Страница 6 из 64
Дворняга, зафутболенная мной в кусты, атаковать не решилась. Поджала хвост и удрала, пригнув голову. Через несколько секунд громко хлопнуло - из травы взметнулся фонтан крови и мелких кусочков плоти.
Юный сталкер все долбил псину по морде, уже рукоятью “макарыча”. На месте черепа животного блестела влажная каша - месиво из мозгов и костей. Я ухватил “берсерка” под мышки и оттащил от трупа.
- Хватит, студент, хватит. Все кончилось.
Парень истерично заорал, выплескивая остатки ярости, и заплакал. Я отпустил его, со злобой посмотрел на солдат. Бойцы стояли у колючки, пялились на нас, не решались ступить на землю Зоны. За все время схватки они даже не попытались помочь!
Я повесил автомат на плечо, “макаров” выбросил. Взял пленника за шиворот и резко поставил на ноги. Отвесил пощечину и тоном, не терпящим возражений, скомандовал:
- Вперед. Ружье оставь здесь. Если хочешь смягчить себе наказание.
Оплеуха помогла. Плечи парня подрагивали, но хныканье прекратилось. Студент выглядел жалко: одежда изорвана, нога забинтована, красна, лицо забрызгано собачьей кровью.
Хромая на пару, мы доковыляли до контрольно-следовой полосы.
- Товарищ старший лейтенант, вы в порядке? - обеспокоился Гудко.
В ответ я взорвался тридцатиэтажным матом. Бойцы вытянулись в струну и слушали, обтекали. Они мечтали оглохнуть. Даже мой пленник пришел в себя. Я думал, посажу голос.
Выдохнувшись, я бросил сталкеру вяло:
- Пойдем, студент, лечиться будем. Тюрьма подождет.
Чуть мы отошли, бойцы забубнели.
- Я ж говорил, не стоит лезть, - оправдывался Гудко, нет, теперь я его буду называть исключительно “рядовой Мудко”.
В ближайшие дни патрулирование периметра мне заказано. Иммуноглобулин, КПП, часовня… Но прежде придется объясниться с начальством, какого кляпа я отклонился от маршрута и взялся выполнять чужую работу.
Про юного сталкера я забыл быстро. Волновала собственная рана да Люда с Машей. Об оставленной семье мне ежечасно напоминала часовня. В те дни на сотовую связь я потратил больше, чем за всю службу. Когда же рана подзатянулась, меня снова вызвали на ковер.
Кабинет полковника Бурнова - командира части - был просторным, наполовину пустым, чтобы держать с подчиненными дистанцию. Сам полковник сидел за широким столом, широкоплечий, полнолицый, гладко выбритый и стриженный “бобриком”.
Я сделал три строевых, поставил “козырек” и скороговоркой выпалил:
- Трщ пковник, старший лейтенант Островский по вашему приказанию прибыл!
- Вольно, старлей, - лениво произнес Бурнов. - Тут на тебя бумага пришла.
Полковник посмотрел на меня пристально, точно я должен был знать, что за бумага.
- В общем, переводят тебя. За выявленные таланты, так сказать.
Вопросы распирали меня, я терпеливо ждал разъяснений.
- Будешь теперь непосредственно в Зоне обитать. Военным сталкером. Завтра выезд. Вопросы есть?
- Так точно, трщ пковник! Разрешите узнать, куда именно переводят?
- Территория НИИ “Агропром”. Устраивает?
- Так точно, трщ пковник!
- Платят военсталам больше, но служить - не сахар. Даже не знаю, повезло тебе или нет. Если вопросов больше не имеешь, свободен.
- Есть, трщ пковник!
Я ликовал. Теперь-то все изменится.
ГЛАВА III
- Старлей, учти, тут тебе не санаторий. Нарушение дисциплины, устава бесследно не пройдут. Пусть даже ты всех монолитовцев перебьешь, - так меня напутствовал капитан Седов перед тем, как я заступил начальником караула.
В Зеленой Зоне служба не так проста и безопасна, как на Периметре. Потому инициатива карается строго. Думал, в Клондайк попаду. Пока ни одного арта не добыл. Только упыри болотные лезут, словно им тут медом намазано. Твари хитрые: прячутся, крадутся, выслеживают. Добавить к этому способность становится практически невидимыми и симпатию к ночным вылазкам - выходит, встреча с ними крайне нежелательна.
Слава Богу, болотники редко подходят к базе, особенно нашей - северной. Вот южная совсем рядом с топями. Бывает, пропадают часовые с вышек, потому как несут службу в гордом одиночестве. На компанию вооруженных до зубов солдат болотник нападать не станет. Есть у всякого правила исключения - это у нас помнят твердо, потому в карауле не расслабляются. К тому же Зона опасна не только болотными тварями.
Слепые псы частенько снуют у стен базы, а то и на пост ломятся всей стаей. Безмозглые не понимают, что сдохнут. Пусть и загрызут кого, но в результате сдохнут, не успев насытиться.
Бывает еще, с Мертвого города зомбаки забредут. Большую их часть завалили до меня. Летом один удачливый сталкер выключил Выжигатель Мозгов - пси-установку, превращавшую людей в живых мертвецов. Теперь их полчища не пополняются и сходят на “нет”.
Признаться, не думал, что Зона так страшна. Ну, радиация, ну, аномалии… Когда впервые увидел болотника, чуть в штаны не наложил. Если бы не мужики, лежать бы мне в земле. Высокий, под два метра, мускулистый монстр с щупальцами вместо рта заставил меня окаменеть. Таких уродов никакая катастрофа не родит. Единственное, что приходит на ум, нас посетили пришельцы. Из космоса. Или взрыв на ЧАЭС открыл портал в иной мир. Говорят, после каждого выброса мутантов прибавляется. Это ли не доказательство теории о параллельном мире? Может, старине Лавкрафту снились не просто кошмары, а будущее?
Не понравилась мне служба в Зоне и тем, что аномалии глушили сотовую связь. Как там Люда, как Маша? Правильно ли поступил, бросив их? Вот сижу в караулке посреди заброшенного нежилого края и что? Ночью за оградку не выйдешь, если жизнь дорога. Днем тоже: за самоволку три шкуры сдерут. Сталкеры соваться к нам не дураки. Остается только карты изучать да справочную информацию по Зоне. Вдруг представится случай ими воспользоваться?
Сидеть в караулке надоело, я вышел к солдатам на посту. Вглядываются в темноту, за шлагбаум. Не болтают, не отвлекаются. Знают, чего может стоить. Со стены караулки фонарь освещает их бледные лица. Не дает как следует изучить вязкий мрак, зато оберегает. Большинство тварей Зоны сторонятся огня и света.
Я не стал приободрять солдат, задавать глупых вопросов вроде “ничего не видно?”. Пусть следят за дорогой в оба. Молча подошел к заграждению из мешков с песком, опустил со шлема очки ночного видения. Один сектор просматривался плохо из-за фонаря, и я решился выйти за забор.
Сгустившаяся тьма, усилившееся пение цикад отгородили от базы, пробудили осторожность. Слух обострился, по телу пробежали мурашки. Я застыл. Бывало, в такие минуты слышишь происходящее за километры от тебя.
Где-то хлопнул “трамплин”. Со стороны южного кордона донесся приглушенный вой собак. С озера, что севернее базы, долетал хор лягушек.
На гражданке бы я под такой оркестр расслабился, загляделся бы на звездное небо, задумался бы о чем-нибудь жизненном, глубоком. В Зоне посторонние звуки, наоборот, усиливают волнение. Вдруг не услышишь что-то по-настоящему важное? К примеру, как следящий за тобой болотник медленно раздвигает кусты…
Я передернул плечами. Захотелось назад, к свету, внутрь толстых стен караулки. Я уже обернулся к шлагбауму, как услышал металлический стук. Тихий, едва уловимый. Будто кто-то ступил на рельсу. Скорее пробежал по ней. Шаг я вряд ли бы засек.
Железная дорога вела из туннеля на востоке прямиком в базу. На рельсах, у зева подземки, навечно застыл ржавый вагон. Его, видимо, оторвало от поезда аномалией. Сам поезд, по рассказам старослужащих, уехал недалеко. Сошел с рельс и перегородил туннель. В образовавшемся тупике уровень радиации зашкаливал, а земля вспыхивала серебряными паутинами. Аномалии называли “электрами”. Это, конечно, на языке простых смертных. О названии ученых боялся спрашивать, хватило гравиконцентрата. Язык сломаешь.
Я осмотрел “железку” - никаких монстров. Может, очередной отголосок прошлого, такой, как песни цикад и лягушек? Радиация убила почти всю живность в “тридцатке”, но память Зоны оказалась цепкой. Порой можно услышать, как по рельсам едет тепловоз.