Stalker: Еретик

- Сколько же ты поднял в Зоне? - пытаюсь изобразить безразличие.

Леха прищурился - изучает. Понял мой интерес. Лучше меня самого. С напускной скромностью ответил:

- Ну, ляма два еще осталось…

Меня бросило в пот. В голову ударило: то ли алкоголь дошел, то ли слова припечатали. Проси, проси, и к черту гордость!

- Ну, как осталось, - поправился Леха. - Я тут домик прикупил, с людьми договариваюсь. Открою автомастерскую. Могу пристроить, ты же на механика учился.

Я помрачнел, ответил глухо:

- Мне и в МВД неплохо служится.

- Так ты у нас мент?

- Почти. Спецназ.

Леха посмотрел на меня с уважением, присвистнул и тут же раздавил было пробудившееся тщеславие:

- Днями, наверное, отсыпаетесь. В Брянске не шибко много для вас работы.

- Главное, что платят, - пробурчал я. Просить Леху о чем-то желание совсем пропало. Да и деньги он почти все вложил. Если не врал.

Леха ухватился за бутылку, произнес очередной тост:

- Давай, чтоб деньги водились.

- Нет, спасибо. Мне дочку еще из клиники забирать. Напиваться нельзя.

Я встал, посматривая на выход. С Лехи тут же сошел весь лоск. Появился тот старый Кривой, которого я знал раньше.

- А что с Машкой? - встревожился он.

Я подумал, говорить или нет. Решился.

- Рак крови. Химиотерапия прошла. Всем подъездом деньги собирали. Вроде выздоровеет.

- Что значит вроде?

- Лечение еще не окончено. Периодически в больницу надо будет возить. Да еще Люда…

- Что Люда?

- То же, - вздохнул я, - рак. Говорят, у нас не лечится.

- Как не лечится? Сейчас все лечится. Главное, вовремя выявить. Ведь вовремя? Вадик?

Я покачал головой.

- Не знаю, Лех. Не знаю. Чтобы вести подробную диагностику, нужны деньги.

- Сколько? Вадим, я дам денег. У меня есть артефакт на черный день. Покупателя найти не проблема.

Сердце застучало быстрее. Во мне загорелась надежда.

- Врач сказал, только таргетные препараты помогут. Но они не лечат, только поддерживают жизнь.

- Надо попробовать. Вдруг выйдет толк. Сколько надо?

Я заиграл желваками. Если препараты применять всю жизнь, сумма бесконечная.

- На месяц где-то двести тысяч, - сказал я и посмотрел Лехе в глаза - он потерялся.

- Двести тысяч чего?

- Рублей, конечно же.

Леха выдохнул, даже попытался улыбнуться. Видимо, ожидал другую валюту. Встал, провел рукой по волосам, взгляд забегал по ковру.

- На месяц, говоришь…

Леха резко сел, достал из нагрудного кармана пачку дорогих сигарет, предложил:

- Будешь?

- Не курю.

Леха кивнул, закурил сам. Он как будто хотел сказать нечто важное, но сомневался, стоит ли.

- Леш, ты опять куришь дома! - возмутилась из спальни Лехина жена. - Сына хочешь отравить?

Леха зашипел, подошел к окну, открыл форточку. Выпустил в нее струю дыма и сел на подоконник.

- Знаешь, сталкеры поговаривают есть в Зоне камень… Монолитом зовут.

Леха опять замолчал, прикусил губу. Чего телится? Государственная тайна, что ли?

- И? - подтолкнул его я.

- И… говорят, не знаю как оно на самом деле…

- Ну что?

- В общем, желания он якобы исполняет.

Леха выжидающе посмотрел на меня. Думал, я назову его сумасшедшим, а я в любую сказку готов был поверить, если она обещала сохранить семью.

- До него кто-нибудь добирался? - с надеждой выпалил я.

- Без понятия. Я же на периметре был. Со сталкерами военные на штыках. Сам понимаешь, до меня доходило только эхо.

Я уже представлял, как прорываюсь сквозь заросли Зоны, но Леха оборвал фантазии:

- Только не думай к нему лезть. И не такие пропадали. По слухам, Монолит в самом сердце Зоны, в самом “грязном” месте.

- На ЧАЭС?

Леха едва заметно качнул головой.

В сердце, так в сердце. Я жизнь отдам за Люду и Машку.

- Я попробую связаться со старыми знакомыми, - задумчиво начал Леха, - есть там торговцы смышленые. Так вот, может, они кого завербуют.

Я махнул ладонью - дохлый номер, объяснил:

- Глупости. Сколько не заплати, никто не будет просить исполнить чужое желание. Доберись он до… Монолита, он может пожелать безмерного богатства, власти над миром, бессмертия. Что ему наши жалкие тысячи?

- Да-а… Но ты брось, выкинь из головы, что я тебе сказал. Сам ты к Монолиту не проберешься, а с проводником… Его сложно найти. Даже, допустим, вы дойдете до цели. Проводник скорее всего убьет тебя, ведь неизвестно, сколько желаний исполняет Монолит. Вдруг только одно? Плюнь. Я продам артефакт, и мы попробуем вылечить Людку традиционными методами.

Я понимал, что Леха прав, но не мог погасить затею отправиться в Зону. Она казалась той соломинкой - единственным спасением утопающего.

Машку я забрал затемно. Мою девочку совсем замучили, затравили химией. Как и мать, ребенок походил на тень себя прежней. У меня чуть сердце не раскололось. Тем не менее силы для выражения радости у Машутки остались. Она с криком бросилась ко мне на шею, и я крепко обнял ее. Тот миг сравним с моим возвращением из Чечни. Незабываем, дорог, до стыдного эмоционален.

По дороге домой мы заехали в универмаг. Я купил сладостей и крохотного плюшевого мишку. Хотелось громадного, но висел еще кредит, взятый на лечение дочери.

С порога квартиры Машутка побежала к матери. Люда сидела перед телевизором. Она даже не заметила, что я приехал позже обычного. Когда Машка запрыгнула к ней на колени, стала целовать, обнимать, Люда смотрела так, словно не узнавала дочь: удивленно, с испугом. Потом вдруг заплакала и прижала Машутку к груди.

Мне казалось, я наблюдаю какую-то интимную сцену. То, чего видеть не должен. Неловко потоптался у входа в зал и ушел в спальню.

Чувствовал себя погано. Точно сердце тянули наружу. К горлу подкатил ком. Хотелось рыдать, но не мог. Мужчины не плачут.

В глазах блеснуло, я задержал взгляд на позолоченной иконе Богоматери. Она стояла на полке, высоко, почти под потолком, в углу. Я уже давно перестал ее замечать. Как и другие части интерьера, с которыми свыкся.

В отчаянии человек готов на все. Даже уверовать. Он ищет помощи отовсюду. От Бога в первую очередь. Даже закоренелого атеиста порой пробивает.

Вот и мне захотелось излить все накопившееся. Ощутить то умиротворение, что ищут верующие в обращении к Богу. Достучаться до небес. А кому еще может выговориться мужчина?

Как зачарованный, я опустился на колени, склонил голову к сцепленным вместе ладоням, закрыл глаза и попытался донести мысли до того, в чьем существовании сильно сомневался. И тем не менее молился я искренне. Впервые в жизни.

ГЛАВА II

Несмотря на конец октября сегодня перед рассветом шел дождь. Для кого-то такое утро означало промозглую сырость и шлепанье по грязи. Мне же нравилось. Воздух очищался, веселил, природа затихала, и мысли текли ровно, неспешно.

Солнце только поднималось, зажигало траву радужными звездочками. В груди тоже зацвело. Восход и закат способны растопить, наверное, даже самую загрубевшую душу. По крайней мере, я ничего красивее не видел. Особенно блистательны эти действия на Кавказе. Среди безграничного буйства зелени и неприступной мощи скал чувствуешь себя пылинкой, растворяешься в дыхании чего-то первобытного, дочеловеческого.

- Нарушитель!

Я вздрогнул. Рядовой Гудко указывал на отчетливые следы, пересекавшие контрольно-следовую полосу.

- Всем оставаться на местах, - скомандовал я, подошел к отпечаткам, присел.

Солдаты охраняли периметр Зоны не первый месяц в отличие от меня. Тем не менее вряд ли кто из них служил в пограничных войсках. Неопытные люди не проявляют к следам должного уважения.

Отпечатки оставили сапоги или ботинки. В любом случае обувь походная, легкая, неармейская. Следы не наполнились водой, следовательно, нарушитель прошел после дождя. Глупо, если только нарушитель не схитрил. Он мог идти задом наперед. Нет, носок вдавлен больше. Около колючки, там, где нарушитель опустился на колено, - вмятина от приклада ружья или автомата. Я смерил длину следа пальцами, оценил его ширину, размах шагов, правый оказался чуть длиннее. Встал и подвел итоги: