Страница 17 из 60
— Нет, как раз наоборот, — усмехнулась девушка нравоучительному тону Пепси.
Генка решила, пока ощущения притуплены лекарством, не мешало бы сменить повязку. Вообще, в травмпункте сказали приходить на перевязку к ним. Но снова идти — уж нет, как-нибудь она сама. И Генка начала развязывать узелок бинта.
— Я там хлоргексидин купил, размочить повязку, если она присохла, — метнулся парень к аптечному пакету. — Держи!
— Неси тогда уж и тазик. Иначе твоей уборке придёт окончательный каюк.
Он только махнул рукой, но за тазом всё же сходил.
— Так что случилось с Амоном? — спросил Пепси, поливая её ногу холодной жидкостью из пластиковой бутылочки с носиком.
— Ему было три года, и он только начал работать поводырём, когда на красный сигнал светофора выскочил этот лихач.
— Сбил обоих?
— Нет, только собаку. Свою хозяйку пёс успел остановить.
Она разматывала бинт виток за витком, осторожно дёргая там, где слои присохли друг к другу.
— Подожди ты, не торопись, пусть откиснет, — поучал её Пепси.
Он сел перед ней на пол и помогал перехватывать становящийся всё объёмнее пук рыхлой ткани.
— А потом что?
— А потом несколько операций. Хотели ампутировать лапу, но моя бабушка настояла её сохранить. И по сути лапа здоровая, с хорошим кровообращением, но он не может ей управлять, так как оказались повреждены нервы. Он только приподнимает её, опирается, если надо, подтягивает, но не чувствует.
— А что стало с хозяйкой?
— Ей подобрали другое животное. А Амона мы забрали себе.
— Значит, твоя бабушка была ветеринаром?
— Чёрт! — Генка сморщилась от боли, но головой кивнуть успела.
Мазь, которой замазали рану впиталась, и повязка прилипла.
— Давно она умерла?
Не хотелось отвечать на этот вопрос. Слишком много слов получится. Как иначе объяснить парню, что Генке до сих пор кажется, что это произошло вчера.
Только вчера она посадила в свежую землю могилы скромный кустик примул, бабушкиных любимых цветов. Хотя весной, к годовщине смерти, она давно распускается там сама, пушистыми разноцветными шапками. Только вчера там стоял простой деревянный крест, сегодня же — блестящий чёрный мрамор. Только вчера сердце Генки вскрылось незаживающей раной, но сегодня оно оторожено плотной защитой, словно из толстой корки соли. Эта соль не даёт ничему пробиться сквозь неё, но разъедает, щиплет изнутри, не давая забыть боль.
— Пять лет назад, — ответила девушка.
— И с тех пор ты живёшь одна с Амоном?
Пепси рванул бинт, Генка дёрнулась, вцепилась в диван, но молча вытерпела боль. Тонкая струйка крови потекла по ноге, но самое страшное осталось позади.
— А ты сильная, — похвалил парень.
Девушка сочла позволительным не отвечать на его комплимент. Приложила смотанные бинты к ноге, впитывая кровь.
Раны выглядели сносно. Особенно зашитые. Опухшие края, торчащие нитки, но заштопаны аккуратно. Хирург явно старалась, пощадив её за молодость и отсутствие мужа. Или ей просто повезло, что шила женщина. Бабушка говорила, что даже на животных женщины заботятся о внешнем виде и делают швы красивее.
— Отлично выглядит, — вынес свой вердикт Пепси и вылил остатки жидкости тонкой струйкой прямо по швам.
Генка разорвала упаковку стерильного бинта.
— Погоди, погоди, — Пепси снова полез в пакет. — Сейчас я тебе всё поясню.
Он выкладывал перед ней какие-то восковые полоски, тюбик мази, повязки для ран. Она автоматически отмечала трёхзначные цифры цен на упаковках.
— Мне бы хватило просто мази и бинта, — вздохнула девушка. — Не стоило так тратиться, Пепси.
— Спасибо было бы достаточно, — парень доставал плоские квадраты повязок из упаковки.
— Скажи, а как тебя называла мама в детстве? Адольфик?
— Пупсик, — улыбнулся он. — Или зайчик, или малыш. Я младший в семье, и она до сих пор считает меня своим маленьким мальчиком.
— Как же ты от неё сбежал?
— Куда? — Пепси клеил к ране пропитанную воском сеточку.
— Так и живёшь с мамой?
— И с мамой, и с папой и ещё со старшей сестрой, её мужем и сыном.
— Ничего себе, — Генка искренне восхитилась. Но чувство забытой семьи и украденного детства неприятно царапнуло завистью. — Уживаетесь?
— Вполне. Дом у родителей большой, места всем хватает.
— А как ты сбежал сегодня утром?
— Просто встал и пошёл. Вернее, поехал, — парень пожал плечами и протянул руку за бинтом.
Перевязку закнчивали в тишине. Зря Генка начала расспрашивать. Ведь от парня же за версту несло благополучием, дружной семьёй, любящими родителями. Девушка прямо видела, как в детстве его пухлые щёчки пачкала манной кашей приторно очаровательная женщина, умиляясь его аппетитом.