Страница 4 из 6
Краем глаза Анар заметил, что на него смотрит полноватый человек у барной стойки. Несколько минут спустя он услышал странные звуки, которые, как оказалось, были имитацией звуков обезьяны. «Знак внимания» был явно подан Анару. Толстяк напрашивался на драку, но Анар невозмутимо продолжил свое чтение.
– Смотри, эта макака научилась читать, – сказал толстяк своим товарищам. Повисший над ремнем брюк живот, грязные туфли и островатые, как у свиньи, уши – он был отвратителен. Мерзко хохоча, пьяный в хлам жирдяй продолжал беспрепятственно бросать оскорбления под громкий хохот друзей.
Резко закрыв книгу, разъяренный Анар рванул с места и со всей силы ударил его ногой в грудь. Удар был настолько сильным, что казалось, ребра его сломались. Явно не ожидавший этого толстяк полетел вместе со стулом на пол и закашлял, хватаясь за ушибленное место. Его друзья моментально встали и бросились на твердо стоявшего в стойке Анара. Сразу несколько пар кулаков обрушились ему на голову. Анар почувствовал нестерпимую боль и ужасное головокружение. Вскоре под градом ударов и сам он оказался на полу. Увы, поднятые у лица руки не защитили его, однако со своей стороны Анар тоже не упустил шанс нанести второй удар еще не отдышавшемуся толстяку. Вечно опаздывающие и не совсем трезвые охранники заведения подбежали к дерущимся и быстро скинули с Анара трех толстяков, после чего помогли ему подняться.
– Черномазый ублюдок, – крикнул ему напоследок толстяк, когда Анар уже потянул к себе стул, намереваясь сесть.
– Да, я черномазый, и тебе не понять, каково это. Говнюк!
Вид у Анара был страшный. Его набухшая губа кровоточила, но он не чувствовал боли., Вернувшись к своему столику, он обнаружил, что там его ожидает незнакомый мужчина.
– Выпустил пар? – спросил незнакомец.
– Кто ты, твою мать, такой? – огрызнулся Анар, оглядываясь по сторонам. – И какого черта сидишь за моим столом?
– Нет, кто ты такой? – бросил в ответ собеседник и уставился на него. – И я спрашиваю не об имени.
Анар взглянул в его пристальные глаза и поразился, насколько они красивы, будто их писал самый гениальный художник в мире. Незнакомец излучал какое-то особое обаяние, перед которым было сложно устоять. Анар почувствовал себя маленьким ребенком. Через доли секунды ему показалось, что он доверяет загадочному красавцу, но такое происходило с ним впервые в жизни, и он боялся этих мыслей. Ланесс понимающе улыбнулся. Все, кто видели его впервые, всегда реагировали одинаково, один его вид заставлял людей расположиться к нему.
Мир вокруг словно остановился: официанты и гости будто вовсе не двигались, ресторан погрузился в абсолютную тишину. Анар не видел ничего, кроме глубочайших карих глаз Ланесса, способных поработить любого, кто взглянет в них. Сделав над собой усилие, он наконец отвернулся и потянулся за салфеткой, чтобы вытереть кровь с губы.
– Ты, друг мой, мигрант, – заключил Ланесс. – А теперь скажи мне, разве эта мелкая драка затушит твой пожар?
– Тебе-то что? – бросил Анар недружелюбно.
Ланесс усмехнулся.
– Мы с тобой одной крови. Доверься мне, я знаю о твоей боли, как никто другой. Я пережил все то, что пережил ты.
– Что ты несешь? Ты впервые меня видишь… или стой, ты что, следишь за мной? Если ты за мной следишь, приятель, то тебе не поздоровиться.
– Мне не нужно следить за тобой, чтобы понять, кто ты.
– Это все бред, не надо пудрить мне мозги… Ты свободен, можешь идти.
– Я пришел сюда не пудрить мозги, а открыть тебе глаза.
– Приятель, ты действительно убедительно говоришь. Уверен, ты бы мог с легкостью впаривать людям по телефону крем для лица или что там они обычно предлагают? В общем, неважно. Не знаю, что ты мне хочешь предложить, но меня это не интересует.
– Именно поэтому ты и прогибаешься под русских всю свою жизнь.
– Причем тут это вообще? Я не понимаю, к чему ты ведешь?
– К тому, что ты и я можем все исправить. Мы можем изменить наши судьбы. Разве тебе не надоело быть ничтожеством?
Анар уже было открыл рот, чтобы ответить, но вдруг опустил глаза и промычал невнятное:
– Ээй, выбирай слова, приятель.
– Запомни, – продолжал Ланесс, – это русские. Твою книгу не опубликуют, твои успехи не заметят, а с твоим мнением не будут считаться. Пойми, мы для них – люди второго сорта.
– Это неправда.
– Правда.
– Ты ничего не знаешь обо мне.
– Ты ничтожество. Русские никогда не будут тебя уважать.
– Мы ничего не можем с этим поделать! – Анар вышел из себя.
На безупречном лице Ланесса снова появилась улыбка. Дьявольская, но обаятельная.
– Конечно, можем.
– И что же?
– Месть, друг мой, мы должны мстить им. Ни один русский не должен оставаться безнаказанным. Только так мы сможем заставить их уважать нас. Мы с тобой – дети бедных трудяг, которые работают на их земле. Нас унижали и били. Презирали наших детей и смеялись над нашими женщинами. Но я не допущу этого впредь. Я поклялся отомстить им. Это моя мечта! Я заставлю их бояться нас и целовать наши ноги. Пойми, настало наше время!
Он произносил эти слова с такой убедительностью, что мог бы загипнотизировать даже самого ярого пацифиста. И любой, попавший под это влияние, воспринял бы месть чем-то само собой разумеющимся. Как будто у него не оставалось другого выбора. Анар казался обезоруженным. Ланесс ловко манипулировал людьми: он хорошо умел соблазнять своими проповедями тех, кто страдал от несправедливости со стороны окружающих.
– Но как мы можем им отомстить?
– О, не сомневайся в моей силе, друг мой. Я точно знаю, как мы это сделаем. Для начала ты должен стать одним из нас, пройти мой ритуал. Ты станешь ланессидом, и вместе мы объявим им войну. Повторяй за мной: Я клянусь отныне не читать книги и не смотреть телевизор. С этой минуты я прозреваю и больше не позволю наполнять мои уши лжеценностями.
– Я клянусь отныне не читать книги и не смотреть телевизор. С этой минуты я прозреваю и больше не позволю наполнять мои уши лжеценностями, – повторил Анар.
– Я не буду жалеть врагов своих, ибо милосердие и сострадание есть сильнейшая слабость!
– Я не буду жалеть врагов своих, ибо милосердие и сострадание есть сильнейшая слабость.
– И самое главное. Я клянусь отомстить врагам своим и умереть так, как захочу!
– Я клянусь отомстить врагам своим и умереть так, как захочу!
– Хорошо, – Ланесс взял салфетку и написал на ней ручкой адрес. – Здесь ты найдешь меня, – протянул он, – но прежде чем прийти, ты должен сделать кое-что.
– Что?
Ланесс указал на того самого толстяка, подравшегося с Анаром и сказал: Ты должен его убить…
С угловой ложи элитного, но не пафосного клуба открывался роскошный обзор на огромный зал: с одной стороны кирпичные стены были закрыты холстами еще неизвестных, но одаренных художников города, у противоположной стены была выставка русских статуй. Лена часто проводила здесь время. Уникальная концепция заведения объединяла в себе две зоны – оформленный в историческом стиле бар и современный клуб. Границы между ними были обозначены металлическими конструкциями, смонтированными на потолке. Черные диваны и столы были размещены вдоль танцпола, над которым сверкал стробоскоп. Сама барная стойка была сделана из темного дерева, с высеченными славянскими узорами, а декором служили высокие тонкие вазы и дорогая посуда.
Клуб DULLA – место, где Лена была частым гостем, зрителем, нетерпеливо ждавшим очередного выступления. Молодые актеры, музыканты и писатели со всех районов города предпочитали именно это место и часто представляли свои работы в его стенах. Вечер субботы был временем представлений, каждый гость клуба имел возможность устроить на сцене настоящее шоу.
Две недели назад в клубе DULLA, как обычно, проходил вечер выступлений. В тот день все шло по своему обыкновению, пока на сцене не появился мужчина, заявивший, что жизнь дана лишь для того, чтобы сделать то, что хочешь, а затем умереть. Лена сразу обратила внимание на человека, назвавшего себя Богом.