Страница 4 из 11
«Тело стареет, но сердце (добрые и злые желания) не стареет».
«Когда монах находится в начале монашеской жизни, его ум уходит нередко в мирские, богохульные или постыдные помыслы. Когда монах несколько преуспеет в духовной жизни, его ум уходит в помыслы нейтральные, в которых нет ни пользы, ни вреда. Однако потом, когда он ещё более преуспеет, его помысл во время молитвы может заводить беседы на духовные темы. Монах начинает думать, что это хорошо – но это лишь уловка, чтобы оторвать его ум от молитвы. Представь: человек подходит к Божественному Причащению, берёт в руки плат[19], и в этот момент брат заводит с ним духовный разговор. Старец Пётр[20] тоже говорил, что во время молитвы искуситель любит влезть со своими „духовными беседами!“».
«Живя в пустыне, монах чувствует себя маленьким, и даже незнакомого человека встречает с большой любовью».
«По сути гордость есть недостаток любви, самолюбие».
«Один молодой человек, женившись, стал говорить мне, что монашество – не таинство, а вот брак – это таинство. Я ответил ему, что монашество относится к таинствам Церкви торжествующей, поскольку монах ещё на земле начинает жить жизнью ангельской».
«Страдания, боль, стыд изглаживают вечную муку. Как говорит авва Исаак, они „поедают муку!“ [21]».
«Очень здорово, когда маленькие дети учатся византийской музыке, потому что их ум занят и не уходит в суетные и греховные вещи. Дети освящаются и славословят Бога».
«Диавол не может исцелить какую-нибудь болезнь, например болезнь Паркинсона, однако он может „исцелить!“ человека, который пострадал под воздействием его же, то есть диавольской, энергии».
«В молитве мы не должны стремиться к наслаждению, даже если это наслаждение духовное. Стремясь к нему, мы уподобляемся детям, которые любят своего отца, поскольку он даёт им леденцы и шоколадки. Выше наслаждения – состояние душевного мира».
«Диавол, поскольку находится в состоянии тьмы, может видеть только тёмные мысли, которые сам и вкладывает в наш ум. Мысли светлые он увидеть не может, и проследить за их ходом он тоже не в состоянии».
«Многие монахи, которые впали в прелесть и по воздействию диавола возомнили себя пророками, начали свой монашеский путь не с покаяния и не со внимания к себе, а все силы бросили на посты и всенощные бдения для того, чтобы поскорее освятиться».
«Если человек соучаствует в боли ближнего и говорит что-то ради его утешения, то это подобно благословению, и очень часто его слова исполняются на деле».
«Недуг самоубийцы – эгоизм. Диавол омрачает его ум, ввергает в отчаяние и приводит к самоубийству. Если у человека есть смирение, то, даже став причиной какого-то скандала, он всё равно не станет себя убивать. Конечно, если человек страдает психическим расстройством и налагает на себя руки, то разрешается похоронить его на кладбище, потому что у него есть смягчающие вину обстоятельства».
«У любого автобуса есть точка отправления, и любое беснование тоже имеет свою отправную точку, свою причину. Поэтому священникам не надо сразу читать над бесноватыми заклинательные молитвы, если сперва не будет найдена причина».
«Из тех, кто освяти лея, не все имели святых старцев, но все имели святые помыслы».
«Молитва подобна громоотводу, который поставлен для того, чтобы притягивать к себе молнии. Молитва „отменяет!“ гнев Божий. Долг монаха – это молитва о себе самом и о мире».
«Смиренный человек тут же забывает всё доброе, что он сам сделал, но помнит и считает великим даже крохотное благодеяние, которое сделали ему, и испытывает за это благодарность».
«Монах должен смиренно говорить свой помысл, а не раздавать приказы».
«Стяжание святости зависит не от прожитых лет, но от любочестия и нашей смиренной борьбы. Любочестие имеет в себе смирение, благородство и жертвенность».
«Псалтирь – это богодухновенная книга, исполненная умиления. И святой псалмопевец Давид похож на человека, который, не имея архитектурного образования, построил дворец, приводящий всех в восхищение».
«Есть люди, которых осеняет Божественная благодать и выдаёт их другим. Такие люди чувствуют действие благодати, мир, радость и тому подобное».
«Пост и вообще аскеза должны иметь своей отправной точкой жертву, которую мы приносим ради любви ко Христу. Диавола испепеляет наша любовь ко Христу, а от сухой аскезы такого не бывает».
«Когда закроются наши плотские очи и откроются очи нашей души, то мы увидим вещи, которые приведут нас в изумление. В жизни иной нам предстоит удивиться очень многому».
«Бывают времена, когда ты должен приносить Богу свой труд. Однако бывает и время, когда ты должен размышлять над своим духовным деланием: что ты читаешь и чем ты занят».
«Послушание старцу можно уподобить лекарственному растению, которое исцеляет от простуды. Ты спрашиваешь старца, что тебе выпить. Он показывает тебе это растение, ты его завариваешь и пьёшь. Всё – вопрос закрыт. А подвизаясь без старца, ты пробуешь то одно растение, то другое, пока не найдёшь пригодного, чтобы исцелить именно твою болезнь. И возможно, пока ты будешь его искать, ты разболеешься ещё больше, и нужное растение, когда ты его наконец найдёшь, тебе уже не поможет».
«От избытка работы человек дичает. Как и сколько работать, должен определять старец».
«В грядущие годы многие люди будут становиться монахами, растратив силы по барам и дискотекам и чувствуя пустоту в своей душе. Они будут приходить в монастырь, подвизаться, поститься, но ничего для себя не найдут, потому что у них не окажется необходимых предпосылок. Чтобы найти ключ к монашеской жизни, надо иметь эти предпосылки. И первая из них – это чуткость. Если у тебя нет чуткого сердца, если ты толстокожий, то какие бы ты подвиги ни нёс, останешься лишь сухим „подвизальщиком!“».
«Один человек пришёл ко мне и спросил:
– Можно мне стать монахом?
Он рассказал мне кое-что, и я понял, что в монахи он не годится.
– Нельзя, – говорю я ему.
Через какое-то время он вернулся ко мне и выглядел как настоящий бандит.
– Вот видишь, ты сказал, что мне нельзя становиться монахом, поэтому я и стал таким, – заявил он мне.
– Но, брат ты мой, я же не говорил тебе, что надо становиться бандитом с большой дороги!
А другому юноше, когда он спросил меня о выборе своего пути, я посоветовал стать монахом. Через год он снова пришёл ко мне, обуреваемый своими монашескими проблемами, и с претензией спросил:
– Ну и зачем ты сказал мне становиться монахом?»
«Очень печально, что некоторые игумены дошли до того, что стали похожи на директоров заводов. Они живут в состоянии стресса, беспокоясь о том, чтобы всё правильно функционировало. Мы пришли в монашество не за этим. Давайте не будем забывать о нашей главной цели. Я тут недавно был в гостях в одном монастыре и увидел, как игумен бегает по корпусам, контролируя, хорошо ли братия выполняют послушания. Вместо того, чтобы сидеть у себя в келии и по-отечески тянуть чётки о своих детях, он теряет своё драгоценное время на второстепенные вещи».
19
В Греции причащающийся сам держит плат, а другой конец плата зажат у священника в руке, которой он держит Святую Чашу.
20
См. о нём: Паисий Святогорец, при. Отцы-святогорцы и святогорские истории. С. 65–75.
21
«Наказуемый здесь за свой срам вкушает своей геенны». См.: Исаак Сирин, прп. Слова подвижнические. Слово 71. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2008. С. 436.