Мандарин на снегу

– Об этом как – то не задумывалась. В нашем дворе живет одна пожилая гражданка, она постоянно кому – то жалуется, что у нее пропала рассада, и не уродился чеснок, и засохли огурцы в дорогом парнике. Мне всегда хочется остановиться и спросить у нее: «Зачем вам, девушка, такие мучения? Не проще ли обойтись походом в Летний сад, если так уж нужен свежий воздух?»

– И что вас останавливает? Мне интересно, как она отреагирует на ваш вопрос.

– А я прохожу мимо. Мне почему – то кажется, что ничего хорошего она мне не скажет. Не мой человек!

У Виктории все люди делились на своих и чужих. К своим относились люди спокойные, выдержанные, с тихим голосом и хорошими манерами, люди, поддерживающие беседу, интересующиеся книгами и культурной жизнью города. К чужим – все остальные.

За беседой мы вышли на финишную прямую, как пояснила Виктория Осиповна.

– Видишь эту тополиную аллею, она приведет нас к дому Лиды. Правда, я не была здесь уже лет десять, и маленькие тополя превратились в настоящие баобабы, но дорогу я еще могу узнать. Вот после этого забора должна быть ажурная калитка, – Виктория Осиповна довольно выдохнула.

Я видела, как непросто ей давалось это путешествие, и специально останавливалась возле неброских цветов или аккуратно подстриженного кустарника, давая ей немного передохнуть. Она все тяжелее опиралась на мою руку, но вида, что устала – не подавала.

– Что – то не пойму, а где Лидина дачка? – Испуганно озиралась моя Виктория. – Может, я адрес перепутала, – она суетливо стала копаться в своем стареньком ридикюле. – Посмотри, милая, что тут написано, – перед моими глазами возникла пожелтевшая страничка, вырванная из маленького блокнота.

На листке ровным подчерком было выведено: улица Тополиная, дом 12 А.

Мы стояли возле забора, на котором был выписан этот же адрес.

– Виктория Осиповна, а, может, ваша Лидочка переехала в другой поселок, а вам сообщить забыла, вы же так давно не приезжали к ней на дачу? – высказала я предположение.

– Она ничего не говорила про переезд. Что – то было, про то, что они перекрывали старую крышу, но тут не только крыша, – старушка беспомощно кивнула на красавец – дом.

Я не знала, как успокоить свою подругу. Больше всего нас с ней страшила мысль, что сейчас надо развернуться и проделать весь этот трудный путь в обратном порядке, не имея возможности, хоть немного передохнуть. Мы топтались на месте, как вдруг, раздался радостный хриплый голос:

– Что застыли, девушки – подружки? Или Лидка не пускает нас на порог?

Обернувшись на голос, мы увидели Наталью Сергеевну. Она бодро вышагивала по дорожке в весьма эпатажном виде: брючки цвета хаки, кеды, куртка с надписью: «Стройотряд – 75», на голове – панамка в яркий желтый горох и рюкзак за спиной.

– Туристка! – хохотнула Осиповна, заметно оживившись.

– Так на природу же еду, вот и оделась соответственно. Еще заставят картошку копать, Лидка может.

– Это кто тут у меня собрался картошку копать? Мы ее только посадили! – сквозь калитку на нас смотрела Лидия Николаевна, одновременно открывая сложный замок.

– Ой, Лидочка, а когда же вы успели так преобразить свой домик. Его теперь домиком и называть неудобно, настоящая вилла.

– Да это Глеб все перестраивал. Думали, будем жить в нем одной большой семьей, а видите, как получилось, – вздохнула Лидия Николаевна.

– Ну, в жизни все так непредсказуемо, может еще поживете, вернется ваш Глебка из своей Америки. – Подбодрила подругу Натка.

– Проходите в дом, – пригласила хозяйка.

Она тепло обнялась со своими подругами и слегка кивнула мне. От ее строгого взгляда мне захотелось куда – нибудь скрыться или предложить заехать за Викторией вечером. Но Наталья Сергеевна, словно почувствовав напряжение между нами, тут – же подхватила меня под руку и потащила показывать знатный малинник.

– Ты, Татьянка, только посмотри, какая в Ленинграде бывает малина! Я в жизни такой не видела, а вкусная какая. Правда, сейчас еще не сезон… О, парничек поставили. А кто это в нем работает? – веселилась Наталья Сергеевна. – Пугало, выходи, здороваться будем.

Из парника выскочил смешной человечек. «Пан – Пузик» – пронеслось в голове. Небольшого роста, с круглым выпирающим животом, на тонких ножках; голова его была повязана выгоревшей банданой, из – под которой выпадало несколько кудрявых прядей. Мужчина весело захохотал и подняв Натку, закружил ее над землей.

– Опускай, Ирод! Еще уронишь!

– Да чтобы я уронил такое сокровище! А это кто же с тобой, Натэлла, твоя найденная дочь?

– Глупые у тебя шутки, Коля! Это наша юная подруга, знакомься – Татьяна.

– Итак, она звалась Татьяна, – согнулся в поклоне Пан Пузик. – А я – Николай Семенович – пятая подруга этих прекрасных дам. – Мужичок сверкнул на меня карими озорными глазами.

– Не примазывайся, – отрезала Натка. – Дружбы с мужчинами не бывает. Продадут не по злобе, так по – дурости.

– Можно подумать женская дружба – это оплот порядочности, – надулась пятая подруга.

– Девочки, не ссорьтесь! – к нам неспешным шагом в ярком сарафане приближалась Анна Львовна. – Привет, девчонки, – кивнула она нам. – Меня сын вчера вечером привез. Он с друзьями на рыбалку поехал с ночевкой и по пути меня забросил. А сегодня вечером забрать должен, – пояснила она.

– А как там Виктория Осиповна? Она устала от жары и дороги, – спросила я тихо.

– Уложили ее, – тоже понизив голос, прошептала Анна Львовна. – Ты можешь ее проведать.

Я осторожно вошла в просторную прихожую. Мне никогда еще не приходилось бывать в таких домах. Да, по сути, ни в каких домах я еще не была.

Из прихожей на второй этаж поднимается широкая лестница, сквозь высокие окна, красиво задрапированные легкой тканью, льются лучи солнечного света, делая все пространство удивительно радостным. С улыбкой я пошла вглубь дома, откуда слышались женские голоса.

– … пойми, ты, Вика, это его единственный шанс на настоящее счастье, мы ей хорошо заплатим, она нас еще благодарить будет, твоя дворняжка.

– Не смей ее так называть, Лидия! Сама – то забыла, откуда родом? – послышался грозный голос моей Виктории. – И что же это за счастье будет за чужой счет? Так и знай, Лида, я – против!

Никогда до этого мне не приходилось слышать, чтобы она с кем – то так строго говорила.

– Породой попрекаешь?

– Ты только это услышала? Пожалуй, мне не следовало сюда приезжать!

Я вошла в милую комнату, продолжая глупо улыбаться. С широкой тахты тяжело поднималась Виктория Осиповна.

– У вас замечательный дом! Такой солнечный, просторный! – обратилась я к Лидии Николаевне.

– Спасибо, девочка, сейчас будем делать окрошку. Ты поможешь мне?

– С удовольствием!

Лидия подхватила меня под руку и провела в большую кухню. На полу черно-белая плитка, большой овальный стол, а в углу, как украшение – настоящий камин, отделанный разноцветными маленькими плитками.

– Вот это чудо! – не смогла я сдержать эмоций. – Как, наверное, приятно сидеть вечерами на такой кухне и смотреть на живой огонь.

– А ты приезжай к нам чаще и сможешь тоже любоваться. Когда Глеб затеял этот ремонт, я была против. Меня вполне устраивал тот небольшой домик, в котором мы проводили несколько летних недель. Но Глеб тогда вернулся из Америки, где работал три года, он приехал под такими сильными впечатлениями. Ему хотелось все поменять, сделать так же удобно и красиво, как он видел там. И мы с Николаем Семеновичем сдались. Тем более что к ремонту нас не допустили. Глеб все сделал сам. Разработал проект, нанял рабочих и руководил всей стройкой. Нас только торжественно привезли на новоселье.

– Какой у вас замечательный сын. А где же он теперь, почему не живет в этом доме?

– Уехал. Вернулся в свою Америку. Не смог здесь прижиться и дом не помог, – вздохнула Лидия. – Америка – это же так далеко! Я и не долечу уже, – всхлипнула несчастная.

– Не переживайте, может, он еще вернется? – мне было ее искренне жаль. Не люблю, когда старики плачут.