Страница 4 из 6
– Ни за что бы не полез на спину Лошади, если бы знал, какая здесь высота! – заканючил он и крепко вцепился в лошадиную гриву. – Мне нельзя думать, что я упаду, потому что тогда я упаду, – бубнил Ёжик, словно молился. – Нельзя показывать, что мне страшно, потому что тогда станет страшно. Только вперёд – в путь, к неизведанным местам и молокозаводам! Хорошо иногда поглядеть на белый свет. Назад всегда успеешь вернуться!
Эта мысль успокаивала. Ёжик уже чинно смотрел вдаль, он почти перестал бояться, потому что Лошадь старалась ступать мягко, как в валенках.
«Нельзя же потерять штурмана, – думала Лошадь, – особенно если путешествуешь по незнакомой местности». И принялась насвистывать. Она насвистывала совсем тихонько, чтобы нечаянно не напугать Ёжика.
4
Река появилась неожиданно. Тропинка свернула за скалу – а там чёрная вода с бешеной скоростью неслась куда-то. Лошадь смотрела на неё в недоумении. Окунула в воду копыто, но тут же вытащила – холодная как лёд. Не хочется в такую входить. Тут Ёжик забормотал что-то, и Лошадь навострила уши.
– Надо бы плот. Или лодку. Или что-нибудь другое – брод хотя бы. Это от дождей река стала такая широкая. – И Ёжик растерянно зашелестел картой.
Лошадь не знала, что сказать. Она поглядела на воду. Казалось, холодный тёмный поток смотрит на неё, издеваясь: «Не войдёшь!» Лошадь рассердилась. Какая-то вода смеет останавливать её – свободную и дикую дочь лесов!
«Вот возьму и перейду!» – решила Лошадь. Она бросилась в воду и зашлёпала к другому берегу. Ёжик отчаянно протестовал, но его голос тонул в шуме порогов и плеске воды.
Но вскоре Лошади пришлось остановиться. Вода с силой напирала сбоку, и дно уходило всё глубже. А какие скользкие были камни! Лошадь почувствовала, что течение начинает сносить её. Ещё мгновение она боролась и, стиснув зубы, твердила себе: «Плыви вперёд!» Но вдруг вспомнила про Ёжика, сидевшего на её спине, и похолодела. Ведь Лошадь даже не знала, умеет ли он плавать. Медленно, шаг за шагом, она стала пятиться. Ноги скользили, но, напрягая все силы, она удержала равновесие и наконец оказалась на берегу. Она закоченела и дрожала. А чёрная вода, бурля, всё текла и текла – мрачная и бесконечная.
«Она сильнее меня, – подумала Лошадь, – хоть и неживая… Не понять мне этого! – У неё зуб на зуб не попадал. – Нам ни за что не перебраться на тот берег. Нужно бы как-то согреться, иначе я пропала», – догадалась она и встряхнулась так, что брызги полетели во все стороны. Вместе с ними полетел и Ёжик.
– Опять! – огорчилась Лошадь. – Почему я сначала делаю что-нибудь, а только потом думаю?
Она бросилась к Ёжику, полная раскаяния. К счастью, непохоже было, чтобы тот ушибся. Он потихонечку встал и ощупал себя, чтобы убедиться, всё ли на месте…
«Хорошо, что я вообще ещё живой», – подумал Ёжик. После бултыхания в реке падение с Лошади показалось ему просто забавой.
Он хотел было тут же объявить, что не собирается продолжать путешествие до молокозавода, а вернётся обратно на свой сеновал, но, увидев, какими глазами смотрит на него замёрзшая Лошадь, передумал. Достал из рюкзака спички, просмолённые щепки и топорик. Потом живо набрал сухих веток и сучьев, сложил их у большого камня и принялся разводить костёр. Он умело настругал смоляные щепки и поджёг их. Постепенно огонь охватил и сучья, и ветки, а потом занялись, шипя и дымя, сырые стволы, которые Лошадь притаскивала из лесу. Тепло понемногу начало разливаться вокруг костра.
А когда Ёжик вдобавок набрал воды в котелок и поставил кипятить чай, жизнь стала казаться совсем неплохой. Дрожь потихоньку отступила, и приятный жар защекотал кожу. А крепкий чай с сахаром согревал Лошадь изнутри. Ёжик задумчиво смотрел в свою кружку. Лошадь была так счастлива, что даже забыла поблагодарить Ёжика. Но он почему-то был даже рад этому.
– Это мой отец научил меня разводить костры, – тихо проговорил Ёжик. – Его прозвали Тундровым Волком. Я не знаю, как ёж может быть волком, но уже с детства довелось мне ходить с ним в походы. Честно говоря, мне это тогда не слишком нравилось. – Ёжик помолчал. – Но кое-чему я всё-таки научился. Хотя через реку раньше не переходил. Отец воду не любил. Он чувствовал себя спокойно только вблизи ручейка, из которого можно было разве что набрать питьевой воды.
Такой длинной речи Ёжик не собирался произносить, а потому совсем примолк и ждал, чтобы Лошадь в свою очередь что-нибудь сказала. Но та молчала. Она наблюдала за большущей чёрной вороной, которая по явилась возле костра. А ворона, вертя клювом, внимательно смотрела на неё. Но вдруг заметила Ёжика. Ворона отпрянула назад; в ту же минуту все иглы Ёжика встали дыбом.
– Вы что, знакомы? – поразилась Лошадь.
– Да уж, знаю я ежей, – проскрипела Ворона, – и ежи, думаю, ворон знают.
– Это правда, – согласился Ёжик, – хотя я ни разу не разговаривал с вороной.
Лошадь всё пыталась понять, в чём тут дело. Ворона чистила перья, с интересом поглядывая на костёр, особенно на чай.
«Может, Ворона совсем и не опасна, – думала Лошадь, – по крайней мере, вид у неё безобидный».
– Не хочешь ли чашечку чаю? – обратилась она к Вороне. – Я могу уступить тебе место у костра. День сегодня довольно прохладный. Я сама чуть было не простудилась, когда входила в реку – слегка искупнуться.
Ёжик собрался возразить, но раздумал. Он медленно отошёл в сторонку, топорща иглы. Ворона всё время внимательно следила за ним, но подскакивала всё ближе и ближе к костру. Она взяла протянутую Лошадью чашку и, пожав плечами, окунула туда клюв. Послышалось урчание и чмоканье. Потом Ворона вытащила клюв и поставила пустую чашку перед Лошадью.
– Спасибо. У меня сегодня выдался тяжёлый день. Это было недурно. Если, конечно, это был и вправду чай… – сказала Ворона, растягивая слова, как резинку.
Лошадь воззрилась на Ворону. Неужто чай ей не понравился? Ворона многозначительно улыбалась. Это была большая птица. Чёрные перья влажно блестели, серая рубашка была из мягкого льна, а на ногах красивые сапожки из наилучшей кожи. Видно было, что Ворона знает себе цену. Она горделиво повела головой. Её чёрные глаза сверкнули, когда она заговорила:
– Мы сидели на берёзе – я и моя подруга – и обсуждали, чем заняться на следующий день. Я как раз предложила развлекательный полёт в город – и в это время в нас начали стрелять. Двое людей подкрались сквозь соседний ельник совсем близко. Ах, как мы напугались! Я металась туда-сюда – измучилась до полусмерти.
Иглы Ёжика медленно улеглись, – видимо, он успокоился. Лошадь была довольна. Она допила чай и в свою очередь рассказала Вороне, почему оказалась здесь: об очках, о Янтунене, Ёжике, о карте и молокозаводе – обо всём. Под конец рассказала и о том, как решила перейти реку и еле-еле спаслась. Ворона время от времени каркала. История её заинтересовала.
– Минуточку! – сказала Ворона и взмахнула крыльями. – Обождите. Может, я что-нибудь придумаю.
Она взлетела на вершину высокой ели и так оглушительно закаркала, что Ёжик с Лошадью дружно заткнули уши; иглы у Ёжика опять встали дыбом; на одной из них, как военный стяг, развевался жёлтый берёзовый лист.
Ворона вскоре умолкла и спланировала обратно на землю, но прежде, чем Лошадь успела раскрыть рот, воздух засвистел от взмахов сотен крыльев, и вороны одна за другой стали приземляться на поляну. Куда бы Лошадь ни взглянула, на неё смотрела ворона; деревья вместо опавших листьев вдруг украсились гроздьями чёрных «плодов». Лошади стало страшновато.
Большая Ворона угадала её мысли:
– Не бойся! Вы помогли мне. Может быть, я тоже смогу вам помочь.
И закаркала, – наверное, описывала ситуацию остальным воронам. Те долго галдели – поочерёдно, вразнобой и хором: «Крр-ра-а-ак!», «Кррру-у-ук!», «Карррай – крро-о-у-у!» Лошадь ничегошеньки не понимала.