Я с тобой

Мембрана... инкапсуляция... инстинкт самосохранения... собственные ткани... Разогнанные до нужной скорости Викины мозги быстро напомнили, что при ней София этого не говорила, они обменялись всего парой слов. Значит что? Это память Дона? Она пользуется записями его сознания, как тогда? Или она вызвала слияние? Нет, он же говорил про семь восьмых секунды, и что она будет не она, да и доза была мизерной, значит, это просто какой-то побочный эффект вроде частичной диффузии (она знает такие слова?), скорее всего временный. Она снова навела мысленный фокус на Софию, посмотрела на бутылку в ее руке, на черту, которая ее разделяет, потом услышала странное словосочетание «петля Корбут», и после этого память стала словно прозрачнее, и целый кусок речи Софии ей удалось прослушать без купюр.

- Слушай меня, - вклинился в ее мозг голос Дона. - Соберись.

Палата вокруг нее проступила, как мокрое пятно проступает на скатерти, хнычущий Кузенька гладил ее по ноге, и она брезгливо подтянула к себе ботинок, который вдруг стал весить тонну. Чертов ботинок, с него все и началось. Но сейчас это неважно.

Она встала с пола и залезла на кровать, накинув на ноги одеяло, потому что ее потряхивало ознобом, от которого больничное тонкое имущество нисколько не защищало.

- Вылей пузырек в раковину, - приказал Дон. - Чтобы я видел.

- Хорошо, - отсутствующим голосом ответила Вика.

- Вылей сейчас же.

- Хорошо.

- Ты понимаешь, что я говорю?

- Хорошо.

Дон замолчал, перестал ее дергать, и Вика погрузилась в прострацию. Через некоторое время она очнулась, слезла с кровати, направилась к раковине и открыла кран. За этим занятием ее и застал Антон, появившийся в сопровождении санитаров. Он подозрительным взглядом смерил ее с ног до головы, словно пытаясь угадать, кто сейчас управляет телом, и почему-то пришел к неправильному выводу, возможно, потому, что сейчас она выглядела хмуро и сосредоточенно.

- Решил взять дело в свои руки? - спросил он. - Правильно, Виктория не способна принимать серьезные решения. Как насчет остального?

Ошибка Антона показалась ей забавной, и она ответила сквозь зубы, как сделал бы Дон:

- Оставь девчонку в покое. Хватит тебе меня и этого...

Она движением подбородка указала на Кузеньку. Антон поморщился.

- Ты так ничего и не понял, - с сожалением сказал он. - Ни в моем проекте, ни в этой жизни. Но дело твое.

- Ты что задумала? - шепнул ей Дон в ухо. - Прекрати этот цирк, он не так безопасен, как тебе кажется.

- Ничего не бойся, я с тобой, - ответила она.

- Что? - не понял Антон.

- Кое-что я понял, - пояснила Вика. - Изложить мое виденье ситуации вкратце, пока есть время?

- Ну давай, - засмеялся он.

Вика размахнулась и тяжелым ботинком заехала ему в промежность, так, как, в ее представлении сделал бы Дон. Конечно, не гасящий удар, которого не ждешь, но вышло очень даже ничего. Она испытала огромное облегчение от того, что атака достигла цели - выражение лица Антона, хватающего ртом воздух, несколько скрасило ей хватку санитаров, которые за локти выволокли ее в коридор и повели куда-то вниз по лестнице.

Как она и предполагала, какое-то подобие лаборатории здесь находилось в цокольном этаже с узкими окнами под самым потолком. Там были аппараты, похожие на те, что стояли в кабинете у Софии, но были и другие, с виду напоминающие оборудование для магнитно-резонансного обследования. Вика делала его однажды в жизни, и до сих пор передергивалась, вспоминая воющую трубу, в которую ее запихнули головой. Значит, что-то в этом роде здесь прикрывает терминал проклятой машины перебросок. Знать бы что.

Антон нарисовался в дверях следом за ними, и его физиономия не предвещала ничего хорошего. Он кивнул санитарам, и те погрузили Вику на тележку с колесиками, которая должна была отправиться во внутренности этой доменной печи. Руки ей затянули ремнями с железными пряжками, ноги тоже, и только тогда Антон решился подойти ближе.

Она ждала, что он еще что-нибудь скажет, но тот решил больше не искушать судьбу и просто подал знак санитарам.

- А напоследок я скажу, - с наслаждением пропела Вика. - Все свои оргазмы с тобой она симулировала.

Телега медленно закатывалась в жерло, и все это время она любовалась перекошенной рожей Антона, который, видимо, не настолько еще стал Вальдехом, чтобы спокойно воспринять ее прощальные слова.

- Это было круто, - с уважением сказал Дон в ее голове. - Бессмысленно, но тем не менее.

- А ты ничего не хочешь мне сказать? - перебила она его. - Так у людей принято вообще-то, если они долгое время были вместе.

- Наверное, стоит сказать.

- Говори, - с замиранием сердца выдохнула Вика, закрывая глаза.

- Ты не дура, - искренне признал Дон.

Если он еще что-то и говорил, то разочарованная Вика этого уже не услышала из-за звука, который наполнил трубу. Машина перебросок заработала.

19. План Б

Завывания машины, очевидно, были слышны только ей, снаружи звук глушила какая-то обшивка и скорее всего, на взгляд непосвященного зрителя, это выглядело мерным жужжанием. Внутри это жужжание превратилось в острый щекочущий звук, который входил ей в голову через макушку и растворял мозги в подобие желе, даже зубы от него вибрировали, вызывая нервную боль. Вике на секунду показалось, что она слышит звук рвущихся нейронов, он был похож на треск упаковочной пленки или звук железа по стеклу, это было невыносимо. Что же там должен чувствовать Дон, господи? Это было похоже на аборт, который она видела однажды снятый изнутри тела, и потом не могла спать. Она представила вместо своего мозга прозрачный студень, в котором плавают ошметки мясного холодца, и огромный острый щуп, который пытается ударить Дона, это видение совпало у нее с громким скрежетом машины, и она отпустила все тормоза и заорала.

Орала она как первобытный зверь, минуты три или четыре, сорвав глотку и почти потеряв сознание от страха, что оглохла, хотя на самом деле машина просто остановилась.

Чьи-то руки выкатили ее наружу, под яркий свет, подхватили затылок и приподняли. Вика истерически всасывала в себя воздух и выдыхала его обратно, отчаянно жалея себя и надеясь, что тот, кто ее вытащил, окажется другом. Но это было слишком наивно, ничего за десять минут в подвале не изменилось, и те же самые рожи, что заталкивали ее в трубу, стояли теперь по сторонам и скалились. Она такая маленькая, а кругом враги, эти мысли вызвали у нее просто поток судорог, она долго не могла попасть зубами в стакан, который ей совал Антон. А когда попала - захлебнулась водой, горло отказывалось пропускать что-то внутрь.

Антон сочувственно посмотрел на нее и сделал странную вещь - попытался ее обнять и успокоить.

- Все хорошо? - мягко спросил он, поглаживая ее по затылку.

Вика, как смогла, кивнула. Хорошо по сравнению с чем? С ее смертью? Или с положением Дона? Тогда у нее все отлично, вашу мать. Просто великолепно!

Антон присел возле нее и пристально посмотрел снизу вверх.

- Что-нибудь болит? Изображение не двоится?

Вика затрясла головой.

- Голоса больше не слышишь? - вкрадчиво спросил бывший любовник.

Она не нашла в себе сил ответить, но Антону это было не очень-то и нужно, выводы он мог сделать и сам по ее лицу.

- Вот и хорошо, вот и славно, - он встал и поцеловал ее в лоб. - Ты еще немного так полежи, вставать пока нельзя, но я вернусь за тобой через пять минут. Все теперь будет хорошо, можешь мне поверить.

Он и не подумал отстегнуть ей руки, а сама она просить не стала. Санитары потоптались у двери и тоже вышли, тогда Вика подняла затекшую шею и затравленно осмотрелась вокруг.

- Дон? - позвала она дрожащим шепотом. - Дон!

Тот не ответил, и тогда с Викой случилась истерика. Она дура, она ошиблась! Ее куцые мозги все неправильно рассчитали и переброска состоялась. И сейчас Антон у Кузьмы, и что он делает с ним? Мстит за ее глупость, пока ватные мозги Кузеньки переваривают Дона? Что можно сделать с беспомощным пилотом внутри сумасшедшего? Да все что угодно!