Страница 10 из 11
«Бог даёт нам рассудок, чтобы мы возросли до состояния безрассудства».
«Я сошёл бы с ума от тех вещей, которые вижу и слышу, если бы не относился ко всему с тем помыслом, что последнее слово остаётся за Богом».
«Основание духовной жизни – добрые помыслы».
«Когда дети вместе с родителями уходят на Святую Афонскую Гору, то это делает честь и тем и другим».
«В румынском скиту жил один послушник-румын. Этот человек никогда не говорил „нет“. Любой насельник монастыря, когда ему нужна была помощь, звал этого брата, и тот шёл, чтобы никому не сказать „нет!“ – так он понимал послушание. Однажды вечером он сел на приступочку возле храма, выбившись из сил. И наступил конец. Он умер. Когда отцы увидели, что он мёртв, они начали говорить:
– Слушай-ка, вот только десять минут назад он помогал мне в саду.
– А я час назад брал его на море вытаскивать сети.
– А совсем недавно этот брат помогал мне в пекарне… Тогда все поняли, отчего умер послушник. Конечно же, послушник пошёл на Небеса, но вопрос в другом: как потом монастырские начальники будут давать ответ Богу?»
«Однажды я посетил старенького монаха, жившего по соседству. Раньше я к нему никогда не ходил. Он был очень хороший монах и подвижник. Он сказал мне:
– Я уже старый человек, вот-вот мне умирать, а в жизни я ничего не сделал. Все люди что-то делают в своей жизни. Все они предстанут перед Богом не с пустыми руками. Одному мне нечего будет сказать.
Старец говорил это, а слёзы текли из его глаз.
– Слушай-ка, – сказал я ему, – всё, что мы делаем, мы делаем только для того, чтобы прийти к тому же выводу: что мы ничего не сделали. Сколько бы мы ни совершили подвигов, мы должны прийти к такому итогу – мы ничего из себя не представляем. И если ты вроде как дошёл до этого итога, то зачем тебе всё остальное?
А этот монах был большим подвижником».
«Невидимые старцы[30], которые живут высоко на Афоне, – это узлы связи, передающие сигнал от земли к Богу».
«Один монах идиоритмического монастыря время от времени говорит, что он поехал в Салоники. Но на самом деле он остаётся на Святой Горе, прячется неподалёку в большой заброшенной печи, укрывается парой веток и сидит там двадцать дней, питаясь сухарями и водой».
«В одном идиоритмическом монастыре жил монах, который показывал большую ревность в духовной жизни. Старец, видя его стремление к аскезе, дал ему благословение жить в удалённой безмолвной келии, чтобы он мог подвизаться более свободно. Однако он не сумел правильно воспользоваться этой свободой и, не почувствовав от Бога ответа на свою аскезу очень быстро устал и скатился в полное нерадение. Приходя в монастырь, он листал мирские журналы, оставленные иностранцами в архондарике[31], и, разглядывая там неприличные фотографии, дошёл до очень сильного плотского разжжения. Днями и ночами он думал о мире и наконец решил снять рясу и оставить монашество. Своему другу в Салониках он написал: „Я раскаялся, что стал монахом. Сейчас хочу вернуться обратно. Я приеду к тебе, найди мне красивую девушку, и я на ней женюсь“. Он всё рассчитал.
Мы с ним были знакомы, и перед отъездом он зашёл ко мне, чтобы попрощаться. Когда я его увидел, то понял, что происходит что-то неладное. Я задал ему несколько вопросов, и он мне всё выложил. Он рассказал, что обращался за помощью к психиатру, что принимает транквилизаторы, и всё равно, будучи не в состоянии справиться со своей страстью, в отчаянии уходит в мир, чтобы жениться, потому что нигде ни от кого не может получить помощи.
– А ну-ка, постой, – сказал я ему. – Вывод-то ты сделал, да вот вывод твой неправильный! В монашеской жизни есть утешение. Просто этого утешения ты не почувствовал.
– Я не собирался становиться монахом, – сказал он мне. – Я пришёл сюда, как в каком-то тумане. И ничего не успев понять, стал монахом, но я не хотел им становиться!
– Ну вот, – ответил я ему, – всё правильно. Разве ты не чувствуешь в этом событии для себя особую честь? Ты не хотел становиться монахом, а Бог тебя избрал и поставил на это место. Все мы перед тем, как стать монахами, об этом думали, мы строили монашеские планы, у нас были мечты о том, как мы пойдём по этому пути. А ты жил своей жизнью, но Бог, увидев твоё сердце, полюбил тебя и привёл в Свой монастырь. Разве ты не чувствуешь особую честь в том, что Бог возлюбил тебя так сильно? Не отчаивайся. Ещё можно всё исправить.
Я говорил с ним очень долго. В конце он начал плакать и раскаиваться в том, что хотел сделать. Он решил начать всё с начала. Я посоветовал ему начать с трёх земных поклонов и 12 чёток в день. Сегодня этот брат совершает 700 земных поклонов в день, как напружиненный, без устали, и молится часами напролёт. Он чувствует великую радость, когда молится. Он говорит мне:
– Если эта радость – рай, то я хочу жить так, как сейчас, целую вечность.
– Да ты что, с ума сошёл? Разве это рай? У тебя сейчас всё равно что одна песчинка, а ты говоришь, что это райская радость?
Этому брату очень стыдно за то, что произошло. Он иногда приходит ко мне и наводящими вопросами пытается прощупать, не презираю ли я его после того случая. И у него начинают краснеть щёки. Но я делаю вид, что всё забыл, и никогда об этом не напоминаю. Если в монастырь приходит кто-то из наших общих знакомых и начинает смотреть на него чуть пристальнее, чем обычно, он тут же краснеет и опускает голову. Он думает, будто я кому-то его выдал. Сейчас вокруг этого монаха собралось небольшое количество людей, которых он духовно направляет. Он духовно возрос и приносит своей обители большую пользу».
«Много лет назад в Ивирон приехал один молодой человек, чтобы стать монахом. Ему было 35 лет. Когда ему было 18 лет, он уехал в Америку и там по юношеской неопытности начал упиваться свободой и деньгами. Он проводил в грехе все ночи напролёт. Сколько денег он ни зарабатывал, всё тратил на женщин. Однако когда ему исполнилось 35 лет, он отчаялся и подумал: „Что я творю? Совсем скотская моя жизнь! Поеду-ка я на Святую Афонскую Гору и стану монахом“. И действительно, он приехал сюда и стал монахом в Иверском монастыре. Поскольку он жил в грехе и устал от греха, он, как это обычно бывает, всеми силами предался аскезе и принёс духовный плод. Он очень крепко подвизался. Бог благословил его, и он пришёл в хорошее духовное устроение.
Однажды иеромонах Афанасий, человек настоящей духовной жизни, решил его испытать: „Ну-ка, посмотрю, может ли измениться его помысл, или он достиг бесстрастия“. Зная, что это искушение пойдёт брату на пользу, отец Афанасий сказал ему:
– Эх, дурень ты дурень, что же ты натворил?!
– А что я натворил?
– Ты хорошо подумал о том, что ты сделал? Вспомни, как ты был в Америке, проводил хорошо время и, бросив всё это, приехал сюда на Святую Гору? Зачем? Ведь здесь только ты ложишься спать – сразу бум-бум, звонят в колокола, и целую ночь надо стоять в церкви на молитве, а там, в Америке, ты бы прекрасно проводил всю ночь в компании красивых девушек! Здесь ты целый день трудишься, а в конце дня тебя ждёт тарелка бобов без масла, тогда как в Америке ты бы и мясца поел, и кружечку пива выпил… Слушай, ты вообще хорошо подумал о том, что сделал?
Сначала брат отвечал, что лучше монашеской жизни ничего нет. Потом он замолчал и, сидя, только глядел на отца Афанасия. А в конце опустил голову и смотрел уже в пол. Отец Афанасий ушёл.
30
О невидимых старцах см. стр. 191 и далее.
31
Архонда́рик – приёмная комната для гостей, а также гостиница для паломников.