Страница 12 из 162
— Да я не сомневаюсь, что ты разберёшься. Только если по этому делу пока ничего, то что привело тебя сегодня домой? Неужели соскучился? — и она пристально смотрела на сына в ожидании ответа.
Да, кое-что его беспокоило. Он почесал голову, поёрзал на стуле, не зная, как начать.
— Короче, вчера в дом престарелых приезжала одна девушка…
Отец с матерью многозначительно переглянулись, но пока оба промолчали.
— …И я не знаю, как описать, но она… она не такая как все…
София не выдержала:
— Что, прямо особенная? — с нарочитым удивлением спросила она и, всплеснув руками, сложила их перед собой в замок.
Герман тоже, глядя на сына, как-то многозначительно улыбался.
— Что за… — и тут до Дэна дошло, как это прозвучало и к чему они клонят, — да нет, вы всё неправильно поняли!
Он покраснел, понимая, что поздно оправдываться, хотя всё на самом деле было не так, как поняли родители.
— Так как же тебя понять-то, если ты ничего не говоришь? — вмешался отец.
— Короче…
— Не, «короче» мы уже слышали. Нам, пожалуйста, про девушку и, по возможности, подлиннее и поподробнее, — сказал отец и приготовился слушать.
— Пап, мам, она не то что сама по себе какая-то особенная, — он собрался и говорил ровным равнодушным тоном, — у неё в памяти просто всё не так, как у остальных людей.
Родители молча ждали продолжения.
— Она читала книжку, вслух, когда я решил узнать, что есть у неё в памяти. И я вышел в воспоминания автора книги! Я был в шоке, когда понял, что стою в Италии 19 века перед «Тайной вечерей» Да Винчи и рядом со мной Марк Твен. А ещё рядом стояли его друзья, с которыми он путешествовал, и другие люди, и всё это было настоящее.
Отец с матерью все так же молчали, и по их недоумевающим лицам Дэн понимал, что то, что он увидел, было действительно странно и непонятно.
Отец взял вилку и начал задумчиво стучать ей по столу.
— То есть ты хочешь сказать, что она так явно представила себе картинку, которую описал автор, что смогла заставить её двигаться?
— Нет, я хочу сказать, что через её воображение я вышел в настоящие воспоминания Марка Твена. Ну, так мне, по крайней мере, показалось. Я же говорю, что не ожидал такого. И когда почувствовал этот запах, а там реально чем-то воняло, и увидел всех этих людей, которые двигались, говорили… я, я сразу вернулся.
Отец откинулся на спинку.
— То есть ты не уверен?
— Нет, в том то и дело, что я уверен. Но у меня не было времени перепроверить. Девушка пробыла там всего несколько часов.
— Ты хотя бы узнал, как её зовут? — вмешалась мать.
— Да. Ну, то есть, только имя. Но я приехал с ней сюда, в Эмск, и узнал, где она живёт. И я подумал, что может быть, вы что-то об этом знаете? Или Шейн?
— Надеюсь, с Шейном, ты ещё не успел поговорить? — нахмурился отец.
— Нет, я же прямо с поезда. Узнал, где она живёт, и сразу домой.
— Ясно. Погоди пока с Шейном. Надо бы сначала все проверить. Давай переодевайся и приходи в мой кабинет. Надо всё не спеша обсудить, — он уже почти вышел из кухни, но обернулся, — и… рад тебя видеть, сынок!
В отцовском кабинете всегда был полумрак. Несмотря на то, что имелись довольно широкое окно и мамины протесты не портить зрение, отец всегда держал окно плотно зашторенным и работал за столом при свете настольной лампы. Иногда, как сегодня, например, он включал верхний свет. Когда Дэн пришёл, отец уже сидел за столом и что-то искал в раскрытой перед ним книге. Мама сидела на диванчике для чтения. Дэн присел в единственное оставшееся свободным кресло.
Отец Дэна — Герман Валентинович Майер — был специалистом по старению людей. В отличие от своего коллеги доктора Шейна, занимавшегося биологией старения, он занимался социальной геронтологией. Работали они с Шейном вместе в Российском отделении Института Старения Человека. Дэн работал на кафедре Шейна, Алька, младшая сестра Дэна — под руководством отца. А София, мать Дэна и Альки, работала в фармацевтической компании, которая по счастливому стечению обстоятельств занималась разработкой препаратов от старческой деменции. Вот на одной из конференций, посвященных этой теме, однажды двадцать пять лет назад мать с отцом и встретились. И, несмотря на то, что работа эта для всех них была скорее прикрытием, занимались они ей всерьез и были по-настоящему увлечены. Особенно Алька. Как и мать, она окончила фармацевтический институт и училась с таким усердием и с такой самоотдачей, что получила по окончании института красный диплом. Чем повергла в шок своих школьных учителей, знавших её как ученицу посредственную, вялую и безынициативную, интересовавшуюся своей внешностью больше, чем учёбой. Перелом произошёл в десятом классе, когда неожиданно для всех она решила, что будет поступать именно в этот институт. И, окружив себя репетиторами вместо подруг и обложившись книжками вместо косметики, она подтянулась по всем предметам и поступила. Конечно, ни родители, ни Дэн даже не подозревали, что её попрёт именно по учёбе, но причину столь резких перемен они знали наверняка.