Сердце бабочки

– Ты неизменно щедр, милый.

– Все для тебя, Харетта. Хорошей ночи.

Хозяйка послала убийце воздушный поцелуй. Кэрдан вернулся в особняк де Ремисов вместе с хозяином. Укрыв себя магической пеленой, дотащил графа до спальни супруги. По пути им встретилось несколько слуг, все приветственно кланялись господину, не замечая рядом с ним любовника графини. Магией Кэрдан поднял щеколду, которую запер изнутри перед уходом, ввел бесчувственного мужчину в комнату и толкнул прямо в лужу крови. Граф, как ни в чем ни бывало, храпел, не чувствуя падения на тело жестоко убитой жены. Для верности Кэрдан вытащил из его кармана мятый платок с фамильным вензелем и бросил на пол. А затем оттащил де Ремиса в его собственную спальню в другом конце коридора.

Швырнув спящего на постель, Кэрдан вышел, подошел к ближайшему открытому окну, перекинулся грифом и полетел на северную окраину города, в свой дом. Далеко не такой роскошный, как графский особняк, в ремесленном, а не дворянском квартале, зато окруженный высоким непроницаемым забором с двумя калитками на разные улицы.

Гриф с синеватым опереньем влетел в раскрытое окно на первом этаже и обернулся человеком. Первым делом Кэрдан достал из кармана письма из графского сейфа, подбросил в воздух. Бумаги вспыхнули синим пламенем и пеплом осели на пол. Затем воскликнул:

– Пакота! Ужин и ванну! И отстирай мою одежду от вина и крови.

Послышались шаркающие шаги, в холл вошло странное создание. По форме тела вроде бы женщина, но с такой уродливой внешностью, которую любая жительница королевства Неидов исправила бы любой ценой. А уж так неопрятно одеваться и подавно не стала бы. Приземистая, с гигантскими родимыми пятнами на бурой загрубевшей коже. Жидкие светлые волосы свисали на плечи неаккуратными прядями. Пустые, мертвые глаза и сухие впалые губы.

– Агась, хозяин, – ответило существо неожиданно бодрым голосом – низким, хриплым и грубым. – Ща усе сделаю, не извольте беспокоицца!

Монструозная служанка покинула холл, а Кэрдан отправился переодеться, размышляя об убийстве графини. Завтра утром – а может, уже ночью, кто-то из слуг обнаружит труп госпожи. И мертвецки пьяного господина, спящего поверх неразобранной постели в сапогах и окровавленной одежде. Запах перегара от риванского вина, разбитая бутылка того же вина и окровавленная розочка, платок графа в луже крови супруги – светская инквизиция получит достаточно улик, чтобы вынести вердикт и отправить графа на плаху за женоубийство. Скорее всего, они даже не привлекут к дознанию магов: все и так очевидно. А если привлекут – к кому обратятся в первую очередь, как не к самому Кэрдану? Это станет не первым его участием в расследованиях инквизиции.

Два года назад он с отличием окончил Академию Законоведения, получил членство в Гильдии Законоведов и Нотариусов. Во время учебы прошел практику в уголовном отделении Инквизиторной Палаты и зарекомендовал себя способным дознатчиком. Пригодился и его магический талант. С тех пор, если столичная инквизиция нуждалась в магическом сопровождении расследования, в первую очередь обращалась к Кэрдану. А уж в подобном деле, где и жертва, и обвиняемый – влиятельные придворные, инквизиторы и подавно привлекут его как приближенного ко двору.

Кэрдан жалел об одном: он испытал гораздо меньше удовольствия, чем предвкушал… Полтора года проклятая шлюха держала его в руках, угрожая передать компрометирующие бумаги инквизиторам или самому королю, пресечь блистательную карьеру мага при дворе. Кэрдан сумел очаровать ее и уложить в постель, но дрянь сознавала, что в любой момент может нанести удар и наслаждалась его зависимостью. В том была ее роковая ошибка. Верни она письма, Кэрдан пощадил бы ее. Не исключено, остался бы ее любовником – стерва была хороша в постели. Но он не терпел власти над собой. С того момента, когда он впервые увидел в глазах графини проблеск злорадства над его беспомощностью, женщина была обречена.

Он притворился покорным, сделал вид, будто смирился с зависимостью от графини. А сам начал вынашивать хитроумный замысел. Он желал разделаться с Миларой как можно более жестоко, чтобы отплатить за месяцы унижения. В то же время собирался извлечь из ее гибели как можно больше пользы. Практичный и расчетливый, маг подрезал одной розочкой трех зайцев. Раз – избавился от опасных писем. Два – отомстил шантажистке и опостылевшей любовнице. Три – после казни графа титул де Ремис перейдет его сыну Мораду.

Молодой виконт Морад Керн, сын жертв Кэрдана, обладал магическим даром. Он стал одним из первых студентов Магической Академии. Как все студенты, виконт обожал лорда Кэрдана – главу и создателя Академии. Мальчишка заглядывал ему в рот и разве что не молился аки ангелу-предстателю. Когда он займет место при дворе, положенное графу де Ремису, Кэрдан заполучит сильнейшего союзника. Более надежного и безопасного, нежели его мать-гадюка. Очередной кирпичик в фундамент мощи и влияния Кэрдана при дворе короля Готора VII.

Две недели назад.

Я всегда чуяла неприятности. Но никто не верил мне – в первую очередь я сама. Когда отец позвал поговорить, сразу царапнуло недоброе предчувствие. Я отогнала тревогу – мало ли зачем он зовет. Увы. В последние дни от родителей ждать добра не стоило…

– Господин Гринахо попросил твоей руки, – без предисловий начал отец. – Я дал согласие. Через три дня обручение.

– Но… ему же сорок шесть лет! Он уже лысеет. Я не хочу за него замуж, папа!

– А тебе уже двадцать. Еще пару лет – и никто не возьмет замуж. И так уже семь месяцев ни один мужчина в Хвелтине не спрашивал, свободна ли ты. Господин Гринахо достойный человек. Упустишь сейчас – останешься старой девой.

– Про него говорят: зануда и скупец похлеще ростовщика. Каково мне будет с таким мужем, папа?

– Не скупец, а рачительный и бережливый. Лучше такой муж, чем мот и разгильдяй. Ты, никак, такого и ждешь, раз приличным женихам отказываешь.

– Приличным… – вздохнула я. – Всем, кто сватался ко мне, надо одно: чтобы жена с рассвета до полуночи мыла, варила, стирала да коз доила. Женщины в этом городе выходят замуж, чтобы всю жизнь доить коз!

Отец покачал головой.

– Да простит Создатель меня грешного. Я избаловал тебя, Касавир. Ты всегда была ленивой, а мы с матерью потакали тебе. Надо было наказывать за безделье и приучать к труду. Мы все надеялись, из твоих книжек выйдет толк. Бесполезно, Касавир. Смирись с неизбежным. Тебе не стать волшебницей.

Я повернулась и выбежала из дома. Жестокие слова отца звенели в ушах. Тебе не стать волшебницей. Я мчалась к городским воротам. Хотелось уйти прочь из Хвелтина, ощутить воздух и простор без городских стен – все равно что прутьев клетки для вольной птицы. Один из привратников окликнул:

– Касавир? Вечереет. Вернешься до закрытия?

– Не знаю, Толошма. Зачем возвращаться? Отец хочет выдать меня за нотариуса Гринахо. Ему сорок шесть, он лысый зануда. Хочет жену, чтобы по дому работала.

Я была жутко зла на отца, иначе не стала бы жаловаться соседскому сыну, служившему привратником.

– Смешная ты, Кас. Сколько тебя знаю, так и не повзрослела. Из-за книжек своих, небось. Все хотят жену, чтобы по дому работала. Зачем еще мужчине жениться? Вести хозяйство да детей рожать. А тешиться можно и с продажными девками. Я и тебя замуж звал, а ты только посмеялась.

– Вот спасибо, Толошма! Делать мне нечего – идти замуж за того, кому книжки не по душе. Я хочу быть с мужчиной, который меня понимает. И сам любит книжки читать.

Сосед громко засмеялся.

– Где ж ты такого найдешь, Касси? Волшебник тебя завернул. А в наших краях таких нет, всем нужны работящие жены. Без книжного мусора в голове. Хотя ты хорошенькая, тебя и за красивые глазки возьмут. Я б сам взял, да вот на Марулин успел жениться, пока ты с книжками возилась. Завязывай с ними, а то другие парни тоже переженятся, пока ты в облаках витаешь. Одни лысые зануды останутся.