Страница 35 из 162
— Пап, мы не будем есть, — остановил его Арсений.
— Говори за себя, — ответил ему Дэн.
Остановившийся было Альберт Борисович улыбнулся, махнул Дэну рукой, приглашая его за собой, и пошёл через столовую прямиком на кухню.
Дэн рванул за ним, а Сеня, в недоумении пожав плечами, пошёл направо от прохода в столовую — к своей комнате. Правда, до своей комнаты он не дошёл, свернув к библиотеке.
Библиотека казалась небольшой. Убедительно казалась, потому что то, что изначально принималось за библиотеку, на деле оказывалась лишь её прихожей, из которой шло ещё несколько комнат по этому этажу и потайная дверь вниз. На нижнем этаже были специальные хранилища для особо старых, читай «особо ценных», книг, в которых поддерживались определённые температура и влажность. И Арсений хотел было спуститься именно туда. Ему определенно нужно было именно туда, но он вспомнил про злополучную «Рожь». Он выдохнул и оказался в тёмном помещении на другом конце города.
Дэн уже доедал изумительную ванильную панакоту, когда в кухне появился Арсений со скрученным в трубочку плакатом в руке. Повар отца, итальянец Маурицио, которого отец ласково звал Мао, был знатоком своего дела. Арсений стукнул неприлично довольного ужином Дэна по голове плакатом, потом вручил ему эту импровизированную дубинку и сел рядом за стол. Отец Арсения ничего не ел и, судя по позе, а он стоял, прислонившись спиной к массивной столешнице, даже не присел. Эта кухня была любимым местом Арсения в доме. Он никогда не ел в столовой, отделённой от кухни чем-то средним между стеной и перегородкой. Столовая была пустынной, холодной и как-то особенно подчёркивала одиночество, если приходилось присесть где-нибудь на одном из концов необъятного стола. В кухне было уютно и по-домашнему, даже когда здесь не колдовал всемогущий Мао. Даже когда, как сегодня, здесь не хлопотала, не пила травяной чай и не сидела в своем любимом кресле у окна Антонина Михайловна. Её комната была сразу за кухней, непритязательная во всем скромная женщина выбрала её сама. Аргументировала она свой выбор красивым видом из окна. И хоть вид из её комнаты на раскинувшийся внизу парк и реку за ним действительно был потрясающим и точно таким же, как из окон кухни, большую часть свободного времени она всё равно проводила здесь. Небольшой обеденный стол, за которым, по замыслу дизайнера, должна была обедать прислуга, исправно служил хозяевам не только местом завтраков обедов и ужинов, но и письменным столом растущего Арсения, который частенько делал за ним уроки. Вот и сейчас они с Дэном сидели за этим столом. Доевший десерт гость развернул плакат. Раскинувшееся во всю ширину листа золотое поле. Без сюрпризов.
— Спасибо, брат! — приложив руку к груди в знак благодарности, кивнул он Арсению и снова надел сверху на бумажную трубочку резинку, чтобы она не раскручивалась.
— Чем вызван интерес к творчеству передвижников? — поинтересовался Альберт Борисович, ставя перед сыном креманку с панакотой, изящно украшенную свежей малиной и листиком мяты.
— А? Передвижников? Нет уж, спасибо! — ответил ему Дэн. — Интерес исключительно к Шишкину и исключительно к этой картине, — он искоса посмотрел на друга, который уже отправил в рот рукой ароматную ягоду. И продолжил немногословно:
— По работе нужна.
Альберт Борисович молча улыбнулся то ли на ответ Дэна, то ли глядя на измазавшегося сахарной пудрой сына и расспрашивать гостя не стал. Он вытянул из подставки салфетку и, положив её перед Арсением, сказал:
— Если мои юные друзья не против, я вас, пожалуй, оставлю! Если понадоблюсь — я у себя в кабинете, — добавил он, обернувшись уже на выходе.
Друзья молча активно покивали в ответ. Когда его шаркающие шаги затихли, Арсений спросил:
— Ты вообще, как? Торопишься?
— До пятницы я совершенно свободен, — сказал заметно повеселевший после очередного ужина Дэн.
— Привидений боишься? — как бы невзначай спросил товарищ.
— А должен? — на всякий случай уточнил Дэн. — Вроде Хэллоуин уже прошел?
— Хэллоуин прошел, а привидения остались, — и он потянул руки к горлу Дэна, пытаясь изобразить демонический смех. — Ах-ха-ха-ха!
— Что, снова пойдем в подвал? — оставшись равнодушным и к смеху, и к протянутым к нему скрюченным пальцам, уныло спросил парень.
— Что значит снова? — возмутился Арсений. — И что значит в подвал? Подвал — это там, где всякий хлам хранят.
— Нет, всякий хлам хранят на чердаке, — уточнил Дэн, — вечно ты всё путаешь!
— Мы пойдем в хранилище! В ХРА-НИ-ЛИ-ЩЕ! — сказал он подчёркнуто торжественно по слогам.
— Которое находится в ПОД-ВА-ЛЕ, — подытожил Дэн, встал и переставил грязную посуду Арсения со стола в мойку. — Пошли!
И они пошли. Сначала в прихожую снимать тапки и надевать куртки. В подвал ли, в хранилище, но там было холодно.
Дэн ждал во второй комнате библиотеки, пока Арсений в третьей из комнат возился с секретными замками, ключами и чем там ещё он мог, по мнению Дэна, возиться, открывая потайную дверь на лестницу. Дэн разглядывал какое-то письмо, написанное на пожелтевшей от времени бумаге и помещённое в рамочку на стене.