Элемента.N

Оказалось, сегодня в своей башне сидеть не хотелось. Роза ещё не вышла на связь, и сидеть одной было скучно. Тем более, когда там внизу кипит жизнь, идут приготовления, приезжают всё новые и новые гости. И хотя Арсений подсказал ей перед уходом, что теперь это «лекарственное» платье уже можно снять, труды портнихи было жалко – она так тщательно подогнала его по фигуре, и так старалась, чтобы не был виден её слегка округлившийся живот. Пусть будет, решила Ева и поторопилась снова вниз, боясь признаться себе, что боится пропустить появление одного единственного человека из всей этой толпы.

Чтобы скоротать время, она ходила вокруг огромной пушистой ели, установленной в центре полукруглого эркера, и рассматривала яркие игрушки, развешенные на ней. Ель была искусственная, но всё равно пахла хвоей, детством и подарками. Игрушки были разномастные, и чувствовалось, что собирались годами. Все они были из разных эпох, и это давало ощущение дома. Они с мамой тоже наряжали ёлку всем, что у них скопилось за годы в «новогоднем сундуке» – ватными редисками, бумажными грушами, Чипполинами на прищепках, и, конечно, хрупким стеклянными шарами. И с каждым годом шаров становилось всё меньше и меньше. Здесь тоже такие были. Она отражалась в них как зелёное пятно с большой головой и её это веселило.

А гости всё прибывали. Приехали Алиенора с Изабеллой. Белка — в тёплом лыжном костюме и с собственными коньками. Отлично, скоро все желающие пойдут на каток. В прошлый раз Дэн не разрешил Еве кататься, она подумала, в этот раз ей снова нужно было получить разрешение, только теперь у «мужа», хотя вряд ли Альберт Борисович будет возражать. И вспомнив про свои до сих пор трясущиеся на лестнице ноги, Ева загодя отказалась от этой идеи.

Из своей комнаты, а может, откуда и покруче, появилось в гостиной и Евино тело. Ева не чувствовала его больше и уже не могла контролировать, поэтому Эмма отрывалась во всю. Они вежливо раскланялись с Алиенорой, для приличия обнялись с Изабеллой и явно собрались на улицу. Эмма тоже была в спортивной одежде, и никакая Свекровь Витольдовна не могла запретить ей так ходить.

— Е… Анна! – подбежала к ней Изабелла, — Ты с нами?

— Нет, Бэл, — ответила ей Ева, — а то могу не продержаться до вечера.

— Так иди приляг, присядь, чего ты на ногах-то? – посоветовала ей подруга.

— Да, сейчас, — ответила ей Ева, только дождусь…

Но Белка убежала, не дослушав. Они умудрились прихватить с собой Арсения, выспаться сегодня которому, видно, была не судьба.

А Ева села на диван, выбрав место лицом к входу, и поняла, что волнуется. Волнуется и ждёт. И как бы она не пыталась об этом не думать, пора было честно себе признаться кого именно. Того, Кого Всегда Она Ждала. Его и только его.

И Майеры приехали. На машине, как все нормальные люди. Они зашли со стороны гаража. И Ева ожидала увидеть их радостные и возбуждённые предвкушением праздника лица. Но искренне обрадовалась открывавшемуся от входа великолепию только бабушка. София улыбалась натянуто, Герман Борисович приветливо улыбнулся только отцу Арсения, а потом улыбка с его лица тоже сползла, Алька была серьёзной, и глядя на её напряжённое лицо, Ева почувствовала себя снова в больнице. Ощущение беды стало острым и навязчивым. Где, черт побери, Дэн? И почему у них у всех такие мрачные лица? Ева вытянула шею, чтобы лучше видеть их из-за мельтешащих гостей, и готова была уже сорваться с места, когда он, наконец, появился.

И ощущение беды прорвало как плотину. Его стиснутые зубы и играющие желваки, и хмурый колючий взгляд. Он бегло окинул зал, не увидел знакомых лиц и снова повернулся к входу, туда, куда уже недобро смотрела София. А из-за поворота стены высоко держа голову и едва заметно улыбаясь, выплыла Виктория. Она подошла к Дэну и по-хозяйски положила на него руку. И на этой руке, затмевая блеск новогодней мишуры, сверкало кольцо, одетое на безымянный палец. Она царственно осмотрела зал, и Ева точно знала, кого она сейчас хотела видеть. Но не увидела — Эмма ушла на каток — сделала лицо проще, и начала любезничать с отцом Арсения.

Ева встала и глубоко вздохнув, пошла им навстречу.

 Анна Гард была очень красивой женщиной. Её невозможно было не заметить, сколько бы народа вокруг не сновало, а эти долгожданные гости всё ещё стояли на возвышении. И Вики её заметила. Удивилась, изумилась, восхитилась, оценила и искренне заинтересовалась.

— Позвольте представить, — обратился к ней Альберт Борисович, — Анна Ямпольская, родственница моей жены.

— Очень приятно, — демократично и так по-западному протянула ей руку Виктория. А может просто не удержалась продемонстрировать кольцо. Ева не разбиралась в бриллиантах, но свет от него резал ей глаза.

— Виктория Шейн, — повернулся к ней Альберт Борисович и на секунду замешкавшись, продолжил с каменным лицом, — Как мне только что сказали, невеста Даниэля.

— Очень приятно, — с невозмутимым лицом пожала её по-прежнему холодную куриную лапку Ева. Виктория искренне ей улыбнулась. Анна Гард ей нравилась, и Ева не возражала.

— Даниэль, — продолжал перечислять её муж гостей, — Герман, София, Альбертина.