Страница 3 из 3
- А как же я голову просунул?
- Н-ну, видать, он еще не прогрелся. А у меня, брат, тоже забавная история с этой машиной получилась. Забыл, понимаешь, перед работой снять часы и сунул руку под это самое поле, - явно противореча себе, сказал Городилов. - Так ты только представь: вместо того, чтобы встать намертво, они прямо как бешеные понеслись вперед - за час сутки наматывали.
- Ну при чем тут твои часы? - в отчаянии простонал Виктор Парамонович. - Я ему про Фому, а он мне про Ерему. Голова у меня спятила, понимаешь, голова. Чтоб ее разорвало!
- Ты прежде выслушай до конца, - назидательно и терпеливо продолжал Городилов. - По всем законам физики, побывав в магнитном поле, часы обязаны остановиться. Это тебе любой часовой мастер подтвердит. Чуешь? А они наоборот. А? Я нарочно все мастерские в городе обошел. Дудки! Мастера только руками разводят, а усмирить часики никто не берется. Ни-кто! Хоть выбрасывай часы. Вот тогда, - Городилов понизил голос и воровато оглянулся по сторонам. Виктор Парамонович тоже невольно оглянулся, - тогда я и рискнул, как принято говорить в народе, клин вышибить клином. А? Соображаешь? В общем, сунул я часы снова в этот аппарат.
- Ну и?.. - весь напрягшись, Виктор Парамонович вцепился в Городилова.
Вместо ответа тот правой рукой сдвинул рукав халата на левой и торжественно повернул часы к свету.
- Идут?! - всем нутром выдохнул Виктор Парамонович.
- Из секунды в секунду. Раньше о такой точности я мечтать не смел. Конечно, с "доком" о таких вещах лучше и не заговаривать. Так что, если настаиваешь, можем рискнуть самостоятельно. Ты как?
Виктор Парамонович смог только утвердительно мотнуть головой, речь ему от волнения не подчинялась.
- Тогда сделаем так: ты до часу дня где-нибудь поболтайся. А с часу дня у нас обед, все в столовую сматываются. Вот тут мы с тобой и поэкспериментируем. Договорились? Тогда давай топай.
Это был счастливейший день в жизни Виктора Парамоновича. Все привычно встало на свои места, никто более не слышал его мысли и не созерцал игру его воображения.
Для сотрудников он снова превратился в тихого, во всем уступчивого человека. Жена втайне любовалась своим Витюшей, который, как и прежде, во всем соглашался с ней, с удовольствием кушал ее незатейливую стряпню, хвалил даже подаваемую ею чуть не каждый вечер жареную треску.
И ни разу с его языка не сорвалось соленого словечка.
Только изредка взгляд Виктора Парамоновича затуманивался, но тут же, спохватившись, он с испугом поглядывал на лица окружающих: не подслушал ли кто его непрошеные мысли? И убедившись, что нет, не подслушал, вздыхал с несказанным облегчением.