кирилл Александрович Дашке очень даже интимно, но сам убрал руки и сделал шаг в сторону.
И в тот момент, когда Дарья доверчиво ткнулась носом в стекло, раздался громкий резкий звук, крякнувший, как полицейская сирена.
— Что за…? — отпрянула она, испугавшись.
— Сигнализация, — улыбнулся он, а потом даже рассмеялся на Дашкин ужас. — Больше всего в Эрмитаже мне нравится сигнализация. Это ответ на ваш вопрос.
— Ну, спасибо! — Дашка недовольно фыркнула и ушла с гордо поднятой головой в соседний зал. По её губам Лера прочитала: «Дебил!»
Звук привлёк к ним повышенное внимание, но, когда ничего не произошло и вооружённая охрана не прибежала, все присутствующие с прежними скучающими лицами разошлись, а они с Неверовым остались у картины одни.
Вернее, Лера осталась, а Неверов протянул к полотну только руку.
И сирена уже не крякнула, она заорала, как при пожаре, когда он с невозмутимым видом перешёл к другой картине и уставился на цветные квадраты, словно ничего интереснее в жизни не видел. И только его довольный взгляд светился озорством.
Фейспалм. Лера всё же закрыла рукой глаза. И это директор целого дивизиона! Балуется, как мальчишка.
Она ждала, что её сейчас точно арестуют. Но пока лишь пара любопытных зевак осмотрела их закуток с недоумением и ушла.
— Скучно в Эрмитаже, так решили отсидеться в комнате охраны? — спросила Лера громко, пока сигнализация ещё орала. — Если меня схватят, я буду всё валить на вас.
— Они и так всё видят, — показал он пальцем на камеру и улыбнулся. — Вам стыдно за меня?
— Очень, — покачала она головой назидательно. — Что это было, Кирилл Александрович?
— Это — отчаяние, Валерия Владимировна, — нагнулся он к самому уху, чтобы это сказать, а потом ушёл в следующий зал, не оглядываясь.
Лера не знала, что же больше её озадачило: его ответ или то, что он знает её отчество. Она помедлила, пытаясь угадать, что он имел в виду, а потом пошла за ним.
Оказалось, что они уже беседуют с Дашкой, причём довольно оживлённо, и Лера не стала им мешать.
Экскурсовод, дававшая всем дополнительное время для самостоятельного осмотра, помахала рукой от двери. Лера двинулась за ней, и только ко второму или третьему залу обнаружила, что ни Дашки, ни Неверова с ними больше нет.
Не пришли они и в автобус. И только когда водитель предупредил, что через пять минут отправление, Лера позвонила.
— Ой, Лер, забыла предупредить, я не поеду, — по Дашкиному голосу было слышно, что она только что смеялась, а сейчас прикрывала рукой трубку.
— Решила задержаться в Эрмитаже?
— Ну, можно и так сказать, — хихикнула та. — Не жди меня. Встретимся в гостинице.
Только не вернулась Дашка ни вечером, ни ночью. Лишь утром, когда Лера уже чистила зубы и раздумывала, не позвонить ли ей, её соседка по комнате ввалилась в дверь. Всклокоченная, с курткой в руках, словно пришла откуда-то не издалека, она завалилась на кровать, не раздеваясь.
— Даш, у нас лекция, а потом поездка на завод, — растолкала её Лера.
— К чёрту лекцию! К чёрту этот завод! И срать мне на его жену, — пьяно отмахнулась Дашка. — Я же сказала, что оторвусь в этой поездке по полной.
Она хохотнула, отвернулась к стене и отрубилась.
Плохая девочка Даша осталась спать в номере. А хорошая девочка Лера в одиночестве позавтракала, узнала от мужа последние новости из дома и в просторном конференц-зале послушно села слушать специалиста здравоохранения вместе с другими хорошими девочками. Неверова не было.
Новостей из дома тоже пока было немного. Без изменений. Но на душе всё равно стало серо и промозгло, точь-в-точь как за окнами зала этим ранним питерским утром.
Глава 7
Лера не упрекала Дашку, не осуждала Неверова. Ей просто было грустно, что она так плохо разбиралась в людях. Что, дожив до своих двадцати семи, она до сих пор считала: брак и семья — это свято. Наивно надеялась, что есть верные мужчины. Была убеждена, что порядочность не атавизм. В общем, верила в сказки, хоть и была уже большой девочкой.
Знала она в себе эту особенность — видеть в людях лучшее. А может, просто люди интуитивно поворачивались к ней этой своей безгрешной стороной. Даже Неверов ведь говорил с ней о котах, о музее, о жене. С уважением говорил, не морщился. И никаких намёков, неприличных шуток, скабрёзностей.
Жаль, что на тёмной стороне его души, которую Лере было не видно, похоже, имелись оправдания и для измен. Может, они и весомые. Он же не делился, как они живут. Опять же, детей нет. Может, это и есть то самое отчаяние, от которого пускаются во все тяжкие. Да и работа у него такая, что он вечно в разъездах. Значит, устраивает это их с женой. Леру же устраивает. И мысли, которые так настойчиво внушала ей мама, её опасения, уже не казались Лере несерьёзными.
«Детей нет. Всё время в разъездах. Ничего не держит».
Она даже головой замотала, отгоняя мысли о том, что, возможно, и Артём поступает как Неверов.
«Нет, нет, нет. Он мне не изменяет. Он работает там на своей вахте. Тяжело, много, на жаре, на морозе, на высоте в десятки метров над землёй. Просто работает, чтобы мы жили в достатке. У них и женщин-то там нет, если только повариха. Я же ему не изменяю!»
Она посмотрела на выступавшего докладчика, а потом перевела взгляд в зал. И вздохнула, не увидев лохматого затылка в первом ряду.
«Наверное, его жена убеждает себя так же. А он отсыпается сейчас, как и Дашка, после бурной ночи», — горько усмехнулась она.
Чёрт знает, зачем она проводила эти параллели между Неверовым и своим мужем, но, видимо, эта солидарность с его женой и заставляла Леру всё время о нём думать.
Ей даже мерещился его голос, когда в перерывах они выходили в фойе поболтать, познакомиться с коллегами, обсудить новости.
И в стерильных залах завода, куда их повезли познакомить с процессом производства лекарств, Лера ощущала какую-то вселенскую пустоту из-за того, что Неверов оказался хуже, чем она о нём подумала. Или это потому, что его с ними не было?
Такая мысль тоже пришла ей в голову.
Лера скучала. Но по нему ли? Скорее, по дому. И по мужу. К тревожной тоске, связанной с состоянием папы, просто добавилась какая-то тихая осенняя грусть.
Осень в душе, на которую так стала похожа эта холодная весна в Питере.
Лера вышла из автобуса, что привёз их с завода, но в гостиницу не торопилась. Жалко было тратить вечер на просмотр какого-нибудь бездарного сериала, который наверняка смотрела в номере Дарья.
— У нас завтра свободный день. Нагуляешься ещё и в музей свой сходишь, — фыркнула она в ответ на Лерино предложение пройтись.
Лера заходила в номер перед поездкой, от которой Дашка заведомо отказалась. О минувшей ночи Лера спрашивать не стала. Да и времени не было. Впрочем, как и желания.