Страница 66 из 92
– А он-то знает?
– Кто из них? – продолжала играть свою роль Вика.
– Лёнчик! Он-то знает, что он не твой сын? А Лидка? Сестра называется, сбежала двадцать лет назад, и ни слуху, ни духу... Вика! Бедная моя... Вся твоя жизнь из-за Лидки-потаскухи порушилась.
Быстро сообразив что к чему, Вика понизила голос:
– Павловна, только ты – никому. Ни-ни... Поняла меня?
– Да ты что!? Я ж – как рыба! Я ж... Да ни в жисть!
Хлопнула входная дверь.
– Кого принесло? Девяти ещё нет... – подхватилась Большова и вышла из подсобки.
Вика, прокравшись на цыпочках, выглянула в зал.
Около двери, оперевшись рукой о прилавок, стоял Леонид Рядов. На вид ему было лет за тридцать. Лицо красное, обветренное. Синие глаза еле видны из-под опухших век. Небритый и взлохмаченный, он разговаривал с Еленой, сжимая в руке шапку.
– Тёть Лен, знаю, мать у тебя. Ты это... Ключи вот ей отдай, пускай домой идёт, и передай, что я типа извиняюсь – пьяный был.
– А ты? Далеко намылился? Сам от похмелья не отошёл!
– Ракул звонил! Велел на карьер ехать и там до его возвращения сидеть. Короче, тёть Лен, я поехал, а мать пусть домой идёт.
– Видала, кто пожаловал? – спросила Елена Павловна, вернувшись в подсобку. – Вот как не крути – вылитый Эдичка Лампель: и худющий, и длинный, и морда такая вытянутая. Слава богу, что хоть не рыжий и не рябой. А так – одно лицо. Наверное, от него Лидка родила.
– Ох, не любишь ты Лампеля, – подытожила Вика, забирая из рук Большовой ключи от дома и пряча их в кармане куртки.
– А за что его любить? Придурок – он и есть придурок... Носился с идеями своими никому не нужными, в журналы статейки писал, только не принимали их у него. Твоя же Лидка – когда ещё на почте работала – рассказывала, как они однажды письмо вскрыли, а там ему отвечают, мол, все ваши изобретения – чушь собачья, и быть такого не может. А ещё слышала, что он в сатанисты подался... Одна ты в деревне с ним носилась: «Гений! Непризнанный гений!». Я когда свою дочь Веронику – крестницу твою, царствие небесное! – схоронила, помнишь, что он кричал? «Переклад! Нужно было сделать Переклад!». Псих! Чисто псих!
– Привет, тёть Лен, привет, тёть Вик! Вы тут потише кричите, ладно? У меня уже через пять минут покупатели пойдут.
– Ой, Верка, ты уже пришла, а мы и не слыхали... – ответила Большова, а когда девушка, переодевшись, удалилась, тихо добавила. – Вот Верка – молодец! Не пьёт, не курит, не гуляет. Пашет у меня в магазине с утра до ночи и дочку одна поднимает. А Наташка у неё – золото! Круглая отличница!
– Пойду я, – Вика поднялась из-за стола. – Посмотрю, что там дома творится после вчерашнего. Приберусь да прилягу отдохнуть, а то башка идёт кругом от всего происходящего, можно и умом тронуться, – искренне произнесла Темнова.
– Иди-иди... Если что – звони, забегу.
Вика уже вышла на улицу, когда в дверях, кутаясь в серую шаль, снова появилась Елена Павловна.
– Вик, я всё спросить забываю, тебе мои серьги больше не нужны? Помнишь, брала, когда в город ездила? Если не нужны – может, вернёшь?
– Хорошо, – тихо произнесла Вика и махнула рукой.
Не раздумывая, она направилась к концу деревни, туда, где в её родном посёлке стоял их с матерью дом.
Легко открыв ключом знакомую дверь, зашла внутрь.
В доме пахло перегаром. На столе в кухне – грязная посуда, две пустых водочных бутылки и полная пепельница окурков.
Не раздумывая, Вика принялась за уборку.
Протирая пыль на комоде, неожиданно вспомнила о потайном месте, где её мать Лидия прятала от самой себя деньги, пытаясь накопить на поросят.
С трудом встав на колени, Виктория Ивановна выдвинула до упора нижний ящик и просунула руку в образовавшееся отверстие.
Есть!
Она нащупала пухлый конверт и вытащила его наружу. Ящик снова был задвинут на место.
Охая и держась рукой за спину, села на диванчик и стала пересчитывать содержимое мятого конверта. Насчитала сто сорок пять тысяч рублей. Без пятёрки, это было ровно столько, сколько она отправила матери в Пустыхово, внезапно разбогатев.
– Мама! – с нежностью подумала Вика. – Ты их хранила. Мама...
Покончив с наведением порядка, Виктория Ивановна включила телевизор и, разместившись на родном диванчике, сладко зевнула.
На экране долговязый худой старик читал научную лекцию собравшимся в аудитории студентам. Его ровный, хорошо поставленный голос гипнотизировал и убаюкивал Темнову.
– Учёные сделали шокирующее открытие – времени не существует! – говоривший неожиданно улыбнулся, словно заметив через экран, как Вика натянула на ноги плед и закрыла глаза. – Без сомнения, в понятии человека время имеет место быть: каждое утро мы просыпаемся; продвигаемся вперёд во времени час за часом; а ночью снова ложимся спать, не переставая двигаться во времени, – лектор поправил очки и понизил голос.
Виктория Ивановна тихо посапывала во сне, а на экране действо в аудитории продолжалось.
– Помните оркестровую сюиту Свиридова «Время, вперёд!»? Слушая это музыкальное произведение, каждый ощущает безостановочное движение времени, его напор и скорость. Но! Всё началось, когда общая теория относительности Эйнштейна, описывающая законы физики в космических масштабах, столкнулась с квантовой физикой – областью, изучающей мельчайшие частицы во Вселенной – и теорией корпускулярно-волновой природы света. Многие годы физики пытались объединить две несоответствующие друг другу области путём составления Великого Объединяющего Уравнения. Полагая, что всё во Вселенной должно подчиняться единым законам. Около сорока лет назад два гения – Джон Уилер и Брайс ДеВитт – разработали такое уравнение. Однако в их открытии существовала проблема, а именно: если уравнение считать верным, то такого понятия как время вообще не существует на самом фундаментальном уровне материи. Получается, что время – это всего лишь нумерологический порядок физических изменений. Если углубиться в детали, то философская наука определяет пространство и время как всеобщие формы существования координации объектов. Общеизвестно, что пространство имеет три измерения: длину, ширину и высоту. А время – лишь одно измерение: направление от прошлого к будущему через настоящее. Зная, что пространство и время существуют объективно, мы получаем время, как ещё одну форму существования объектов. Вторая форма! «Как это?», – спросите вы. – «Может ли ягода существовать в виде варенья на вашем столе и одновременно в форме растения на солнечной лужайке?».