Страница 8 из 9
На занятия Гельмгольца я ходил только один-два раза, а вот к Трейчке я, как и многие другие, зимой 1869/70 года ходил очень часто. Он рассказывал о войне с Францией 1812–1815 годов, и в свете назревавшего противостояния подобного рода между Пруссией и Францией эта тема пользовалась популярностью у аудитории, хотя он и чурался всякой риторики.
Кроме того, в Гейдельберге я получил возможность удовлетворить свою страсть к научному творчеству. 31 октября 1868 года я написал в своем письме матери следующее.
Сегодня я получил текст моей небольшой статьи «О распределении дождей в Европе», которая будет опубликована в «Метеорологическом журнале». К сожалению, моя графическая таблица подверглась значительным изменениям, которые, как мне кажется, не пошли ей на пользу. Сейчас, однако, я занимаюсь лишь тем, что утоляю свою жажду знаний: в первую очередь меня интересует процесс образования и развития личинок сосальщика, а также строение глотки лягушек, желудка сарычей и сердца чаек. Поводов беспокоиться о том, что мои изыскания могут отличаться однобокостью, нет: простор для исследований столь обширен, а работа столь часто подводит меня к рассуждениям общего натурфилософского характера, что жаловаться на недостаточно многосторонний характер моих исследований не приходится.
На 1868 же год пришлась моя первая публикация в «Метеорологическом журнале» – заметка о наблюдениях за температурой в Карабахе. Знакомство с журналом способствовало увеличению моего интереса к метеорологии. Вот что было в моем письме в Карабах от 24 ноября 1868 года.
Возможно, Вы помните, как я осенью (после некоторого промедления) воспользовался предложением Йелинека, который был готов безвозмездно предоставить в мое распоряжение ранее вышедшие издания журнала Центрального метеорологического университета в Вене. Лишь несколько дней назад я получил увесистую посылку, содержавшую кое-какие интересные материалы, которые в будущем могут найти применение в моей работе, когда я надлежащим образом ознакомлюсь с ними.
Чтобы не зависеть от моей матери финансово, я нашел двоих учеников, которым преподавал русский язык. Продажа вина поддерживала имение в Карабахе в надлежащем состоянии, однако после всех трат денег осталось не так уж много, и потому моя мать жила в основном за счет своей пенсии. Степушино, имение в степях, подаренное отцу по случаю 1000-летней годовщины основания Российского государства, сначала было арендовано овцеводом по фамилии Фейн. Позднее, в 1868 году, мой свояк Келлер возвел в этой бескрайней степи жилой дом и хозяйственные постройки, а затем начал сеять там пшеницу. После смерти матери я продал Степушино, чтобы вести на полученные деньги хозяйство в Карабахе: мне и братьям эта сделка принесла по 6000 рублей каждому. Только Натали получила непосредственно участок в Карабахе, а также пожизненное право на проживание там. Поскольку мои братья на момент смерти отца уже были самостоятельны в финансовом отношении, а сам я никогда не отличался особой притязательностью, всегда тяготея более к аскетизму, нежели к эстетизму, найти деньги для оплаты моей учебы было нетрудно. И тем не менее я отчетливо ощущал стремление постепенно, но обрести независимость.
Во время зоотомической практики мне довелось работать, помимо прочего, с нижней челюстью ископаемой кошки, о чем я написал по настоянию Пагенштехера небольшую статью для палеонтологического журнала: «О найденном в Эппельсхейме фрагменте челюсти ископаемой кошки»[16]. Во время пасхальных каникул я отправился в Штутгарт, чтобы собрать данные о распределении осадков в нескольких местах; в Манхейме я посетил доктора Вебера, который оставил мне в подарок несколько номеров журнала местного естественнонаучного сообщества. В ходе геологической экскурсии в северной части Вюртемберга мне довелось встретить доктора Мехольда, который к тому времени уже 26 лет занимался метеорологическими наблюдениями. Он согласился переслать интересовавшие меня таблицы. Необходимые данные по Франкфурту (за 26 лет) и Карлсруэ (за 40 лет) уже имелись в моем распоряжении, а о ситуации в Штутгарте я получил представление, сопоставив результаты наблюдений швабских ученых за 26 лет. Ставшая результатом этой работы статья была опубликована под названием «Режим дождевых осадков в юго-западной части Германии»[17] в январском номере «Метеорологического журнала» за 1870 год.
Вот как я позднее высказался о своих работах по метеорологии этого периода в письме к родным.
Раньше я и сам относился к своим метеорологическим изысканиям как к блажи, лишь отнимавшей у меня время. Теперь, однако, я с все возрастающей отчетливостью осознаю, что они принесли мне существенную пользу. В частности, они дали мне возможность привыкнуть к математическому мышлению и узнать кое-что новое, в том числе и на практике. Вообще, я считаю физику и математику фундаментом естествознания, а применение математических методов при изучении многих дисциплин (в моем случае это в особенности касается физиологии) стало одним из главнейших факторов успеха.
Пока что я не упускал из виду свою цель – должность учителя в гимназии – и потому решил провести летний семестр 1869 года в Лейпциге. 11 мая 1869 года я писал, уже прибыв в город:
Характер Лейкарта, наглядность его воззрений и его красноречие пробудили во мне немалый интерес. Я очень доволен своим решением приехать сюда. Пагенштехер не просто так сказал, когда мы прощались и я благодарил его за помощь во всех моих начинаниях: «Ваш следующий учитель будет лучше, способность Лейкарта увлечь аудиторию просто необычайна»…
13 июля 1869 года. Моя работа продвигается очень хорошо, пробуждая при этом во мне живой интерес. За тем, как приближается окончание семестра, я наблюдал с некоторым беспокойством, поскольку мне придется прекратить изучение зоологии, несмотря на то что я мог бы узнать еще очень много нового. С другой стороны, мои изыскания на ниве ботаники служат для меня источником радости, в особенности потому, что я, наконец, могу вернуться к работе над самой главной для меня отраслью научного знания. Когда почти два года назад для меня закончились практические занятия под руководством Гофмейстера, я принялся за изучение химии с некоторым разочарованием, которое сменилось радостью только после начала занятий по зоологии. Уже в предыдущем семестре, а в еще большей степени – в текущем, я смог вдоволь насладиться учебой, и, смею надеяться, в таком же духе она будет проходить и дальше. Я доволен тем, что с самого начала моей учебы в Германии составил план, который должен дать мне возможность поскорее сосредоточиться на моей основной специальности. Если каждый новый семестр все так же будет интереснее предыдущего, то мне останется лишь пожелать, чтобы так продолжалось до бесконечности. В то же время во мне живет желание выпуститься и перейти к более размеренному и упорядоченному образу жизни. По возвращении в Гейдельберг я планирую взяться за несколько более объемную работу о взаимовлиянии флоры и температурного режима, которая позднее может послужить в качестве основы моей докторской диссертации. Эта тема тесно связана с проблемой географии растений – предметом, который меня очень интересует.
Моей работе в этом направлении пошла на пользу и предпринятая на летних каникулах поездка в Швейцарию, где я побывал на горных ледниках. По дороге туда я проехал через Прагу, Регенсбург и Мюнхен. Зимой и весной я проводил исследования, призванные установить характер влияния температуры на процесс прорастания семян. 20 июня я отправил в Лейпциг результат своей работы, принявший форму диссертации. Лейпциг я выбрал из-за меньшей стоимости защиты, присутствия моего брата Теодора, который получил министерскую стипендию на учебу в Германии и жил в то время в Лейпциге вместе со своей семьей, а также из-за несколько нездоровой боязни протекции. Я знал, что гейдельбергские преподаватели желали мне только добра. К счастью, мое решение не заставило их думать о недоброжелательном к ним отношении: в этом я убедился, когда Гофмейстер передал мне искреннее и доброжелательное письмо, адресованное Шенку.
16
Über das Kieferfragment einer fossilen Katze aus Eppelsheim.
17
Beitrag zur Ke