Элемента.L

            Когда после душа в трико и футболке он пришёл на кухню, мачеха все ещё была там. В пеньюаре, но уже с макияжем, с сигаретой в зубах и газетой в руках. Глядя на кружевные рюши её одеяния, он брезгливо отвернулся и ни слова не говоря, пошёл делать себе бутерброд и варить кофе. Именно из-за её пеньюаров он терпеть не мог халаты, даже после душа он их никогда не надевал. Он даже отказался от контракта с одной известной фирмой по производству махрового текстиля оттого, что нужно было сниматься в банном халате. А тогда он ещё не мог себе такого позволить - разбрасываться контрактами. И эта её привычка - курить на кухне и непременно читать по утрам бумажные газеты. Что-то было в этом глубоко мещанское и лично противное для Феликса. Кто вообще сейчас читает бумажные газеты? Как же он злорадствовал, когда однажды пепел с сигареты упал на газету, она загорелась, и огнем расплавился гипюровый халат, оставив у Клары на ноге приличный ожог. Он, конечно, помогал потушить огонь и даже ездил с ней в клинику, но втайне надеялся, что это её отучит курить и читать одновременно, но не тут-то было. Раньше он думал, что она делает это ему назло, но потом понял, что наверно, ей действительно это просто нравиться. Наверно, он все же слишком к ней придирался. Для своих пятидесяти лет выглядела она отлично и вообще была женщиной красивой и ухоженной.  Ева нашла её просто бесподобной. «Фактурной», как выразилась она. Феликс не понял, что именно она хотела этим сказать, но после этого стал относиться к своей мачехе терпимее, всё пытаясь разглядеть в ней ту самую «фактуру». С появлением Евы в этом доме и в его жизни вообще он ко многому стал относиться по-другому. И это его в себе и удивляло и пугало одновременно, поэтому он виделся с Евой не так уж и часто первое время. Но сейчас потребность в ней становилась все настойчивее. Если бы не эта работа!

            Если бы не эта работа, они бы могли провести вместе замечательные выходные. Но погода в Лондоне портилась, и вылет срочно перенесли с понедельника на пятницу. Он даже не успел её предупредить. В принципе, он и не должен был. Такие уж у них были отношения без звонков и обязательств. Но все же достал в аэропорту телефон - так хотелось ее услышать, и в последний момент передумал. Если бы не эта работа, возможно, он получил бы хоть какое-нибудь образование и зарабатывал деньги своими мозгами, а не своим телом. Но он в пять лет стал фотомоделью. И повинна в этом опять была Клара, активно рассылавшая его портфолио в разные агентства. Она мечтала объездить с ним весь мир. Но в столь юном возрасте Феликса пригласили всего единственный раз, правда, в Париж. О, с каким воодушевлением она ехала! Но в первый же день в уличном кафе Феликс чем-то отравился, и на съемках был бледным, вялым и безжизненным. И Париж оставил у Клары впечатление города мрачного, парижане людьми вечно на что-то жалующимися, и два слова, которыми она описала жизнь там, были beau (бу) – красиво и cher (ше) – дорого.  

            А какая у неё была истерика, когда в семь лет он упал и проткнул себе штырем бок. Он лежал в больнице, а она все переживала, что у него останется шрам. Шрам - это же так непрофессионально. Наверно, она не знала, что хоть тогда ещё и не изобрели Фотошоп, но ретушировать изображения все равно умели. А он так хотел быть обычным ребёнком. Ходить в обычную школу, иметь друзей.

С бутербродом и чашкой кофе он сел за стол и тогда только увидел, что Клара поставила ему стакан молока и тарелку хлопьев.

Он первый раз за утро на нее посмотрел.

- Не стоит благодарностей, - ответила она из-за газеты.

- Клара, ты не могла бы найти мне новую домработницу, - сказал он, отодвигая молоко.

На этот раз она опустила газету и отведя в сторону зажатый в тонких пальцах мундштук с дымящейся сигаретой, посмотрела на него удивленно.

- Она же старше меня лет на десять! Неужели с ней ты тоже переспал?

- Нет, с ней мы просто не сошлись во взглядах, - ответил Феликс без пояснений. На самом деле женщина решила сделать ему замечание по поводу количества комплектов белья, которое она должна была менять после каждой его гостьи, - Идеально, если она будет глухонемая.

- Хорошо, но боюсь, придется обратиться в новое агентство, на твой притязательный вкус, в старом уже не из чего выбирать.

- Да мне без разницы, только займись этим сегодня. Мне к вечеру нужна чистая квартира.

- Я постараюсь, - ответила она и, сделав затяжку, снова увлеклась газетой.

            Выдержанная в старомодном стиле кухня с большим круглым столом, покрытым плотной скатертью с бахромой под таким же большим круглым абажуром с кистями была бы единственным местом, за которым они с Кларой виделись, если бы она по своему желанию не расширяла свои владения на весь дом. Она жила на одной половине дома, а они с отцом на другой. С ее стороны был отдельный выход, которым раньше пользовалась прислуга, а сейчас кроме самой Клары еще ее мужчины, на которых отец давным-давно не обращал никакого внимания. Только просил не знакомить с ними ребенка. Но с детства Феликс время от времени встречался с каким-нибудь мускулистым мачо в этой самой кухне. Клара питала слабость к атлетически сложенным мужчинам. Именно по этой причине она каждый день по нескольку часов проводила в спортзале, правда, ее фигуре это тоже шло на пользу. По этой же причине с маниакальной настойчивостью она нанимала Феликсу индивидуальных тренеров, которые лепили из худощавого нескладного подростка пропорционально сложенного обросшего рельефными мышцами юношу. Причем тренера у него менялись настолько же часто, насколько часто Клара заводила себе нового друга-качка. Должен ли он быть за это ей благодарен? Наверно, да. Спасибо, что ей не нравились скрипачи.