Врата Войны

Но в результате наши усилия оказались тщетными – мотоциклисты, несколько сбавившие ход, увлекшись охотой за беззащитными мишенями, даже как будто и не заметили, что их кто-то обстреливает. Тренироваться, блин, вдребезги и пополам, надо было больше.

И в этот момент над нашими головами раздалось тихое жужжание, словно пролетел шмель. Подняв головы, мы увидели, что это были два сверхмалых разведывательных беспилотника типа «летающее крыло» на электрическом ходу в серо-голубой камуфляжной армейской раскраске. Пройдя над нашими головами, беспилотники разделились. Один направился в сторону того черного облака, а другой заложил пологий вираж над местом побоища, будто стараясь получше разглядеть творящийся внизу ужас. С одной стороны, появление этих маленьких, почти невесомых, аппаратов было хорошим знаком, говорящим о том, что командование мотострелкового полка, стоящего в деревне Займище, уже в курсе происходящего, воочию его видит, и сейчас примет все меры к отражению и недопущению. А с другой стороны, они уже тоже катастрофически не успевают; кровь мирных российских граждан – и даже, более того, наших детей – уже пролилась, и только Бог знает, сколько ее прольется еще.

После того как уцелевшие школьники скрылись в лесу, мотоциклисты снова завели свои байки и двумя группами (три мотоцикла впереди, остальные в двухстах-трехстах метрах позади) на небольшой скорости, оглядываясь по сторонам в поисках новых жертв, двинулись по дороге дальше в сторону Унечи. Они были оживлены и весьма довольны – эти нелюди, только что замаравшие себя кровью невинных детей. Теперь уже нам пришла пора решать, займем ли мы оборону тут на опушке леса, чтобы постараться отвлечь и задержать этих мерзавцев, тем самым дав время армейцам выехать на трассу с задачей хоть на какое-то время преградить этим гадам путь к райцентру. Старший наряда ДПС, старшина примерно моих лет, видимо, тоже побитый жизнью, думал точно так же.

– Значит так, Сергей, – переглянувшись со мной, сказал он своему водителю, совсем молоденькому младшему сержанту, – оставь мне свой запасной магазин, садись в машину и вместе с товарищем майором поезжай в тыл, в Унечу. Доложи начальству, что старшина Иванцов остался прикрывать ваш отход. Но сперва раскатай на дороге «Скорпиона»3. А то догонят тебя на байках и покрошат на ходу из пулеметов.

– Постой, старшина, – возразил я, – пусть младший сержант уходит один, а я останусь тут, с тобой. Мой это участок, и мне его защищать, понимаешь?!

– Ну хорошо, товарищ майор, – кивнул старшина Иванцов, – это ваше право. Вдвоем и отбиваться будет легче, и помирать веселее…

– Ты погоди помирать, старшина, – ответил я, – мы тут немного повоюем, шугнем этих немецко-фашистских гадов, а там и армейцы подойдут4 – и будет все у нас тип-топ…

– Вы что, товарищ майор, – удивленно спросил старшина, – тоже, как ваш сержант, думаете, что эти типы оттуда, с той войны?

– А хрен его знает, – ответил я, – но если в зоопарке на клетке с медведем написано «КРОКОДИЛ», не верь своим глазам. Если они выглядят как фашисты, ведут себя как фашисты и даже думают как фашисты, то фашисты они и есть. Во всем прочем, и с этим черным облаком, как пел Высоцкий, должны разбираться физики-теоретики, доценты с кандидатами.

– Понятно, товарищ майор, – ответил старшина и, повернувшись к своему водителю, прикрикнул на него: – А ты что здесь стоишь? Бегом к машине и вали отсюда, а то не успеешь, и получится, что мы зря тебя прикрывали!

Младший сержант убежал к машине, и мы со старшиной остались вдвоем и заняли позиции в придорожных кустах. При этом нам пришлось залечь на отвратительно холодной и мокрой земле, но, если мы хотели выжить после этого боя, по-другому было нельзя. Наша затея задержать приближающихся немецких мотоциклистов (для меня они теперь были именно немецкими мотоциклистами) не была такой уж безнадежной. Шипованная лента и две «ксюхи» с короткой дистанции во фланг, куда мотоциклисты не смогут развернуть свои пулеметы – это достаточно весомые аргументы в предстоящем бою. Правда, мы со старшиной забыли о том, что эти дойче байкеры с легкостью могут развернуть на нас сами мотоциклы – но это простительно. Запарка со всем этим нашествием призраков прошлого была такая, что впору было забыть и о куда более серьезных вещах. Кроме того, мы были ужасно расстроены и разозлены гибелью детей – жажда отмщения наполняла наши сердца, мы хотели сами видеть, как эти гады умирают от наших рук, как течет их кровь и как горят их мотоциклы…

Увидев, что ДПСовская машина резко развернулась на месте и стремительно рванула по направлению к Унече, три первых мотоциклиста в характерных касках и серых шинелях, повинуясь инстинкту охотника «догнать и растерзать», тоже прибавили ходу и перестали внимательно поглядывать по сторонам. Несколько пулеметных очередей, пущенных с первого байка с дальней дистанции и прошедших в стороне от цели, только увеличили их охотничий задор. Шипованная лента поперек дороги явилась для них весьма неприятным сюрпризом. Первый байкер-колясочник даже и без нашей стрельбы, кувыркаясь, улетел в глубокий кювет под хлопок лопнувшего переднего колеса. Следующий проделал то же самое, но только перечеркнутый двумя короткими очередями. Я стрелял по водителю, а старшина по пулеметчику и седоку на заднем сиденье. Еще один мотоциклист попытался развернуться поперек дороги, чтобы пулеметчик мог взять нас на прицел – но не преуспел, потому что на водителе скрестились две наших очереди. Падая на руль, убитый немец вывернул его до предела, в результате чего его мотоцикл развернуло на сто восемьдесят градусов, а секунду спустя он вспыхнул чадным бензиновым пламенем. Седок спрыгнул с заднего сиденья, сдергивая с плеча карабин, но мы со старшиной двумя двухпатронными очередями объяснили ему, насколько он был неправ, после чего тот распластался на дороге и больше не отсвечивал.

При этом основная группа мотоциклистов – экипажи еще девяти машин – видимо, не разглядев в деталях, что тут творится (но убедившись, что их приятели в головной группе попали в засаду и гарантированно погибли), скучковались, как они считали, на безопасной дистанции метров в трехстах от опушки леса. При этом они открыли в нашу сторону беспорядочную ружейно-пулеметную стрельбу – скорее всего, не сколько в надежде убить кого-нибудь или ранить, сколько ради собственного самоуспокоения. Не зная, сколько нас прячется в этом лесу, и не решаясь последовать за своими менее удачными камрадами, они, видимо, ждали команды от начальства.

Тем временем старшина, попросив в случае чего прикрыть его огнем, полз в ту сторону, куда кувыркнулись слетевшие с дороги байки – и вскоре оттуда послышались звуки возни и несколько одиночных выстрелов. Через некоторое время старшина вернулся таким же образом, волоча за собой пулемет с первого байка с примкнутым к нему сбоку круглым магазином5, и брезентовый мешок, в котором находились две большие коробки с лентами.

Но самым главным был не пулемет, хотя и он немало нам пригодился, когда незваные гости попробовали еще раз прощупать нас на прочность. Основной добычей были книжки из плотного коричневого картона с фашистским гербом на обложке (орел, держащий в когтях свастику) и надписью «Soldbuch» (Солдатская книжка) – причем две последние буквы выглядели буквально слипшимися. Я держал в руках множество различных видов российских и иностранных документов, и сразу могу сказать, что эти в меру потертые книжки с вклеенными в них черно-белыми фотографиями самого разного размера, действительно были личными документами, которые их владельцы носили при себе, и в которые заносились все перипетии их службы.

И еще они наглядно свидетельствовали о том, что произошло невероятное – и мы со старшиной только что уничтожили девять солдат вермахта, которые перед этим с садистским удовольствием убивали наших, российских, детей из своих пулеметов. А ведь те поначалу даже не поняли, что происходит… Ну что поделать, если за семьдесят с лишним лет мирной жизни народ отучился бояться мерзавцев в серых шинелях и касках характерной формы. Тем временем по дороге из Красновичей в большом количестве к нашим старым «приятелям» подъехали еще десятка два мотоциклов с колясками. Даже страшно предположить, что там творилось во время их визита, и что могло случиться с теми людьми, которые были моими хорошими знакомыми. Остановив мотоциклы, немецкие солдаты начали спешиваться, оправлять форму и снимать с плеч карабины. На глаз, их было там не меньше роты. Чтобы жизнь этим козлам не казалось медом, старшина, который к тому моменту как раз разобрался с трофейной машинкой, дал по ним длинную очередь и, судя по всему, в кого-то все-таки попал, потому как дойче зольдатены прыснули с дороги как тараканы из-под тапка, залегая в кюветах и за придорожными кустами, а оставшиеся в седлах водители, за исключением нескольких несчастливцев, завели свои байки и убрались на безопасное, как им казалось, расстояние.

3

Гибкая, сворачивающаяся в рулон, лента с шипами, раскатываемая на дороге и применяемая для прокалывания шин разным правонарушителям, если они не подчиняются требованию инспектора ГАИ/ДПС немедленно остановиться и предъявить документы.

4

От п. Займище, где расположен мотострелковый полк постоянной готовности, даже в объезд, через п. Песчанка, на машине ехать около получаса, значит на БМП – минут сорок.

5

Пулемет МГ-34 был единым пулеметом вермахта, то есть мог использоваться и как ручной, и как станковый и то, что майор Агапов по неопытности принял за магазин, тоже было патронной коробкой, но только маленькой – на пятьдесят патронов, используемой тогда, когда единый пулемет выступал в качестве ручного. Патронные коробки большого объема на 150, 250 и 300 патронов не примыкались к пулемету и могли быть использованы только при помощи второго номера, который должен был руками подавать ленту в пулемет, дабы ее не перекрутило и не заело. Ленты в больших коробках могли быть разъяты на секции по 50 патронов, пригодные для переснаряжения малых цилиндрических патронных коробок.