Мандарин на снегу

– Нет – нет, я не привыкла к ухаживаниям, – ответила я довольно глупо.

– Давай, Танюха, я тебе плесну наливочки, расслабишься? А то, вон, как тебя штормит. – Тихим голосом предложила сердобольная Натка.

Я схватилась за рюмку, как за спасательный круг. Может, действительно пройдет мое наваждение. Что же со мной случилось, почему в голове такой туман и внутри все трясется? Крепко вцепившись в рюмку, я торопливо выпила сладковатую жидкость. Несколько пар глаз с удивлением уставились на меня.

– Ой, простите, – пролепетала я.

Ну, конечно, надо было дождаться всех, выслушать длинный добрый тост за встречу в этом доме. Или, что обычно говорят в таких ситуациях? «Как стыдно, Таня! – корила я себя. – Наверное, так пьют только конченые алкоголики возле пивных ларьков ранним утром. И что теперь подумает обо мне красавец – мужчина? Что меня нельзя будет взять с собой на прием к английской королеве! А с чего я вообще решила, что он захочет взять меня с собой? А как же иначе? Ведь я его люблю! Да, бабушка, я встретила свою любовь! Она пришла, когда я уже ее не ждала. Все случилось, как ты и говорила! Только, как же долго она меня искала! Наверное, надо было пережить тот ужасный переезд из своей отдельной квартиры и переехать к Виктории и подружиться с ее замечательными подругами… Все в этом мире не случайно!»

От этой мысли стало так радостно! Мне захотелось кружиться по комнате, как в детстве, а еще лучше, чтобы меня за руки держал Глеб. Я легко поднялась со своего стула и комната весело начала кружиться, не дожидаясь, когда я займу удобную позицию. Ой, как хорошо! Как замечательно – прекрасна жизнь, в которой столько всего интересного!

Но чьи – то сильные руки стали хватать меня, не давая насладиться движением, на мое лицо шлепнули противное мокрое полотенце. Я поняла – это злая Лидия не хочет, чтобы я любовалась на ее сына. А вот и нет, не тебе одной он должен принадлежать. Я пыталась сбросить с себя мокрую завесу. Вскоре кружение прекратилось, что – то тяжелое сдавило мою грудь и ноги, в глазах стало темнеть, словно черная туча наплывала на небосклон… Только его глаза – два глубоких карих омута все манили и манили меня к себе.

* * *

Очнулась я, когда в комнате горел ночник. Рядом со мной опустив голову на грудь, дремала Виктория.

– Эй, а что тут происходит? – хрипло пробормотала я.

– Очнулась? – бросила на меня недовольный взгляд Виктория.

– Что – то я не помню, чтобы я спать укладывалась.

– А как рюмку махнула, и дебош устроила, помнишь?

– Дебош? Виктория Осиповна, вы о чем?

– Танюша, видимо в твоем организме не хватает каких – то ферментов и пить алкоголь, даже такой слабый, как Наткина наливка, тебе нельзя категорически, особенно в чужих компаниях. Ты тут столько наговорила, – махнула рукой Виктория.

– Что я наговорила? – содрогаясь от ужаса, пролепетала я.

– Да, порядком, – хихикнула непонятно чему моя подруга. – Что ты на прием идешь к королеве и сопровождать тебя просто обязан именно Глеб, как лучший секретный агент. А Лидку ты просишь не беспокоиться, потому что отныне о ее замечательном сыне будешь заботиться ты одна. Ой, Таня, Таня, – грустно вздохнула Виктория. – Что же ты так, милая?

– Мы немедленно уезжаем, – я стала неуклюже выбираться из кучи одеял, набросанных на меня.

Щеки пылали от стыда и беспомощности. Я понимала, что взглянуть теперь на Глеба и его родителей я просто не смогу. «Легче утопиться! Надо же быть такой дурой, чтобы из-за одной рюмки пустить под откос судьбы свое счастливое будущее с тем единственным мужчиной, которого я ждала все долгие годы!»

– Ну, куда теперь – то? Ночь на дворе! Электрички уже не ходят и метро закрыто. А пешком ты меня не дотащишь!

– Я сама пойду пешком. Я дойду! – упрямилась я, сгорая со стыда.

– Утром поедем! Так и быть, встану по – раньше, чего не сделаешь ради дружбы. Не кори себя, Татьянка, все к лучшему. А на Глеба этого не особо засматривайся. Он далеко от нас, так далеко, что ты даже не представляешь!

Но спать я не могла, в голове звучали слова Виктории: «пойдешь на прием к королеве… с лучшим агентом…»

Ой, как стыдно! Я откинула одеяло и спустила босые ноги на холодный пол. «Надо на улицу выйти, постоять на сизой от инея травке, может, заболею и умру»! Но колючее одеяло я все – таки, прихватила с собой, на тот случай, если передумаю умирать.

В доме было холодно и тихо. Я на цыпочках прошла к входной двери, она открылась бесшумно. Я ступила на сырую холодную землю, ноги словно обожгло. Первой мыслью было вернуться в дом – по сравнению с улицей там было даже жарко. Но вспомнив вчерашний вечер, я вновь испытала муки совести и семенящими шажочками стала продвигаться по саду.

Густая тишина сдавила уши, я набрала в грудь воздуха, намереваясь стоять столько, сколько нужно для переохлаждения. Жаль не посмотрела на часы. Сейчас, наверное, часа три ночи. На небе ярко светили звезды. В городе они так не светят. Стесняются, видимо, неоновых огней. Я запрокинула голову и улыбнулась, так мне вдруг стало хорошо и радостно от этой тишины, от того, что вижу это вечное звездное небо.

Ну и ладно, если Глеб никогда больше не посмотрит в мою сторону, главное, что я испытала, это великолепное чувство любви, пусть и так непродолжительно.

– Тебе тоже не спится, Таня?

Я вздрогнула. На лавочке под навесом, кто – то сидел. Я робко пошла на голос. Это был Глеб.

– Иди ко мне. Ты, наверное, замерзла?

Но на меня накатила жаркая волна, даже ладони вспотели. Очень не хотелось прикасаться к Глебу своими мокрыми ладошками.

– Вы тоже гуляете? – Задала я самый глупый вопрос, который мог прийти в мою голову.

– Просто спать не могу.

– Глеб, я должна извиниться перед вами. Мы первый раз встретились… Я вела себя, как… Виктория говорит, что у меня не хватает ферментов и мне пить нельзя. – Забубнила я, чувствуя, что краснею до корней своих жидких волос.

– Глупости! Просто ты ничего не ела с утра. Дорога, жара эта апрельская, вот на тебя и подействовала наливка. Не бери в свою прекрасную голову эту чушь про ферменты, лучше пей качественный алкоголь. Шампанское, например или вино. Ну, иди ко мне, а то простудишься.

Его плед, наброшенный на плечи, распахнулся и я, не задумываясь, юркнула в это теплое убежище. Глеб тесно прижал меня к себе, обнял за плечи и стал тихо растирать мою замерзшую спину.

– Господи, какая ты холодная! Зачем вышла в одной рубашке? – Он немного отстранился и пристально посмотрел на меня.

Не говорить же ему, что я мечтала простудиться и умереть? Какая же я была глупая несколько минут назад. Он даже не обратил внимания на мой пьяный дебош.

А потом произошло чудо, Глеб слегка приподнял мой подбородок и нежно коснулся губами моих губ. Во мне все затрепетало, дыханье перехватило, и я закашлялась. Решительно мой организм не создан для любви. Но Глеба мой кашель, казалось, не смутил. Он только крепче сжал меня в своих объятиях и вновь прижался к моим губам. Я тоже со всей силы прижала к нему свои губы. То, что он стал делать дальше, мне не совсем понравилось. Его язык стал настойчиво разжимать мой рот, но я только крепче стискивала зубы.

– Ты чего? – наконец не выдержал Глеб.

– Что? – не поняла я.

– Тебе сколько лет?

– Почти двадцать три! – вздохнула я. «Может, он боится совратить малолетку? Надо его успокоить».

– И ты никогда не целовалась?

Я молчала. А что говорить? Что в последний раз я должна была целовать мальчика в детском саду? Тогда мы играли в свадьбу. И каждая пара жениха и невесты должна была скрепить узы брака поцелуем. Но мой жених целоваться отказался, и мы просто стояли и смотрели друг на друга и на тех, кто скреплял свою игрушечную семью поцелуями.

– Я думал, что в природе таких, как ты не осталось! – Глеб был по – настоящему удивлен. – Какая ты необыкновенная, – прошептал он и вновь стал целовать меня.